- Ты не имеешь права…
- Имею.
Шея у Филимонова оказалась неожиданно тонкой и хлипкой. Таганцев и сам не ожидал, но голову он менту отрезал, словно разрубил напополам батон докторской колбасы. Мерзкое, конечно, сравнение, не аппетитное. Но что было, то было. А из песни, сами знаете, слов не выкинешь.
Вот только Ингу жалко. Кого она теперь собачьим поводком к батарее привяжет?
Впрочем, таких, как павший смертью храбрых Филимонов, увы, найдется немало. И, отдавая дань заслуженного уважения сержантам и офицерам в милицейских погонах, чья совесть чиста, мы чаще, чем хотелось бы, брезгливо отворачиваемся от ментов поганых. Ну, а если просто отвернуться и отойти в сторону нет никакой возможности, то не взыщите, господа-товарищи. Братва поможет разобраться что к чему.
…Все теми же проходными дворами выйдя на другую сторону квартала, Таганка увидел припаркованный в переулке джип, лениво пыхтящий выхлопными газами незаглушенного мотора. Женька Усольцев сидел за рулем.
- Порядок, - сказал Андрей, присаживаясь на переднее сиденье. - Поехали.
Убивая поганого мента, Таганка снова мстил. На этот раз - за ни в чем не повинного торговца Сулеймана. Кто дал Андрею право распоряжаться чужими жизнями? Судите Таганцева, как хотите, но он не задавал себе такого вопроса.
Часть третья
ГОНЧИЕ ПО КРОВЯНОМУ СЛЕДУ
Глава 10
ЗВИЗДЕЦ ВСЕГДА ПРИХОДИТ НЕЗАМЕТНО
А, покаявшись, грешим понемногу
На просторах необъятной страны.
Если кто и убивал, то, ей богу,
Потому, что надо так, пацаны.
(Из неопубликованной книги «За минуту до исповеди»)
Севостьяну Ивановичу Горбушкину неслыханно повезло с женой.
Впервые он подумал об этом еще два года назад, когда, собственно говоря, только женился. И во второй раз эта мысль посетила его свободную от интеллектуальных изысков голову уже сегодня.
Вдоволь наоравшись через разбитое окно кухни, он, обессилев и в конце-концов сообразив, что никого из прохожих и соседей ровным счетом не интересует - жива его бесценная супруга или скончалась, он закрыл рот и… вдруг обнаружил - Настя дышит! Вот оно - везение!
Действительно, она потихоньку приходила в себя. Удар при падении оказался не столь сильным. Да, немного пострадала кожа головы. Ну синяк будет и - всего-то. А кровь изо рта и ушей - так это из ссадины кровь! Вот дурак-то - перепугался поначалу.
У нее, похоже, даже сотрясения не случилось. Какое же там может быть сотрясение у пустоголовой бабы!
Радости Севостьяна Ивановича не было предела. Везучий он все-таки. А то вот подохла бы - потом, поди, объяснись, что сама грохнулась по пьяни. Тут же еще эта соседка сумасшедшая, Аграфена Самсоновна, наверняка, рожа ушастая, все слышала через стенку. Уж кто-кто, а она-то с удовольствием донесла бы на Горбушкина, куда надо.
А куда надо? Никуда не надо. Кому надо было, тот сам пришел.
В дверях кухни стоял хмурый, как туча, полковник Лозовой. Аграфена с интересом, смешанным с испугом, выглядывала из-за его широкой спины.
- Ты охренел совсем? - спросил Юрий Олегович, осматривая кухонное помещение, заваленное бутылками, битым стеклом и пищевым мусором. - Жену подними - простудится.
Настя начала тихо стонать и пыталась приподнять голову, лежа на полу.
- Да-да-да! - засуетился Горбушкин. - Сейчас-сейчас-сейчас! Иди ко мне, дорогая! Иди сюда, любимая! Пойдем-пойдем, я тебя в комнате уложу!
При словах «дорогая» и «любимая» Лозового перекосило. Об истинных отношениях Горбушкина с супругой он, конечно же, знал.
- Пошла отсюда, калоша рваная! - зашипел Горбушкин на Аграфену Самсоновну, протискиваясь вместе с Настей в дверной проем.
- Фи! - пренебрежительно произнесла та и плавно удалилась восвояси.
А Горбушкин, уложив Настю в комнате на кровать, вернулся в кухню, где его остался ждать Лозовой.
- Юра… - Севостьян Иванович, войдя, растерянно захлопал глазами. - Товарищ полковник… Вы как… узнали… а?
- Совсем с ума сошел, - вынес заключение Лозовой. - Ты сам и позвонил мне. Не помнишь, что ли? «Помогите! Жену убил! Руки на себя наложу! Жить не хочу больше!» Допился, идиот…
- Да? - удивился Горбушкин. - А я и не помню, чтоб звонил.
- Еще б ты помнил! - воскликнул полковник. - Ты же лыка не вязал. Смотри, сколько выжрал! - Он окинул взглядом множество пустых бутылок из-под водки. - Нормальный человек от таких доз может сдохнуть запросто. Ну, говори, что произошло у тебя? Чего переполошился?
- Да это… елки-палки… как его… в общем… короче… - начал Горбушкин свое содержательное повествование. - Я тут сидел, - указал он на перевернутый стул. - Она там стояла, у окна. Курила. Ну, это самое, как его… окно, значит, запотело.
- Да что ты мне тут все «быкаешь», «мыкаешь»! - прикрикнул Лозовой. - По делу говори!
- Есть - по делу! - вытянулся Горбушкин. - Она на окне написала - «Таганка»! - выговорил Севостьян Иванович так, будто сообщал о приближающемся всемирном потопе.
- Чего - «Таганка»? - не сразу понял Юрий Олегович.
- Того - Таганка! - зашептал капитан. Хмельные пары уже начали оставлять его бренное тело, освобождая пустоты головного мозга для более или менее трезвых мыслей. - Таганка - это Таганцев! Андрей Аркадьевич который!
- Ну ты точно допился до белой горячки! - Лозовой даже рассмеялся негромко. - Она-то какое отношение ко всему этому имеет? Сбрендил ты от своей водки, что ли?
- Да не сбрендил я! - все тем же шепотом возразил Горбушкин. - Я ж ее, Настьку-то, нашел неизвестно где! На вокзале, в линейном отделе!
- Давай-ка еще раз и по-русски желательно. При чем здесь вокзал и линейный отдел милиции?
- Да познакомились мы там! Случайно! Я к товарищу приехал в транспортный отдел… - Севостьян Иванович стал говорить еще тише, постоянно оглядываясь на дверь. Худо ли бедно ли, но красноречие постепенно вернулось к нему, если, конечно, можно назвать красноречием торопливый и неизжитый до сих пор провинциальный говор простого мужика из северной глубинки, перемежающийся постоянно словами-паразитами вроде «это самое», «как его», «того» и «короче».
Из рассказа Горбушкина Лозовой понял что к чему. Выходило, капитан нашел себе деваху без роду, без племени, даже без паспорта и какой-либо прописки. И, совершенно ничего не зная о ее прошлом, притащил к себе домой.
- Вот и прижилась так. Потом документы восстановила, якобы потерянные. Ну значит, того, поженились мы потом, это самое… Все, товарищ полковник. Ей богу, все рассказал! - торжественно закончил Горбушкин свое повествование, глядя на полковника глазами, какими смотрит на хозяина провинившаяся дворняга.
