Часы перестали отсчитывать время, поезд прибыл, спичечный
коробок опустел.
Все метафоры отпали, осталась лишь замолчавшая навеки
женщина. Ральф заплакал. Весь в слезах, он, пошатываясь, прошел в угол и
выключил радио.
Ему вспомнились летние дни, когда они посещали курсы по
изучению отпечатков пальцев, и ночи, когда они оставляли отпечатки пальцев на
своих обнаженных телах. От этого воспоминания Ральф заплакал еще сильнее. Он
подошел к окну, прислонился лбом к холодному стеклу и плакал, плакал. В эту
первую ужасную минуту осознания он хотел только одного: умереть самому.
Медсестра, услышав его плач, вошла в палату и попыталась нащупать пульс
Кэролайн. Ральф посоветовал ей перестать разыгрывать комедию. Тогда она подошла
к Ральфу, и ему показалось, что сейчас она попробует нащупать его пульс. Но
вместо этого медсестра обняла его. Она…
— Ральф? Ральф, ты в порядке?
Он оглянулся на Луизу, хотел было сказать, что с ним все
хорошо, но затем вспомнил, что, пока они находятся в таком состоянии, вряд ли
ему удастся что-то скрыть.
— Мне очень грустно. Слишком много воспоминаний. Не совсем
приятных.
— Понимаю… Но посмотри вниз, Ральф! На пол!
Ральф перевел взгляд, и зрачки его расширились. Пол
покрывали перекрывающие друг друга разноцветные следы, некоторые еще сохранили
свежесть, другие же выцвели и были едва заметны. Два следа выступали особенно
отчетливо, сверкая, словно бриллианты среди дешевых подделок.
Они были насыщенного золотисто-зеленого цвета, в котором
изредка мелькали красноватые искорки.
— Они принадлежат тем, кого мы ищем, Ральф?
— Да… Врачи уже здесь.
Ральф взял Луизу за руку — ладонь была ледяной — и медленно
повел ее по коридору.
Глава семнадцатая
1
Не успели они сделать и несколько шагов, когда произошло
нечто очень странное и пугающее. На мгновение мир вокруг них вспыхнул белым.
Двери палат, выстроившиеся вдоль коридора, еле видимые
сквозь сверкающую белую дымку, выросли до размеров ворот пакгауза. Сам же
коридор удлинился и стал выше. Ральф почувствовал, как у него заныло в животе,
совсем как в те годы, когда он еще мальчишкой посещал аттракционы «Пыльный
дьявол» в Олд-Орчард-Бич. Он услышал, как Луиза застонала и, поддавшись панике,
вцепилась в его руку.
Белый прорыв длился лишь секунду, а когда краски роем
влетели в мир, они стали ярче, ощутимее, чем за мгновение до этого. Вернулась
нормальная перспектива, но предметы выглядели как-то толще, объемнее. Ауры все
еще были здесь, но казались более истонченными, бледными — пастельные оттенки
вместо кричащего буйства красок. Ральф понял, что замечает каждую пору, каждую
трещинку на стене слева… А затем осознал, что может видеть трубы, провода и
искусственное освещение за стенами, если захочет; ему оставалось лишь смотреть.
"О Боже, — подумал он. — Неужели это происходит на
самом деле?
Может ли это происходить в действительности?
Отовсюду доносились звуки: приглушенные звонки, журчание
воды в бачках унитазов, сдержанный смех. Звуки, которые люди обычно принимают
как данность, но только не сейчас и не здесь. Подобно видимой реальности
предметов, звуки, казалось, обладали чрезвычайно чу??ствительной структурой,
наподобие чередования тончайших слоев шелка и стали.
Не все звуки были обычными: множество экзотических голосов
выделялось из общей какофонии. Ральф слышал, как где-то в глубинах отопительной
системы жужжит муха. Наждачное шуршание чулок, поправляемых медсестрой в
туалете для медперсонала. Биение сердец. Ток крови. Мягкое, волнообразное
течение дыхания. Каждый звук выделялся своим совершенством; сочетаясь с
другими, звуки представляли собой великолепный в своей сложности акустический
балет — невидимое «Лебединое озеро» бурчащих желудков, гудящих электрических
проводов, бушующих фенов для укладки волос, шепчущих колес больничных каталок.
Ральф слышал бормотание телевизора в конце коридора.
Звук доносился из палаты N340, в которой миссис Томас Рен,
лечащая почки, смотрела «Хулигана и Красавицу» с Керком Дугласом и Ланой Тернер
в главных ролях. «Если ты будешь со мной, детка, мы поставим этот городишко на
уши», — говорил Керк, и по ауре, окружающей слова, Ральф знал, что мистер Дуглас
маялся зубами, когда снималась эта сцена. Но и это не все; Ральф знал, что
может пойти (выше? глубже? вширь?), если захочет. Ральф определенно не хотел.
Это был лес Арденн, а человеку так легко заблудиться в его чаще.
Или его сожрут тигры.
— Боже! Это же другой уровень, Луиза! Совершенно иной
уровень!
— Знаю.
— Ну и каково тебе?
— Кажется, нормально, Ральф… А тебе?
— Пока ничего… Но если основание рухнет еще раз… Ладно,
пойдем. Но прежде, чем они смогли тронуться с места, из палаты N313 вышли Билл
Мак-Говерн и какой-то незнакомец. Они увлеченно беседовали.
Луиза обратила к Ральфу испуганное ицо:
— О нет! Ради Бога, нет! Ты видишь, Ральф? Видишь?
Ральф еще сильнее сжал ее руку. Он видел. Приятеля
Мак-Говерна окружала аура сливового цвета. Она не казалась достаточно здоровой,
но вряд ли мужчина был серьезно болен, лишь множество хронических заболеваний
типа ревматизма, почечной недостаточности и прочее. «Веревочка» того же
испещренного линиями лилового оттенка поднималась вверх из его макушки,
неуверенно развеваясь из стороны в сторону.
Аура же Мак-Говерна была абсолютно черной. Обрубок того, что
некогда было «веревочкой», вяло выглядывал из нее. «Веревочка» ребенка, в ауре
которого сверкали молнии, была короткой, но здоровой; они же смотрели на
разлагающиеся останки неудачно проведенной ампутации. Перед Ральфом
промелькнуло видение, яркое и отчетливое, почти галлюцинация: глаза Билла
выпучиваются, а затем вываливаются из глазниц под напором потока черных жуков.
Чтобы не закричать, Ральфу пришлось зажмуриться. Когда он снова открыл глаза,
Луизы рядом с ним не было.
2
Мак-Говерн и его приятель направлялись к сестринскому столу,
возможно, разыскивая фонтанчик с питьевой водой. Луиза бросилась за ними, она
почти бежала, покачивая бедрами. Аура ее сияла розоватыми вспышками,
напоминающими метеоритный дождь. Ральф бросился за ней. Он не знал, что
произойдет, если она привлечет внимание Мак-Говерна, да и не хотел выяснять.
Однако, скорее всего, ему все же предстоит это узнать.
— Луиза! Луиза, не делай этого!
Луиза проигнорировала его обращение:
— Билл, остановись! Выслушай меня! С тобой происходит нечто
ужасное!
