На то, чтобы привыкнуть к Америке, Мартынову понадобился год. Чтобы снова стать своим среди чужих в России, ушла всего неделя.
Малыш оторвался от коляски, что ничуть не встревожило маму, не прекращающую разговор и, отчаянно косолапя, направился к мангалу. Вот он подошел и встал, рассматривая покрытые сединой угли, сунул палец в рот и нахмурил брови…
С грохотом роняя стул, Мартынов вскочил и, задев ногами еще несколько столиков, бросился к мангалу.
Секунда… Только бы успеть…
Почти падая, он перехватил руку малыша в нескольких сантиметрах от покрасневшего днища дешевого жестяного корыта. Не удержавшись, все-таки упал на одно колено и, схватив годовалого малыша за плечо, оттащил в сторону.
– Что ты делаешь?! – завизжала мама на Мартынова, видя, как пронзительно закричал ребенок. – Ты что делаешь?!
Ему было сложно понять, к кому относится этот вопль, поэтому, быстро поднявшись, он повернул ребенка к маме и, подтолкнув его ладонями в спину, направил к ней.
Майор со стаканом пива в руке наблюдал за этой сценой и молчал. Ему хотелось рявкнуть на женщину, чтобы та заткнулась, если уж не способна поблагодарить, но не мог этого сделать, потому что сам находился в ступоре. И даже не глядел на американца, когда тот, отряхиваясь, снова усаживался за столик. Рома ждал каких-то слов, но так их и не услышал. Мартынов снова занялся пивом и снова молчал. Вряд ли он, Метлицкий, волнуется из-за результатов экспертизы сейчас больше, чем этот бывший зек, однако нельзя не признать, что он неспроста не обратил внимания на ребенка, едва не попавшего в беду. За него это сделал другой.
Американец заговорил лишь через полчаса. Бросив взгляд на золотые «Картье», он ткнул донцем пустого стакана в пластиковую столешницу и сказал:
– Пора.
Глава 11
ЛЮБОВЬ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ
Лоб американца покрылся испариной задолго до того, как он до конца дочитал сообщение, переданное электронной почтой.
Не отрывая взгляд от экрана, вынул из кармана платок и прижал ко лбу.
Прочел текст еще раз. Закурил. Черт возьми, может быть, он что-то неправильно перевел? Но Мартынов уже давно не переводит с английского, а читает! И разговаривает, и пишет, и даже матерится!
Нужно подождать пару минут. Текст написанного у французов перед глазами. Сейчас они вчитаются, поймут и ответят: «Sorry», а спустя пяток минут на экране появится то, что Мартынову покажется более приемлемым.
Но текст висел и никуда не исчезал. Как вывеска на ларьке начала восьмидесятых: «Пива нет». И Андрей понял, что ошибки нет. Он даже улыбнулся. Улыбнулся так, как он делал это всегда, понимая глупость свою или видя глупость других. Ошиблись… Ну да. Французские парни немного «зашились» с начала рабочего дня и совершили ошибку в десяток «лимонов» американских баксов. С кем не бывает?
– Что там? – выдавил Метлицкий, который минуту назад дал себе слово молчать до тех пор, пока не заговорит американец.
Андрей оторвался от экрана и, глядя в окно, прикусил губу. Да, он оказался совершенно не готов к этому. Поэтому сейчас нужно обдумать то, что следовало домыслить еще до поездки в банк. Это все зоопарк и эти сумасшедшие ночи… Быстро развести в стороны интересы людей так, чтобы уже через пять минут они не пересеклись в том месте, где находится он сам, в смысле – Мартынов!
– Я могу тебе одно сказать, Рома, – Андрей развернул кресло в сторону Метлицкого. – Моя встреча с Гулько завтра уже не состоится.
Лицо майора сначала потемнело, а спустя мгновение побелело. «А у этого парня тоже нелады с давлением, – отметил Мартынов. – Вряд ли он не понял, что я сейчас имел в виду».
– Что ты… имеешь в виду? – Нет, Метлицкому было мало своих догадок. Ему нужно было их подтверждение.
– Я имею в виду то, что имею, – взгляд американца впился в переносицу российского милиционера, чья заработная плата в месяц составляла двести пятьдесят долларов. – А имею я результаты дактилоскопической экспертизы французской лаборатории. Тест «А» показал, что ты – Артур Викторович Мальков, чтоб тебя, мент… а не Роман Алексеевич Метлицкий!
Рома хотел сглотнуть слюну, но ее во рту не оказалось. Сделав судорожное движение, он проглотил сухой комок.
– Что ты… сказал?
– Ты что, глухой? – миролюбиво произнес Мартынов. – Ты – не Метлицкий. Твоя настоящая фамилия – Мальков. Можешь быть уверен в этом или сомневаться – это уже на твое усмотрение, пока не будут получены результаты экспертизы теста «Б». Мне сдается, парень, ты вытянул счастливый билет…
Две верхние пуговицы рубашки Метлицкого были расстегнуты так, что на мощной груди виднелась тонкая золотая цепочка, однако майор пошевелил головой, словно ему мешал дышать тугой воротник. Размял шею и задал вопрос, после которого стал похож на восемнадцатилетнего курсанта автошколы, вогнавшего учебную машину в кормовую часть дорожного катка:
– И… что мне теперь делать?
– Снять штаны и бегать.
– Хватит чушь молоть! – рассердился милиционер. – Я не спросил, как улететь на Луну! Я задал самый естественный вопрос, который на моем месте задал бы любой! Я спросил: что делать дальше?
Мартынов пожал плечами.
– Позвони начальнику, обрадуй. Баба есть? Ей брякни. Завтра утром я в твоем присутствии отошлю еще один образец отпечатков, и вторая группа экспертов, сотрудничающая с марсельским банком, проведет тест «Б». Если результаты экспертиз в обоих случаях дадут ответ, что оба образца идентичны имеющимся в банке, то… То завтра можешь еще раз позвонить своей бабе. Но опять же после того, как в моем присутствии переведешь семь миллионов долларов со своего счета на указанные мною реквизиты. – Мартынов вздохнул. – Рома, ты помнишь, о чем я вас с Гулько предупреждал?
Метлицкий вспыхнул, как птица Феникс.
– Ты что, не веришь мне?
– Конечно нет, – отрезал Андрей. – Я никому не верю. Тебе просто не приходит в голову, что такое десять миллионов. На всякий случай я объясню. Это: двести новых «Мерседесов» шестисотой модели, двадцать двухэтажных домов на Беверли-Хиллз, гонорар Шварценеггера за первого «Терминатора», десять миллионов пачек «Мальборо» или сто пятьдесят миллионов презервативов марки «Гусарские». Чтобы тебе было понятно – это столько, сколько нужно для того, чтобы все мужское население России семьдесят четыре раза подряд трахнуло все мужское и женское население Колумбии.
– У меня нет в голове подлости, поверь мне, Андрей Петрович…
– Ого! Ты обращаешься ко мне по имени-отчеству! Это настораживает. А насчет того, что делать… Езжай на работу и «расколи» парочку кретинов. Можешь выпить пива. Но завтра к трем часам ты должен быть на площади Труда. Кстати, ты знаешь, как найти площадь Труда?
– Знаю. – Как?
– Она в Ленинском районе.
– Ответ неверный. Нужно ширину труда умножить на длину труда. Не проспишь?
