Вынув винчестер столетней давности, он аккуратно зарядил его и положил на стол в кабинете. Затем отпер сейф, извлек из него два никелированных армейских кольта 45-го калибра и проверил магазины. Они были полны.
С едкой усмешкой рассудив, что неплохо бы ещё привести в готовность огнемет, Малкольм окончательно убедился, что им овладел страх. Он ненавидел это чувство и избавлялся от него, как правило, следуя принципу «подобное лечат подобным». Двадцать лет назад он вдруг решил, что ему следует бояться воды. И целый год он провел в мучительных страданиях. Однако потом, умирая от ужаса, распустил на своей яхте паруса и вышел ночью в Гудзон. Через шесть часов он вернулся, и с тех пор вода стала для него ещё более родной стихией, чем земная твердь. Если он боялся, что его убьют, он убивал сам. Опасался быть обнесенным собственными сотрудниками – устраивал локауты и срезал премиальные и сверхурочные. Его ненавидели и боялись, и эти чувства у своих подчиненных Стив Малкольм всячески поощрял и развивал. Ненависть всегда рядом со страхом, они всюду ходят неразлучной парой…
Малкольм опустился в кресло и, заставляя себя успокоиться, закрыл глаза.
В холле первого этажа раздался выстрел.
Потом ещё один.
И – автоматная очередь.
А следом, словно подтверждая, что предыдущая стрельба была напрасной – ещё один выстрел. Такой же, как первый, хлесткий, как звук распрямляющегося в полете кнута на родео… Это был, несомненно, выстрел из револьвера 9-го калибра.
– Что теперь скажете, мой дорогой охранник? – бросил в трубку Малкольм.
– Он ничего не скажет, сэр… – раздался голос помощника начальника охраны. – Мистер Харг-ривз убит…
Малкольм похолодел.
– Где русский?!
– Если это русский, то он на втором этаже. Еще один выстрел ударил в трубке гораздо громче, чем тот, что раздался на первом этаже. Один и тот же выстрел на этот раз звучал по-разному…
– Олден?.. – тихо спросил Малкольм и не услышал теперь дыхания собеседника. – Олден?
Стук падающей на паркет первого этажа телефонной трубки заставил хозяина дома отдернуть от головы руку и поморщиться.
Стук в дверь…
Обезумев, Малкольм схватил со стола винчестер и, молниеносно откидывая кистью скобу затвора, пять раз подряд прошил дверную створку.
Цокот прыгающих по паркету гильз был подобен хохоту бесов.
– Fuck!.. – проклятье пронзило слух Малкольма, который вдруг подумал о том, что русский не станет издавать предсмертный крик на английском…
И в этот момент дверь слетела с петель и кабинет наполнился клубами пыли от ссохшейся известки…
Дернувшись в кресле всем телом, президент «Хэммет Старс» выронил на пол кольт и очнулся.
За окном по-прежнему было тихо, на первом этаже раздавались мерные шаги охранников, из черного окна смотрела на проснувшегося Стива круглая желтая луна.
– Дьявол меня побери… – прошептал он, тяжело вставая и направляясь к бару. – Я, наверное, не выдержу, прирежу эту русскую девку в «Хилтоне»…
Звякнув бутылкой о шеренгу стаканов, он наполнил один из них ромом на палец и, не разбавляя тоником, выплеснул в рот. Спирт обжег горло и освежил мозг. Подумав, Малкольм повторил операцию и убрал посуду в шкафчик. Больше пить нельзя, начнется процесс, прямо пропорциональный желаемому результату: спирт перестанет обжигать горло и начнет туманить голову.
Развалившись на столе, хозяин дома вынул из кармана телефон и долго смотрел на него, словно размышляя, звонить или продолжать рассматривать дальше. Но потом решился и набрал номер.
– Мартенсон, узнал?
– Папа?! – раздалось в трубке, и Стив поморщился. – Значит, мама врала мне всю жизнь! Ты не разбился в истребителе!!
– Брось дурить, Эндрю. Ты где? – В pi…!
– Где, – не понял Малкольм, – в pizza? В какой pizza? Той, что на Дюранго драйв?
– Нет, той, что на Лебяжьей Канавке! Малкольм почесал лоб пальцем и улыбнулся.
– Нервничаешь, Эндрю?
– Я-то нервничаю, а вот ты, насколько я тебя знаю, вообще, наверное, на кровавый понос изошел. Я прав?
– Ничуть. Я решил перед сном позвонить тебе. Почитал Сервантеса, выпил бокал Chateau Gloria урожая 1949 года. Скучно… Дай, думаю, брякну…
– Перед кем ты луну крутишь, волк фанерный? – в трубке раздался хохот. – Chateau Gloria бокал он выпил… Эта «краснуха» не вставляет, тебе сейчас текила нужна, или ром гавайский! А лучше – спиртяшки медицинского грамм сто за воротник завалить! Перед сном… Ты сейчас сидишь на третьем этаже своего равелина на улице Апачей, обложенный пулеметами с распущенными лентами, а за спиной твоей три ночных горшка, два из которых уже полные…
– Приди, вытряхни.
– А я что, по-твоему, делаю? Иду, пердун старый, иду…
– Далеко ли уйдешь? – усомнился Малкольм.
– Даю подсказку, – сказал Мартенсон, и в трубке раздался металлический звон. – Угадай с трех раз.
– Копы уже в браслеты заковали? Кошелек у кого-то украл по дороге?
– Осталось две попытки.
– Поднимаешь якорь и уходишь под парусом от меня подальше?
– Стив, мне иногда кажется, что у тебя не все дома. С какой пристани в Неваде можно уйти в море?.. – Мартынов прокашлялся и вдруг стал серьезным: – Ладно, всё равно не угадаешь. Значит, так: я держу в руке цепь с собачьим ошейником, и на нем бирка с надписью: GREGSON.
Малкольм рывком дотянулся до телефона связи с начальником охраны и прокричал в трубку:
– Харгривз, проверьте собак!.. Проверьте часть периметра, где находятся Марта и Грег-сон!.. Эндрю?.. – последнее адресовалось уже к мобильному, но абонент отключил соединение.
Глава 21
КТО ОТКРЫЛ АМЕРИКУ
– Харгривз, ответь, Харгривз! – снова рявкнул в трубку Малкольм, но ответил почему-то Олден:
– Сэр, я вижу мистера Харгривза. Пару минут назад он был здесь, а сейчас трубка лежит на столе…
– Олден! – взвревел Малкольм, и в голове его пронеслось: Сон в руку! – Почему я не слышу криков охраны?! Почему прожекторы не освещают территорию?!
– Потому что освещение отключено, – это раз, и никто не знает, где я, – это два, – ответила трубка голосом Мартенсона. – И ты глупец, Стив, если до сих пор ещё не на луне!
– Где Олден? – прокричал хозяин дома, не отдавая себе отчет, что задает глупые вопросы.
– Тебе как никому должно быть известно слово knockout, Стив.
Швырнув трубку на стол, отчего она раскололась и из её чрева выпростались кишки проводов, Малкольм сунул один кольт в кобуру под мышкой, второй за пояс сзади, схватил винчестер и стал лихорадочно набивать патронник патронами из коробки на столе. Непослушные, маслянистые патроны скользили меж пальцев, словно насмехались, но когда последний из них вошел в ствол, рассмеялся Малкольм:
