Завывание сирен. Усиливающийся запах гари. Луиза,
уставившаяся на него растерянными, перепуганными глазами и по-прежнему
задыхающаяся от ужаса. Впереди Ральф увидел серебристый почтовый ящик,
установленный на обочине. На ящике, конечно, не было никакой надписи — женщины,
курирующие Хай-Ридж, всеми силами стирались обеспечить анонимность своего
заведения, что, впрочем, сегодня не уберегло их от несчастья. Флажок над
почтовым ящиком был поднят. Чье-то письмо ожидало почтальона. Это напомнило
Ральфу о письме Элен, написанном ему из Хай-Ридж, — осторожное, но тем не менее
полное надежды послание.
И снова стрельба. Визг пуль, ударяющихся о стекло. Рев либо
ярости, либо боли. Голодное потрескивание огня, пожирающего сухое дерево. Трели
сирен. И темные испанские глаза Луизы, уставившиеся на него, потому что он
мужчина, а она выросла с верой в то, что мужчине лучше известно, как поступать
в подобных ситуациях.
«Тогда сделай хоть что-нибудь! — заорал на себя Ральф. —
Ради всего святого, сделай хоть что-то!»
Но что? Что?
— ПИКЕРИНГ — загрохотал усиленный мегафоном голос. Теперь в
сгущающемся дыме Ральф различал красные вспышки. — ПИКЕРИНГ! В ЗДАНИИ НАХОДЯТСЯ
ЖЕНЩИНЫ! ПОЗВОЛЬ НАМ СПАСТИ ЖЕНЩИН!
— Он знает, что там женщины, — пробормотала Луиза. — Неужели
до них не доходит, что он знает. Они что, совсем дураки, Ральф?
Странный, расплывчатый вой послужил ответом полицейскому с
мегафоном.
Ральфу потребовалось время, дабы понять, что это хохот. И
снова стрельба из автомата, а вслед за ней сухой кашель револьвера.
Ледяными пальцами Луиза сжала ладонь Ральфа: — Что нам
делать, Ральф? Как нам поступить? Он взглянул на черно-серые клубы дыма,
вздымающиеся над верхушками деревьев, затем посмотрел назад на еще
приближающиеся полицейские машины — на этот раз их было не меньше шести — и
вновь на бледное, напряженное лицо Луизы.
В уме у Ральфа немного прояснилось — не полностью, но вполне
достаточно, чтобы он понял — на этот вопрос существует лишь один ответ. — Мы
поднимемся вверх, — коротко бросил он.
5
Щелк.
И языки пламени из оранжевых превратились в зеленые.
Голодный, похрустывающий звук зазвучал приглушеннее. Держа
Луизу за руку, Ральф обвел ее вокруг полицейской машины, поставленной в
качестве заслона.
Вновь подъехавшие автомобили сгрудились вокруг этого
препятствия.
Мужчины в темно-синей униформе на ходу выпрыгивали из
салонов.
Несколько человек держали автоматы, почти все были в пухлых
пуленепробиваемых жилетах. Один из полицейских промчался мимо Ральфа, как порыв
теплого ветра, прежде чем тот успел отступить в сторону: молодой человек по
имени Дэвид Уилбери, считающий, что его жена, работавшая секретарем в агентстве
по купле-продаже недвижимости, завела интрижку со своим шефом. Вопрос о жене
отошел на второй план (по крайней мере, временно), вытесненный потребностью
немедленно забежать в туалет и постоянным, испуганным повторением одних и тех
же слов, наподобие змеи извивавшихся в его мыслях: «Ты не опозоришься, ты не
опозоришься, ни за что, ни за что».
— ПИКЕРИНГ! — взвыл мегафон, и Ральфу вылетавшие слова
показались градом серебряных пуль. — ТВОИ ДРУЗЬЯ МЕРТВЫ, ПИКЕРИНГ! БРОСАЙ
ОРУЖИЕ И ВЫХОДИ ВО ДВОР! ДАЙ НАМ ВОЗМОЖНОСТЬ СПАСТИ ЖЕНЩИН!
Ральф и Луиза свернули за угол, не замеченные в царящей
вокруг суматохе, и вышли к скоплению полицейских машин, припаркованных у
подъездной дорожки с посаженными по обе стороны яркими цветами.
«Вот что значит женский подход», — подумал Ральф.
Подъездная дорожка упиралась в небольшой дворик перед белым
фермерским домом, построенным никак не менее семидесяти лет назад. Вдоль фасада
трехэтажного здания тянулась огромная веранда, с которой открывался
замечательный вид на запад, где в голубой утренней дымке вздымались вершины
холмов. Этот дом некогда давал приют семье Барретта и их яблочному бизнесу, а
до недавнего времени размещал под своей крышей десятки избитых, запуганных
женщин, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — к завтрашнему утру он
уже никому не сможет служить. Огонь охватил южное крыло здания, пламя достигло
веранды; языки пламени вырывались из окон и похотливо облизывали карнизы.
Ральф заметил плетеное кресло-качалку, горящее на дальнем
конце веранды.
С ручки кресла свисал недовязанный шарф, воткнутые в него
спицы сверкали белым жаром. Откуда-то доносилось монотонное позвякивание
колокольчика. Мертвая женщина в зеленом, военного образца комбинезоне и куртке
распласталась на ступеньках крыльца, уставившись в небо залитыми кровью линзами
очков. В руке она сжимала пистолет, в груди зияла черная рваная рана. На
перилах северной части веранды обвис мужчина, упираясь ботинком в
газонокосилку. На нем также были военный комбинезон и куртка. На цветочной
клумбе неподалеку от тела лежал автомат. Кровь стекала по пальцам мужчины и
крупными каплями падала на землю. Ральфу эта кровь казалась черной и мертвой.
«Фелтон, — подумал он. — Если полиция до сих пор взывает к
Чарли Пикерингу — если Пикеринг в доме, — значит, это Фрэнк Фелтон. А где же
Сьюзен Дэй? Эд где-то на побережье — Луиза уверена, что он там, — но вдруг
Сьюзен Дэй находилась здесь? Боже, неужели такое возможно!»
Ральф предполагал, что все может быть, однако предположения
в счет не шли. Там внутри, без сомнения, находились Элен, Натали и Бог весть
сколько еще беспомощных, терроризируемых женщин, а это было важно.
Из глубины дома донесся звук разбиваемого стекла,
сопровождаемый тихим взрывом — почти вздохом. Ральф увидел новые языки пламени,
вырывающиеся сквозь переплет входной двери.
«Коктейль Молотова <Во время второй мировой войны так
называли бутылки с зажигательной смесью, впервые примененные советской пехотой
против фашистских танков.>, — подумал он. — Наконец Чарли Пикерингу удалось
осуществить свою давнюю мечту».
Ральф не знал, какое именно количество полицейских
сгрудилось за машинами, припаркованными в начале подъездной дорожки — никак не
меньше тридцати, — однако он моментально выделил двоих, арестовавших Эда Дипно.
Крис Нелл залег за передним колесом полицейской машины,
стоявшей ближе всего к дому. А рядом с ним, опираясь на колено, присел Джон
Лейдекер.
Именно Нелл держал в руках мегафон, и, когда Ральф и Луиза
подошли к опорному пункту полиции, Нелл взглянул на Лейдекера: тот кивнул в
сторону дома, затем ладонью сделал жест, значение которого было ясно и без
слов:
«Будь осторожен». В ауре Криса Нелла Ральф подметил
тревожные признаки — молодой человек был слишком взволнован, чтобы соблюдать
осторожность.
