— ДА, НАМНОГО ДОРОЖЕ ЗОЛОТА И ЦЕННЕЕ РУБИНОВ! — крикнул он,
и Мак-Говерн отпрыгнул назад с расширившимися от страха и смятения глазами. —
ТЫ ЗНАЕШЬ ОБ ЭТОМ, СТАРЫЙ ГОМИК?
— Да, — ответил Мак-Говерн. — Я… Я знаю. — Он бросил
молниеносный взгляд в сторону «Красного яблока», откуда отъезжала одна из
полицейских машин, направляясь в их сторону. — Должно быть, я где-то читал об
этом.
Возможно, в «Сайентифик америкэн».
— "Саентифик америкэн"! — Эд, презрительно
рассмеявшись, вновь уставился на Ральфа, как бы говоря: «Видишь, с кем
приходится иметь дело». Лицо его быстро мрачнело. — Продажные убийцы, прошептал
он. — Совсем как во времена Христа. Только теперь убивают нерожденных. И не
только здесь, а по всему миру. Они вырезают их тысячами, Ральф, миллионами, и
знаешь почему? Знаешь, почему мы снова присоединились к свите обагренного
кровью младенцев царя в эту эпоху тьмы?
Ральф знал. Не так уж трудно сложить воедино целую картину,
если имеешь достаточно разрозненных фрагментов. Особенно если видел Эда,
запускающего руку по локоть в бочонок с химическим удобрением в поисках мертвых
младенцев. — На этот раз царь Ирод добился успеха, — произнес Ральф. — Именно
это ты хочешь сказать мне? Это все старые идеи о Мессии, правильно?
Ральф выпрямился, ожидая, что Эд опять примнет его к земле,
почти не сомневаясь в этом. Гнев снова охватывал его. Абсолютно неразумно было
критиковать бредовые идеи полоумного, как это делают в кино, возможно, даже
богохульствовать, — но сама мысль, что Элен была избита из-за этого, вызвала
новый прилив ярости.
Эд, не тронув его, энергично выпрямился и деловито отряхнул
ладони.
Казалось, он снова был спокоен. Радиопозывные зазвучали
громче — полицейская машина, отъехавшая от «Красного яблока», приближалась к
бордюру. Эд взглянул на машину, затем на поднявшегося Ральфа.
— Можешь издеваться, но это правда, — спокойно произнес он.
— Однако это не царь Ирод, а Кровавый Царь. Ирод был одной из его инкарнаций.
Кровавый Царь стремительно переходит из тела в тело и из
поколения в поколение — точно так же ребенок перепрыгивает с камешка на
камешек, переходя ручей, Ральф, — всегда выискивая Мессию. И он всегда упускает
Его, но на этот раз все может получиться иначе. Потому что в Дерри все иначе.
И те, и другие силы начинают собираться здесь, выстраиваются
в две линии. Я знаю, насколько трудно поверить в подобное, но это так.
«Кровавый Царь, — подумал Ральф. — О, Элен. Мне так жаль.
Как это печально».
Двое мужчин — один в форме, другой в гражданском, но оба
определенно копы — выбрались из полицейской машины и подошли к Мак-Говерну.
Около магазина Ральф заметил еще двоих мужчин в белых брюках
и белых рубашках с короткими рукавами. Один из них поддерживал Элен,
передвигавшую ноги, как больной после операции. Второй нес Натали.
Они помогли Элен забраться в машину скорой помощи. Тот,
который нес ребенка, последовал за ней, второй направился к месту водителя. В
их движениях Ральф почувствовал скорее компетентность, чем тревогу, и подумал,
что для Элен это хороший знак. Возможно, Эд не так уж сильно избил ее… По
крайней мере, не в этот раз.
Полицейский в гражданском — дородный, широкоплечий здоровяк
с пшеничными усами — подошел к Мак-Говерну, которого он, кажется, узнал.
На его лице сияла улыбка.
Эд, схватив Ральфа за плечо, оттащил его на пару шагов в
сторону от мужчин, стоявших на тротуаре. Он перешел почти на шепот.
— Не хочу, чтобы нас слышали, — пояснил он.
— В этом я уверен.
— Эти создания… Центурионы… Слуги Кровавого Царя… Ни перед
чем не остановятся. Они безжалостны.
— Верю. — Ральф оглянулся через плечо в тот самый момент,
когда Мак-Говерн указывал на Эда. Здоровяк спокойно кивал. Руки он держал в
карманах брюк. Игравшая до сих пор на его лице добродушная улыбка постепенно
увядала.
— И дело не только в абортах, не надо так думать! Они
забирают нерожденных у всех матерей, не только у наркоманок и проституток,
восемь дней, восемь недель, восемь месяцев. Центурионам все равно. Жатва идет
день и ночь. Массовое убийство. Я видел трупики младенцев на крышах, Ральф… Под
заборами… В канализационных стоках… Глаза Эда, огромные и зеленые, как
искусственные изумруды, уставились в никуда.
— Ральф, — прошептал он, — иногда весь мир полон красок. Я
вижу их с тех пор, как он пришел и открыл мне истину. Но теперь все краски
стали черными.
— С тех пор как кто пришел к тебе, Эд?
— Мы поговорим об этом позже, — ответил Эд, незаметно шевеля
губами, совсем как стукач в фильмах на тюремную тему. В других обстоятельствах
это выглядело бы даже забавно.
Деланная улыбка появилась на его лице, так же уверенно
прогоняя безумие, как восход солнца изгоняет ночь. Внезапность перемены
одновременно потрясала и ужасала, но Ральф все равно нашел в этом нечто
успокаивающее.
Возможно, им — ему, Мак-Говерну, Луизе и всем остальным,
знавшим Эда, не стоит так уж винить себя, что они не заметили его безумия
раньше. И все потому, что Эд был отличным актером. Эта улыбка стоила премии
«Оскар». Даже в такой эксцентричной ситуации, как сейчас, его улыбка требовала
ответа. — Привет! — обратился Эд к полицейским. Здоровяк закончил беседовать с
Мак-Говерном, и теперь оба полицейских приближались к ним, идя прямо по газону.
— Присаживайтесь, ребята! — Эд сделал приглашающий жест. Здоровяк, все так же
добродушно улыбаясь, пожал протянутую Эдом руку. — Эдвард Дипно? — осведомился
он.
— Абсолютно верно, — ответил Эд, пожимая руку второму
полицейскому в форме, выглядевшему несколько ошеломленным, затем снова обратил
все внимание на Здоровяка.
— Инспектор Джон Лейдекер, — представился Здоровяк. — А это
сержант Крис Нелл. Кажется, у вас здесь проблемы, сэр?
— Ну что ж. Думаю, вы правы. Небольшая проблема. Или, если
вам угодно называть вещи своими именами, я вел себя как свинья. — Смешок,
изданный Эдом, прозвучал тревожно-естественно. Ральф подумал обо всех
очаровательных психопатах, виденных им в кино — Джордж Сандерс был особенно
хорош в этих ролях, — размышляя, возможно ли, чтобы умный химик-исследователь
обвел вокруг пальца провинциального детектива, выглядевшего так, словно он так
никогда и не перерос фазу «Субботней лихорадки» Ральф опасался, что такое вполне
возможно. — У нас с Элен произошла ссора из-за подписанного ею обращения, —
говорил Эд, — ну и пошло-поехало… Господи, не могу же я сказать, что я ударил
ее.
Он взмахнул руками, как бы в подтверждение того, насколько
сильно он взволнован, смущен и сгорает от стыда. Лейдекер улыбнулся в ответ.
