Так в это лето Ральф в очередной раз обнаружил, что каждому
в Америке известно свое доморощенное средство от бессонницы, этакая сонная
магия, передаваемая из поколения в поколение наподобие семейной Библии.
— Очень хороши Бах и Бетховен, да и Уильям Аккерман не так
уж плох. Но самое главное, — Дейвенпорт поднял вверх палец, подчеркивая
значимость изрекаемого, — не вставать с кресла в течение получаса. Ни в коем
случае! Не отвечать на телефонные звонки, не возиться, с собакой, не заводить
будильник, не принимать решения идти чистить зубы… Ничего! @ затем, когда ты
ляжешь в постель… Бац! Вырублен, как свет!
— А что, если, сидя в своем любимом кресле, вдруг ощутишь
позыв прирды? — спросил Ральф. — Такое случается внезапно, особенно в моем
возрасте.
— Пачкай в штаны, — быстро ответил Дейвеююрт и рассмеялся.
Ральф улыбнулся, но скорее от нежелания показаться
невежливым. Бессонница лишила его остатков чувства юмора. — Прямо в штаны! —
хихикнул Гамильтон, похлопывая по книжному стенду, и покачал головой.
Взгляд Ральфа упал на кота. Уинстон Смит смотрел на него, и
Ральфу показалось, что спокойные желтые глаза животного говорят:
«Все правильно, он глупец, но он МОЙ глупец».
— Неплохо, а? Гамильтон Дейвенпорт, мастер-острослов. Пачкай
прямо в… — Он снова, зашелся смехом и качал головой все время, пока засовывал в
карман короткого красного передника два доллара, протянутые ему Ральфом, и
давал сдачу. — Все правильно?
— Конечно. Спасибо, Хэм.
— Ладно. Серьезно, попробуй музыку. Это действительно
помогает.
Расслабляет мозги или что-то в этом роде.
— Обязательно попробую. — Что бы там ни было, он на самом
деле сделает это, как уже опробовал рецепт миссис Рапопорт насчет горячей воды
с лимоном и последовал совету Шоны Мак-Клюр, как прочищать мозг посредством
замедления дыхания и концентрации мысли на слове «прохлада». Когда имеешь дело
с медленно, но верно исчезающим сном, хватаешься за любое средство. Собравшись
было уходить, Ральф снова повернулся к Гамильтону:
— А что это за плакат в соседней витрине?
— У Дэна Далтона? Знаешь, по возможности я стараюсь не
заглядывать туда. От одного вида Дэна среди всего этого тряпье у меня портится
аппетит.
Разве у него в витрине появилось что-то новенькое?
— Я думаю, что плакат новый — он еще не пожелтел, как все прочие
объявления, к тому же и мухами еще не засижен. Выполнено в стиле объявлений о
розыске, только вот на фотографии изображена Сьюзен Дэй.
— Сьюзен Дэй на… Вот сукин сын! — Дейвенпорт бросил мрачный
взгляд на соседнюю витрину.
— А кто она, президент Национальной женской лиги или что-то
в этом роде?
— Экс-президент, к тому же соучредитель организации «Сестры
по оружию». Автор книг «Тень моей матери» и «Долина лилий». В последней Сьюзен
Дэй рассматривает проблемы женщин, подвергающихся систематическому избиению, и
причины того, почему пострадавшие отказываются предъявлять иски избивающим их.
За эту книгу она получила премию Пулитцера. Сейчас Сьюзен Дэй — одна из
трех-четырех политически наиболее влиятельных женщин Америки, к тому же она
действительно отлично пишет. Этот клоун знает, что у меня рядом с кассовым
аппаратом лежит обращение, касающееся этой дамы. — Что за обращение?
— Мы собираем подписи желающих пригласить ее в Дерри для
выступления, — пояснил Дейвенпорт. — Ты ведь знаешь, что участники движения
«Друзья жизни» пытались взорвать помещение Центра помощи женщинам в прошлое
Рождество?
Ральф осторожным мысленным взором окинул ту черную пропасть,
в которой он пребывал в конце 1992 года, и сказал:
— Помнится, полиция схватила тогда какого-то парня с
канистрой бензина на больничной автостоянке, но я не акал…
— Это был Чарли Пикеринг. Он член «Нашего дела» — одной из
группировок движения «Друзья жизни», устраивающей пикеты и демонстрации в нашем
округе, — пояснил Дейвенпорт. — Организаторы сами и подставили его, поверь мне.
Однако в этом году они уже не балуются бензином, а пытаются
заставить городской совет изменить зональный устав и сровнять Центр помощи
женщинам с землей. Им такое вполне под силу. Ты же знаешь, Ральф, что Дерри —
вовсе не оплот либерализма.
— Знаю, — грустно улыбаясь, согласился Ральф. — И никогда им
не был. А Центр помощи женщинам, если не ошибаюсь, это клиника, где делают
аборты? Дейвенпорт, бросив на него нервный взгляд, повел головой в сторону
магазина подержанной одежды.
— Так ее называют такие вот ослиные задницы, как он, —
сказал Хэм, — только вместо «клиника» они используют слово «фабрика». И
полностью игнорируют другие аспекты деятельности Центра. — В этот момент Ральфу
показалось, что Дейвенпорт говорит совсем как шоумен, рекламирующий дамский
пояс для чулок во время воскресного показа очередной «мыльной оперы». —Они
занимаются вопросами семейного права, защищают супругов и детей, подвергающихся
жестокому обращению, к тому же ими организован приют в пригороде Ньюпорта для
женщин, которых избивают мужья. У них имеется и кризисный центр для
пострадавших от изнасилования, а также круглосуточная горячая телефонная линия
для женщин, подвергшихся любому виду насилия.
Короче, они занимаются всеми этими проблемами, от которых у
мужчин типа Далтона — такие вот и рекламируют «Мальборо» — сводит скулы.
— Но там действительно делают аборты, — попытался возразить
Ральф. — Именно из-за этого и выстраиваются пикеты, правильно?
Ральф вспомнил, как перед скромным кирпичным зданием,
занимаемым Центром помощи женщинам многие годы, демонстранты несли лозунги
протеста.
Ему эти люди всегда казались слишком бледными, слишком
ревностными, слишком худыми или слишком толстыми, излишне непоколебимо
уверенными, что Бог на их стороне. Лозунги на их плакатах гласили
приблизительно следующее:
«НЕРОЖДЕННЫЕ ТОЖЕ ИМЕЮТ ПРАВО НА ЖИЗНЬ» или «ЖИЗНЬ — ТАКОЙ
ПРЕКРАСНЫЙ ВЫБОР» и старый расхожий афоризм:
«АБОРТ — ЭТО УБИЙСТВО». Несколько раз женщины,
воспользовавшиеся услугами этой клиники, располагающейся рядом с родильным
домом Дерри, но никогда с ним не ассоциирующейся, подверглись настоящей травле.
— Да, они делают аборты, — согласился Хэм. — Разве у вас с
женой не возникали подобные проблемы?
Ральф подумал о всех тех годах, в течение которых они с
Кэролайн пытались завести ребенка — годах, так ничего и не принесших, кроме
нескольких ложных тревог и единственного выкидыша на пятом месяце беременности,
— и пожал плечами. Внезапно день показался ему слишком жарким, а ноги — слишком
уставшими. Он подумал об обратном пути, который еще предстояло преодолеть.
