Я подумал про Костю, он, наверное, мог бы и в те архивы пролезть, но времени уже не было, да и особого смысла копаться в его прошлом я не видел. Раньше надо было этим Бахтиным интересоваться. Я попытался вспомнить, чем он занимался в Питере, в киреевском особняке на Каменном острове, но сразу пришла в голову Наташка, и смерть, пришедшая за мной, но забравшая почему-то ее…
– А в Питере?
– Да и в Питере так же, бирюком, даже в тир ходил отдельно от нас, ночевал вообще в городе.
– Как – в городе? – удивился я. – Был же приказ: все на казарменном положении, за ворота – ни ногой!
– Был такой приказ, – подтвердил Сажин. – Теперь-то я вспоминаю, что вообще редко Бахтина видел, похоже, он больше времени за оградой проводил, чем в особняке.
– А где он был, когда Наташу убили?
Сажин глянул на меня по-особому, понимающе кивнул:
– Не знаю, с нами его не было, это точно, подошел он уже позже, когда и девушку принесли, и снайпера этого.
Ну, Наташку он, предположим, не убивал, а вот снайпера – вполне мог, дырочка у того, в основании черепа, не от сучка образовалась, кто-то стрелял в него, сзади, и с близкого расстояния…
Приехал Шахов на двух автобусах – один для морпехов, что на побережье поедут, второй – для нас.
– Оружие я привез, – сразу сказал он, – лежит в машинах, все по заказу…
– Погоди, – прервал я его, впервые, не думая, обратившись на «ты». – Капитан Сажин!
– Есть!
– Ты говорил, у Бахтина оружие здесь осталось?
– Черт! Как же я сразу не сообразил, ни у кого ведь оружия нет, а у него – есть! И ствол-то хороший, австрийский – «Глок-30». Как провез?
– У вас что-то случилось? – спросил Шахов.
– Случилось, – ответил я и рассказал историю капитана Бахтина.
Шахов молча кивнул и направился к ноутбуку. По экрану побежали строчки английских букв, изредка сопровождаемые фотографиями живых и мертвых людей.
– Ночная сводка полицейского департамента Нью-Йорка, – объяснил он.
Строчки побежали медленнее, потом совсем встали.
– Мужчина? – спросил меня Шахов.
– Мужчина.
– Белый?
– Белый.
– Возраст? – 35-40 лет.
– Рост? – 180, плюс-минус сантиметры. – 6 футов, значит… Он?
На экране появилась фотография мертвого мужчины. Почему-то всегда было понятно, снят мертвый человек или человек крепко спящий с закрытыми глазами. Этот человек был мертвым. Я всмотрелся.
– Похож.
– Съездим на опознание? Заодно подробности узнаем. Здесь недалеко…
– Съездим, – нехотя согласился я. Контактировать с американским законодательством не хотелось, но подробности знать надо.
На одном из микроавтобусов быстро доехали до полицейского участка, первым пошел Шахов, поговорил с дежурным, ушел куда-то вглубь коридора, вернулся с толстым негром в полицейской форме со множеством нашивок.
– Капитан Блэкстоун, – представил он мне негра, ему Шахов ничего не сказал.
Капитан пожал мне руку, ладонь была большой, горячей, с характерными мозолями, которые остаются от рифленого грифа штанги. Втроем мы спустились в подвал, где было значительно холоднее, чем на улице. Человек в зеленом халате приветливо кивнул Блэкстоуну, нам, и, словно большой картотечный ящик, выдвинул ячейку, где в темном полиэтиленовом пакете хранилось тело капитана Бахтина. Блэкстоун раздвинул молнию, показывая мне мертвое лицо. Я кивнул. Несомненно, это был Бахтин, лицо было спокойным, ни страха, ни удивления, ни боли. Похоже, что крутого спецназовца, отчисленного из элитного подразделения «Гамма» за неоправданную жестокость, смерть застигла врасплох.
– Можно рану посмотреть? – спросил я у Шахова.
Он перевел мой вопрос, услышал долгий ответ Блэкстоуна, потом сам произнес длинную фразу на английском и полез во внутренний карман куртки. Я заметил, что капитан Блэкстоун машинально дернулся, не просто вздрогнул, а сделал правильное движение назад и в сторону. Такой рефлекс вырабатывается у человека, в которого много и часто стреляют. Шахов достал из кармана не пистолет, а удостоверение с белоглавым орланом на обложке и свернутую вчетверо бумагу с каким-то текстом. Блэкстоун мельком глянул на удостоверение, бумагу даже не стал брать в руки, почесал мясистый нос и кивнул. Но добавил длинную злую фразу, где через слово повторялось «фак».
Шахов улыбнулся:
– Он говорит, что в Гарлеме хватает черных трупов и ему наплевать, что будет с белыми покойниками, но, вообще-то, рассматривать жмуриков до проведения экспертизы не положено. Но ему уже на все наплевать. И на это тоже.
Санитар перевернул мертвого Бахтина, показал колотую рану на спине – маленькую точку с кровавым ободком.
– Чем его, шилом?
– Шилом, заточкой, стилетом… Может, экспертиза что-нибудь добавит, если конец обломался. Это важно?
– Да, в общем-то, нет.
Негр-капитан стоял рядом, равнодушно жуя резинку. Санитар снова положил тело Бахтина на спину.
– Стоп! – сказал капитан, – что это такое?
На таком уровне английский я еще понимал.
Капитан приподнял левую руку Бахтина, и мы увидели у него под мышкой черную татуировку – орла, держащего в лапах земной шар. Мы переглянулись и дружно пожали плечами. Капитан Блэкстоун вяло махнул рукой и сел за прозекторский стол писать какую-то официальную бумагу.
– Вы узнали татуировку, Алексей Михайлович? – спросил меня Шахов уже в автобусе.
– Нет, – честно ответил я.
– Но о «Вороне»-то вы слышали? – в голосе Василия Петровича послышалось недоверие.
– О «Вороне»-то я слышал…
Шахов отвернулся к окну и закурил.
– Есть какие-нибудь мысли о том, кто его убил?
– Есть, на уровне подсознания, – хотя я был почти уверен, что это дело рук чернокожего тезки первого президента США.
– Пусть они там, в подсознании, и останутся, не до этого сейчас…
В подъезд я вошел первым, поднял глаза и вздрогнул. Кто-то стоял на площадке третьего этажа и курил…
– Вернулись? – раздался голос капитана Сажина. – Можно грузиться?
– Можно, – ответил за меня Шахов, и мы наощупь пошли по полутемной лестнице.
Собрались и расселись по автобусам быстро. Шахов сел с нами, то есть со мной, четверкой капитана Сажина и братвой, которая имела нездоровый помятый вид. К братве присоединились программист Костя, специалист по сейфам Феодор и карманник Василий. Как эти парни могут нам помочь в овладении вражеским замком, я пока не представлял, но в деле захвата подводных лодок они были бы еще менее полезны, поэтому пришлось брать их с собой. Не оставлять же одних в огромном, населенном чернокожими убийцами Нью-Йорке.
