До Большой Зелениной идти было совсем недалеко.
– Это для нас недалеко, а вот в Москве люди даже в булочную за два дома ездят на машине, – болтала по дороге Алена.
Улица выглядела ужасно. Это были задворки Петроградской. Совсем недалеко блистал витринами дорогих магазинов и кафе Большой проспект, а тут все было грязно и убого. Наискосок от станции метро, возле батареи ларьков, соединенных общей крышей, валялись на тротуаре сразу два алкоголика. Да и весь вид улицы свидетельствовал о том, что начальство сюда не заворачивает.
Сергей вслед за Аленой прошел по каким-то заросшим травой и заваленным хламом дворам к облезлому дому грязно-желтого цвета.
По узкой вонючей лестнице, поднимающейся спиралью вокруг узкого пролета, лезть пришлось на четвертый этаж. Звонили они долго, никто не открывал.
– Давай к соседям попробуем, – предложил Сергей.
Но тут за дверью послышались шаги, она распахнулась, и перед ними предстала женщина бальзаковского возраста в красном халате.
– Ну, чего звоните? Аж за стеной слышно. У меня ребенок проснулся. На кой хрен трезвонить-то?
– Николай дома?
– Нет его. И никогда не будет. Умер он! Так что можете сюда дорогу забыть.
– А что с ним случилось?
Дама оглядела визитеров и, убедившись, что они не походят на местных алкоголиков, разговорилась.
– Что-то случилось… Вот в этот самый лестничный пролет и звезданулся. Дак что взять с него, раз он каждый день пьяный! Одни с пьяных глаз вешаются, а другие с лестницы кидаются. Вот и весь сказ.
– А когда это случилось?
– Дня три назад.
Женщине, несмотря на ее сердитый вид, явно хотелось рассказать эту животрепещущую новость. Она продолжала, все более увлекаясь:
– С утра он, значит, маялся, похмелье у него, как всегда, было. Потом куда-то уполз, дружков, наверно, искать. А уже ночью поднялся шум на весь район. Сосед с первого этажа звук услышал, выглянул, а он и лежит. Ну, вызвали «скорую», милицию, Кольку увезли. И все. Я говорю, пьяный был…
– Вот и весь сказ, – повторил Сергей, спускаясь по лестнице.
– Ты думаешь, это неслучайно?
– Как-то уж очень вовремя. Вот что, пойдем-ка по местным злачным местам. Кольку-то ведь, если он такая знаменитость, тут должны помнить. Может, что узнаем.
Долго искать не пришлось. На другой стороне Большой Зелениной в одном из домов виднелось высокое крыльцо, снабженное вывеской «Рюмочная».
– Начнем отсюда, – сказал Сергей.
Они поднялись по ступенькам и оказались в грязном, плохо освещенном помещении, заставленном столиками, предназначенными для распития алкоголя стоя. В глубине зала виднелась стойка, украшенная разнообразными водочными и пивными бутылками. Подобные заведения остались лишь в самых глухих углах старого города, тогда как в фешенебельных районах их вытеснили более приличные кафе и пивные.
Алена с некоторым смятением огляделась вокруг.
– Что смотришь? Обычная разливайка. А я-то думал, что журналисты всюду бывали.
– Так я ж не криминалыцик и не специалист по социальным проблемам.
Казак огляделся. Время было раннее, а потому в углу кучковалась лишь одна компания, зато это были те самые граждане, которых зовут «синяками». И ведь как повезло! Направляясь к компании, Сергей услышал:
– Помянем Кольку-то! Казак ринулся вперед.
– Привет, мужики! Вы не о Кольке из того вон дома?
– Ну? – вопросительно ответил один из алкашей.
– Да я его старый товарищ. Когда-то вместе в институте учились. Приехал вот с женой проведать – а тут такие дела… Помянуть надо, а?
Волшебное слово было сказано – и вскоре Сергей уже разливал водку. Алена ограничилась бутылкой пива.
– Что с ним случилось-то? – спросил Казак после второй. К этому времени он уже вполне вписался в компанию. Местные ребята оказались простыми и незамысловатыми парнями. Они жили на этой улице и каждый Божий день принимали внутрь разные напитки. А больше ничего из происходящего на этом белом свете их не волновало.
– Не повезло Кольке, – собравшись с мыслями, ответил один из алкашей, мужик средних лет с длинными сальными волосами. – «Белочка», наверное, покатила. Так бывает. Знаешь, был такой поэт Александр Башлачев. Так он тоже в лестничный пролет сиганул. Но тот от наркотиков… А что касается Коля-на… Он в тот день с утра по району рассекал, искал на опохмелку. А под вечер сюда заявился с каким-то мужиком.
– А что за мужик?
– Не наш. И одет хорошо. И не просто хорошо, а знаешь, так, с подвыпердом. Богемно, одним словом. А потом было так. Стали они пить. Мужик его поил. Раза три бегал к стойке, все покупал еще. Мы тоже хотели присоседиться, но он на нас ноль внимания. Колька ему что-то заправлял. Ну, он на это мастер языком мести. Он часто разных ребят так на выпивку разводил. А потом тот мужик вроде как предложил пойти в какое-нибудь место поприличнее. Вот они и ушли. Мужик-то лыка уже не вязал. Может, Колька у него и лопатник вынул. Он так часто делал. Вот, наверное, вынул лопатник и пошел догоняться… Ладно, давай еще раз за упокой…
– Ну что? По-моему, все ясно, – подвел итог Сергей, когда они шли по проспекту Чкалова в сторону «дома». – Очевидно, этот Коля знал что-то серьезное, если его решили ликвидировать. И ведь как изящно…
– Ты думаешь, его убили?
– А что тут думать? Кстати, как у тебя с ним разговор происходил?
– А никак. Я пришла, а он с похмелья мается. Пойдем, говорит, купим. Пошли, купили. Он прямо на улице выпил, быстро опьянел – и с ним вообще стало невозможно разговаривать. Бормотал какие-то глупости, а ничего серьезного сказать уже не мог.
– Все правильно. Хороший способ уйти от вопросов, на которые не хочешь отвечать. Сделать так, чтобы у твоего собеседника пропало желание с тобой беседовать.
– Так ты думаешь…
– Да нет, я не сомневаюсь, что он был алкашом. Но алкоголик – это не обязательно дурак. Возможно, он так рассудил: журналисты – народ упорный. Если он просто уйдет в несознанку, откажется с тобой разговаривать, ты ведь и второй раз могла прийти. А так ты махнула рукой. И видишь, кто-то решил на всякий случай подстраховаться. И знаешь, тут пахнет очень серьезным баблом. Кто-то прет на Ишмуратова и Кондрата с деликатностью танка. А это очень неприятно.
– Ну, вам, может, и неприятно…
– Всем, девочка, всем! Понимаешь, все эти, как выражаются твои коллеги, организованные преступные группировки – это какая-никакая, но система. Которая, заметь, потихоньку устаканивается. А любой передел этой системы – снова война. То есть снова будут стрелять и убивать. При этом довольно часто под раздачу попадают совершенно невинные. Те, кому не повезло, потому что они оказались на линии огня. А потом все начнется сначала. Знаешь, как пели коммунисты: «Будут новые герои, встанут новые бойцы». Только еще гору трупов навалят. Я по своей, гм, профессии книжки читаю. Вон в Америке в шестидесятых практически ликвидировали старую мафию. Ну, ту, про которую сняли фильм «Крестный отец». И что? Выросла новая, колумбийская, которая завалила Штаты кокаином. Так что все будет чем дальше, тем хуже. Особенно в данном случае, когда уже вообще ничего понять невозможно.
