Попытался вспомнить, был ли Чистяков утром пьян, вроде был, водкой от него пахло, это точно, но глаза и речь были трезвыми, движения расчетливыми. Пьяный себя так не ведет, а тем более человек пьющий неделю, как уверял Петька и его и мужичка, встреченного Кастетом по дороге. Слишком разумно и правильно вел себя и говорил Чистяков. Не то должен делать и не так разговаривать запойный пьяница.
Однако все эти рассуждения нужно оставить на потом, а что предпринять сейчас? Кастет все сделал для того, чтобы люди запомнили и подтвердили — да, этот мужчина приехал вместе с ними на электричке в 14.46, да, шел в гости к своему другу по имени Петр, проживающему в доме номер шестнадцать. Поэтому просто тихо уйти из дома не получится. Вызвать милицию? И кем представиться — находящимся в розыске Алексеем Костюковым или карельским бизнесменом Арво Ситтоненом, чьи отпечатки пальцев непостижимым образом совпадают с отпечатками пальцев того же Костюкова?
Леха еще раз оглядел комнату, оружия своего, конечно, не нашел. Петька или заныкал его куда-то или, что скорее, забрал с собой. Свернул записку, аккуратно убрал ее во внутренний карман, вышел на улицу. По дороге ковылял с пустым ведром давешний мужичок в ушанке и ватнике.
— Эй, друг! — окликнул его Кастет. — Где здесь милиция?
Мужичок остановился, поставил ведро, почесал под шапкой голову, вгляделся в Леху и, видно, признав, спросил без интереса:
— Что, порезали кого, что ли? По пьяни это бывает… Тогда на станцию тебе идти надо, участкового у нас который год нету. Не живут у нас участковые, спиваются. Вот последний, Иван Семенович, уж на что крепкий мужик был и тот…
— Спасибо, друг! — прервал его Кастет. — Ты присмотри тут, чтобы кто чего… А я на станцию сгоняю.
— Ага, —ответил мужичок, поднял ведро и пошел к колодцу.
* * *
По пути на станцию Лехе встретились две милицейские машины с мигалками и грузовик, на заднем борту которого было написано «Люди», что было неправдой, потому что в кузове ехали менты. Одинокий мужчина в затрапезной куртке их не заинтересовал, они ехали на выполнение планового задания, разработанного Центром по борьбе с терроризмом, и размениваться по мелочам не могли.
Посмотрев вслед милицейским автомобилям и пожалев попутно о безвременно сгоревшем «Гольфе», Кастет достал севастьяновскую трубку и позвонил Сергачеву. Номер был дан для экстренной связи и только в случае крайней необходимости. Леха посчитал, что гибель двух десятков человек является достаточно серьезным основанием для звонка.
Петр Петрович отозвался сразу, молча выслушал Кастета, помолчал еще с минуту, спросил:
— Оружие есть? Нет. Документы есть? Есть. Звони по 02, сообщай об убийстве Рустама, себя не называй, садись в электричку и — в город. Зайди в гостиницу, успокой Жанну, говорят, она там рвет и мечет, как бы глупостей не натворила, переодевайся и к нам, на Каменный. Оденься поприличнее, у нас тут, понимаешь, званый вечер, суаре, ети его мать… Все, жду!
До города Кастет добрался без приключений, предварительно позвонив по 02.
Дежурный сообщение об убийстве воспринял спокойно, даже не уточнив фамилии звонившего, похоже, сегодня деревня Пепекюля была криминальным центром Петербурга, и одним трупом больше или меньше — уже не имело никакого значения.
Администратор гостиницы передал Лехе оставленный ему на рецепции конверт и, немного смущаясь, попросил поговорить с оставленной в номере девушкой. Потому что та ведет себя «не совсем корректно», что несколько нарушает принятый в отеле стиль поведения. Леха поклялся объяснить девушке правила поведения в солидных гостиницах и по дороге в номер открыл письмо.
От конверта и от вложенной в него бумаги пахло резедой, но послание было от Гены Есаула. Уважаемый вор предлагал ему, Арво Ситтонену, встретиться сегодня вечером с ним, Геннадием Сергеевичем Степанчиковым, по известному им обоим адресу, в любое удобное ему, Арво Ситтонену, время. С присовокуплением всех необходимых знаков уважения и прочее, и прочее… Подивившись галантности борисовского авторитета, Кастет спрятал послание в карман, который начал уже разбухать от накопившихся за день бумажек.
В номере, кроме Жанны, так и не выкроившей минутки, чтобы накинуть на себя хотя бы халат, находилась горничная, дежурная по этажу и представитель службы безопасности отеля. Кроме того, на полу лежали осколки битой посуды, ваза с цветами, собственно цветы, разбросанные по всему номеру, а также российские и зарубежные купюры разного достоинства.
Леха постоял в дверях, выслушал совет Жанны рассовать все это себе по задницам и валить отсюда, после чего вздохнул и сделал шаг вперед. Как пишут в романах, все взоры обратились к нему. Обслуживающий персонал смотрел с надеждой, Жанна — с негодованием.
— Господа, можете быть свободны! — сказал Кастет голосом преуспевающего бизнесмена, привыкшего к капризам своей взбалмошной супруги. — Думаю, мы найдем возможность урегулировать этот маленький инцидент.
Обслуга во главе с «секьюрити» удалилась, бросая на Леху полные признательности взгляды. Кастет скинул с кресла какие-то бабские тряпки, уселся поудобнее, потом передумал, встал и выглянул в коридор. Горничная еще не успела отойти далеко и с ужасом оглянулась.
— Я могу попросить вас принести кофе? — спросил Кастет. — И каких-нибудь бутербродов?
Кофе появился так быстро, словно его не варили, а налили из-под крана в ближайшем туалете. Но это был фирменный, обжигающе горячий серебряный кофейник на серебряном же подносе, окруженный свежайшими бутербродами-тартинками с икрой всех возможных видов, включая икру-алмас и исключая кабачковую и баклажанную, а также с балыком и несколькими сортами колбас твердого копчения.
— За счет отеля, мистер Ситтонен, — шепотом сказала горничная, не рискуя, впрочем, войти в номер.
Бедная девушка, видимо, полагала, что только подданные иностранных государств в состоянии выносить такое от женщин. И одарила Кастета многообещающим взглядом. Почему-то еще месяц назад девушки на него так не смотрели.
Леха с подносом в руках вернулся к креслу, пристроил поднос на ближайший стул, налил себе кофе и только после этого взглянул на Жанну. Надо сказать, что выглядела она не опаснее чеченского террориста. На первый взгляд, во всяком случае.
Жанна с изумлением наблюдала за его манипуляциями с креслом и кофе, время от времени открывая и закрывая рот.
Волнуется, наверное, подумал Кастет, отправляя в рот тартинку с красной икрой. Какое-то странное воздействие я оказываю последнее время на женщин. Может, я — мачо? Вот как дышит-то. Сейчас набросится, наверно.
Жанна действительно набросилась, пытаясь выбить у него из рук чашечку кофе и очередную тартинку. Чтобы спасти продукты питания, Лехе пришлось применить технику, заимствованную у шаолиньской школы «Дохлая устрица», и вернуть девушку в постель, чтобы тут же овладеть ею в позиции сзади, стараясь все же не расплескать находящуюся в левой руке чашку с кофе. Жанна не стала сопротивляться, похоже, признав в нем вожака их маленькой стаи, что дало возможность Лехе не только завершить дело к обоюдному удовольствию, но и сохранить в целости кофе…
