Когда губы и зубы сомкнулись, он четко услышал — и почувствовал,
— как что-то хрустнуло внутри. Звук, как от надкусывания стебля свежего ревеня.
Миссис Перрин остановилась, и Ральф с тревогой отметил, как
она слегка обернулась и огляделась по сторонам. «Я не хотел, — мысленно пояснил
он. — Честное словом миссис Перрин, я не хотел — ведь я только начинаю
постигать все это».
— Робертс?
— Да?
— Ты что-нибудь слышал? Похоже на пистолетный выстрел?
Ральф почувствовал, как запылали уши, когда он покачал
головой:
— Нет… У меня слух уже не тот…
— Скорее всего, на Канзас-стрит выстрелила выхлопная труба,
— произнесла женщина, не обращая внимания на слабые оправдания Ральфа. —Но все
равно, сердце у меня ушло в пятки.
Она снова пошла своей странной скользящей походкой шахматной
королевы, затем остановилась и оглянулась еще раз. Аура старухи стала бледнее,
но Ральф без труда видел глаза миссис Перрин — пронзительные, как у ястреба. —
Ты изменился, Робертс, — сказала она. — Помолодел.
Ральф, ожидавший, чего угодно («Немедленно отдай мне то, что
украл, Робертс») смог лишь пробормотать в ответ:
— Вы считаете… Как мило… Я понял… Она лишь махнула рукой:
— Возможно, это только освещение. И я советую тебе, Робертс,
не пачкать эту кофту. Я всегда считала мистера Мак-Говерна человеком, исправно
следящим за своими вещами.
— Лучше бы он следил за своими головными уборами, — возразил
Ральф. Пронзительные глаза, уже отворачивающиеся в сторону, снова полоснули
Ральфа:
— Что?
— Панама, — пояснил Ральф. — Билл потерял ее где-то.
Миссис Перрин поразмышляла секунду, затем снова хмыкнула:
— Отправляйся домой, Робертс. Если и дальше ты будешь
прохлаждаться на улице, обязательно захвораешь. — И заскользила дальше без
видимого урона, нанесенного бездумным воровством Ральфа.
"Воровство? Уверен, что это абсолютно не подходящее объяснение,
Ральф.
То, что ты сделал, скорее…"
— Вампиризм, — мрачно произнес Ральф, отставив кастрюлю с
бобами подальше и медленно потирая руки. Он чувствовал себя пристыженным…
Виноватым… Но уж никак не распираемым от энергии.
«Вместо крови ты украл у нее немного жизненной энергии, но
вампир остается вампиром, Ральф».
Верно. Неожиданно ему показалось, что подобное происходит с
ним не впервые.
«Ты изменился, Робертс. Помолодел».
Вот что сегодня сказала миссис Перрин, но ведь ему постоянно
говорят почти то же начиная с конца лета. Основная причина того, что друзья не
особенно настаивали на его визите к врачу, заключалась в том, что он не
выглядел больным. Он жаловался на бессонницу, однако внешне являл собой образец
здоровья. «Думаю, сотовый мед сотворил чудо», — заметил Джон Лейдекер, когда
они в воскресенье выходили из библиотеки — теперь казалось, что это происходило
еще в каменном веке. А когда Ральф поинтересовался, что именно Лейдекер имеет в
виду, тот упомянул о бессоннице Ральфа. «Выглядите вы в тысячу раз лучше, чем
во время нашей первой встречи».
И Лейдекер был не единственным. Все эти дни Ральф чувствовал
себя загнанным в угол, увечным и разбитым… Но окружающие продолжали повторять,
как хорошо он выглядит, каким отдохнувшим он кажется, как он помолодел.
Элен… Мак-Говерн… Даже Фэй Чепин недели две назад произнес
что-то в этом роде, хотя Ральф и не мог припомнить его слов…
— Нет, могу, — растерянно пробормотал он. — Он спросил, не
пользуюсь ли я кремом от морщин. Крем от морщин. Боже праведный!
Неужели он и тогда подворовывал, забирая у других их
жизненную силу?
Подворовывал, даже не догадываясь об этом?
— Должно быть, — так же тихо пробормотал он. — Да ведь я же
вампир, спаси и сохрани. Господи.
«Но правильное ли это определение? — неожиданно подумал он.
— Может быть, в мире аур воришек жизненной энергии называют „центурионами“?»
Перед его мысленным взором предстало белое, безумное лицо Эда Дипно, так
возвращается призрак, чтобы обвинить своего убийцу, и Ральф, ужаснувшись,
обхватил колени руками и уткнулся в них лицом.
Глава пятнадцатая
1
В двадцать минут восьмого к дому Луизы подкатил «линкольн»
выпуска семидесятых годов. Ральф — последний час он мылся, брился и пытался
хоть немного успокоиться — стоял на крыльце и наблюдал, как Луиза выбирается с
заднего сиденья машины.
Она распрощалась, и легкий ветерок донес до него задорный
молодой смех.
«Линкольн» отъехал, и Луиза направилась к дому. Пройдя
половину дорожки, она остановилась и обернулась. Томительно долгое мгновение
они рассматривали друг друга, стоя на противоположных сторонах Гаррисавеню,
отлично видя, несмотря на сгущающуюся темноту и двести ярдов, разделяющих их.
Друг другу в этой темноте они казались скрытно горящими факелами. Луиза
направила на него палец. Движение сильно напоминало жест, которым она
выстрелила в доктора N3, но Ральф не испугался.
«Намерение, — подумал он. — Все зависит от намерения. В этом
мире есть несколько ошибок… Но как только тебе становится ясен твой путь,
возможность ошибок, скорее всего, сводится к нулю».
Узенький, сверкающий серый Лучик силы возник на кончике
пальца Луизы проходящий через сгущающиеся тени Гаррис-авеню. Проезжающая машина
беспрепятственно промчалась сквозь него. Окна машины вспыхнули, на долю секунды
передние фары загорелись ярче… И все.
Ральф тоже поднял палец, и из него стал разрастаться голубой
поток.
Два лучика встретились посередине Гаррис-авеню и
переплелись, как ветки жимолости. Поднимаясь вверх, этот поросячий хвостик
бледнел. Затем Ральф согнул палец, и его часть любовного узелка, появившегося
посередине Гаррисавеню, исчезла, а через мгновение растворился и лучик Луизы.
Ральф медленно спустился с крыльца и пошел прямо по газону.
Луиза шла ему навстречу. Встретились они посередине улицы… Там, где на самом
деле встретились уже давно.
Ральф обнял ее и поцеловал.
2
«Ты изменился, Робертс. Помолодел».
Эти слова снова и снова возникали в его мыслях — так
повторяет одну и ту же фразу заезженная пластинка, — когда Ральф, сидя в кухне
Луизы, пил кофе. Он не мог отвести от нее взгляд.
