- Стой. Не надо так, - Андрей все-таки не хотел доводить этот неприятный разговор до критической отметки. - Настюша, успокойся. Тебе сейчас нельзя волноваться. Подумай о нашем будущем ребенке.
Он подошел к жене, обнял ее.
- Отстань от меня! - выкрикнула она яростно. - Я видеть тебя не могу!
Вырвавшись из его объятий, она, расплакавшись, убежала в другую комнату.
А в дверь позвонили.
Таганцев даже не сразу сообразил, что звонят к ним. Еще какое-то время стоял посреди гостиной и не мог поверить в то, что с ним только что неслыханным тоном, не стесняясь в выражениях, разговаривала его любимая жена. Они уже несколько лет прожили вместе и ни разу она не позволяла себе срывов, оскорблений в адрес мужа, не устраивала даже самых малых скандалов в доме. Таганцев всегда мог найти с ней общий язык, и она понимала его с полуслова, с полувзгляда. Более того, Андрей и представить себе не мог, что в глазах его Настюши может быть столько ярости и злобы.
Звонок в дверь повторился.
Настя заперлась у себя в комнате, а Клавдия давно была отпущена домой, где ее ждали дети и внуки. Андрей пошел открывать сам.
Отворив, Таганцев увидел Погодина.
- Впустишь?
- Что за вопрос? Заходи.
Виктор, не раздеваясь, прошел на кухню.
- Ты какой-то раздерганный. Что случилось? - спросил Андрей.
- Ты не лучше, - парировал Погодин.
- Ну, у меня дела семейные. Это не смертельно. А у тебя что?
- Слушай, Андрей, даже не знаю, как сказать.
- Да говори уж, как сможешь.
- У меня в Москве человек есть… - неуверенно начал Погодин. - Ну там, по кабинетам шастает, ко многим высоким чинам вхож.
- И что? - слушая друга, Таганцев достал из холодильника водку, разлил по рюмкам.
Выпили.
- Так вот, этот человек сообщил мне сегодня, что власти кирдык пришел.
- Чего мелешь? Какой кирдык? Ты сегодня, кроме этого, - Андрей указал пальцем на рюмку, опустошенную только что. - Не пил ничего?
- Да не пил я! - воскликнул Погодин. - Серьезно тебе говорю. Вот говорю сейчас и сам боюсь своих слов!
- Раз уж начал, говори подробнее.
- Ходят в Москве слухи, что Ельцина с поста президента уберут.
- Фигня какая-то! Кто его уберет? Кому он чего плохого сделал? Пьет себе да с попсой на сцене пляшет. Нет, елки-палки! Мне нравятся наши русские люди! Сначала болтают, что ни попадя, а потом сами же от своей болтовни шарахаются, как от проказы! Не верь слухам, Витя!
- А если…
- Если хочешь знать мое мнение, то хуже не будет. Куда уж хуже-то?
- Ты как думаешь, кого на его место поставят, если что?
- Я думаю, кого надо, того и поставят. И вообще, не моего ума это дело. Я в политику лезть не собираюсь.
- Ошибаешься, дорогой, - возразил Погодин. - Все мы в этой самой политике, как в отхожей яме, болтаемся. Только оправдываемся друг перед другом, что люди мы маленькие и от нас, вроде как, ничего не зависит. Еще как зависит, Андрей!
В ту же ночь подразделение специального назначения под командованием подполковника госбезопасности Степанова грузилось в военно-транспортный самолет на аэродроме в Жуковском.
Никто из офицеров не суетился и даже не разговаривал. Тихо и спокойно поднялись на борт "ИЛ-76" по грузовой рампе, расселись по местам.
Командир корабля запросил у диспетчера разрешение на взлет.
Тяжелый самолет медленно прокатился по рулежке, вышел на старт и точно в назначенное время оторвался от бетонной взлетно-посадочной полосы.
- Мы летим, ковыляя во мгле, мы идем на последнем крыле! Бак пробит, хвост горит, и машина летит на честном слове и одном крыле! - напевал себе под нос Сашка Шевелев.
- Не каркай, Клоун! - приструнил его Евгений Викторович.
- Виноват, командир! Чирикать можно?
- Я вот тебе чирикну, шут гороховый.
До посадки в аэропорту Иртинска оставалось два часа.
Утро следующего дня - 31 декабря 2000 года - Таганцев встречал, как всегда, в мэрии.
Приближение Нового года не чувствовалось. Это, может, в Москве улицы горели праздничными огнями, всюду бродили ряженные Деды Морозы со Снегурочками, а народ начинал утвержденное Петром Первым празднество еще за неделю. Покупались замысловатые подарки, приглашались гости. И сердца, даже у взрослых, замирали в ожидании маленького чуда.
В Иртинске все обстояло гораздо проще.
Высоченную елку, увешанную фонарями да игрушками, в центре городка поставили. Но и только. У пивных ларьков стояли в очереди мужики? Так они и до новогоднего праздника стояли!
Пройдет день, приблизится полночь. Немногие из тех, кто к тому времени еще сможет держаться на ногах, хлопнут по стакану водки, съедят свою селедку под шубой, измажутся по пьяни расплавленным студнем и улягутся спать. Вот и весь Новый год в глубинке.
Разобравшись с первостепенными делами, Таганцев поставил задачи перед сотрудниками, отдал текущие распоряжения секретарше и остался в кабинете один.
Голос Инессы Ильиничны прозвучал в динамике селектора неожиданно взволнованно:
- Андрей Аркадьевич! Извините, к вам посетители…
И все. Больше ни звука. Кто-то, видимо, нажал тумблер отключения громкой связи.
Долго гадать, какие такие посетители пожаловали, Таганцеву не пришлось. На пороге возникли двое. Полковник госбезопасности Харитонов и… Захар Матвеевич Рыбин.
- Вы?! - Андрея чуть не хватил удар. - Но - как?!
- Очень просто, Андрей Аркадьевич, - хищно улыбнулся Харитонов, проходя в кабинет.
Рыбин последовал за ним.
- Здравствуйте… - растерянно проговорил Андрей, все еще не в силах сообразить, каким образом здесь появились в одно и то же время и Харитонов и отец Насти.
Оба они по-хозяйски расположились в креслах. Всеволод Михайлович спокойно закурил и долго смотрел на Таганцева, не произнося ни слова.
- Не предполагал увидеть вас вместе, - наконец выговорил Андрей.
- Ну, вы, Андрей Аркадьевич, многого еще не предполагаете, - ответил Харитонов. И кивнул в сторону Рыбина. - Знакомьтесь.
- Но… мы как будто знакомы! - продолжал поражаться ходу событий Таганцев.
- Вот именно - как будто, - в очередной раз усмехнулся полковник.
- Подполковник государственной безопасности Рыбин, - четко представился Захар Матвеевич.
- Что?! - Таганцеву казалось, что он теряет рассудок. - Бред какой-то! вы в своем уме? А как же Настя?!
- О Насте поговорим позже, - твердо произнес Харитонов. - Сначала - о вас. Доложи-ка мне, дорогой мой человек, чего это ты здесь кочевряжишься? Почему тестя родного не уважил, когда он к тебе с просьбой приезжал? Что за самодеятельность устроил? В уездные князья решил поиграть? Я тебе поиграю, сучий потрох! - выкрикнул Харитонов так, что в рамах стекла задрожали. - Нюх потерял, собака? На месте прикончу, гнида лагерная! - полковник стремительно вскочил с кресла и в мгновение ока оказался возле Андрея. Тут же приставил к его голове пистолет. - Ну! Сейчас тебя замочить или подождать?!
