Вернувшись домой, Ральф больше часа просидел у включенного
телевизора, глядя на экран невидящим взглядом. Во время рекламной паузы, когда
он встал, надеясь найти колу в холодильнике, его так шатнуло, что он вынужден
был опереться о стену, чтобы не упасть. Ральф весь дрожал, к тому же его сильно
тошнило. Он понимал, что это запоздалая реакция организма на стресс, но все
равно слабость и подступившая дурнота пугали.
Ральф снова сел, сделал глубокий вдох, опустив голову и
закрыв глаза, затем встал и медленно побрел в ванную. Он долго лежал в теплой
воде, пока не услышал позывные обычной вечерней телепередачи. Вода в ванне уже
остыла.
Ральф не спеша вытерся, надел чистое белье и решил, что
легкий ужин входит в разряд вполне исполнимых желаний. Он позвонил вниз,
рассчитывая, что Мак-Говерн составит ему компанию, но тот не ответил.
Ральф решил сварить себе пару яиц и, пока закипала вода,
набрал номер больницы Дерри. На его звонок ответила женщина из приемного
отделения, проверившая по компьютеру, что Элен Дипно действительно поступила к
ним.
Ее состояние считалось легким. Нет, она не знает, кто
заботится о ребенке миссис Дипно; единственное, что она знает, — в ее списке не
значится Натали Дипно. Нет, мистер не может посетить сегодня миссис Дипно, но
не из-за запрета врачей; миссис Дипно сама попросила об этом. Ральф начал было
благодарить отвечавшую, когда услышал щелчок в трубке.
— Ну и отлично, — произнес Ральф. — Просто великолепно. —
Oоложив трубку, он осторожно опустил яйца в кипяток. Десять минут спустя, когда
он сидел за столом над тарелкой — яйца выглядели, как самые большие в мире
жемчужины, — зазвонил телефон. Ральф снял трубку.
— Алло.
Тишина, нарушаемая лишь дыханием.
— Алло. — повторил Ральф.
Последовал еще один вздох — громкий, похожий на еле
сдерживаемый всхлип, затем раздался щелчок. Ральф положил трубку, постоял в
раздумье, глядя на телефон, лоб его прорезали глубокие морщины.
— Ну давай же, Элен, — произнес он вслух. — Позвони еще раз.
Пожалуйста.
Он снова вернулся к столу и продолжил свой одинокий ужин
вдовца.
4
Пятнадцать минут спустя, когда Ральф мыл посуду, телефон
опять зазвонил. "Это не Элен, — попытался убедить он себя, на ходу вытирая
руки.
— Не может быть, чтобы звонила она. Скорее всего, это Луиза
или Билл". Но другая, скрытая часть его разума говорила совершенно
противоположное.
— Привет, Ральф.
— Привет, Элен.
— Это я звонила тебе минут пять назад. — Голос Элен был
сдавленным и хриплым, будто она плакала или выпила, но Ральф сомневался, чтобы
в больнице подавали спиртное.
— Я догадался.
— Я услышала твой голос и… Я не смогла…
— Успокойся. Я все понимаю.
— Правда? — Элен всхлипнула.
— Думаю, да.
— Медсестра дала мне обезболивающее. Лекарство мне не
помешает — лицо действительно сильно болит. Но я решила, что не приму таблетку,
пока не скажу тебе то, что должна сказать. Боль затмевает все, но в то же время
она побуждает к действиям.
— Элен, ты вовсе не обязана что-либо объяснять. — На самом
деле Ральф сознавал — ей это необходимо, но его страшило то, что он мог
услышать… То, как она выместит свою обиду на нем, не решаясь порвать с Эдом.
— Нет, обязана. Я должна поблагодарить тебя.
Ральф прислонился к дверному косяку, прикрыв глаза. Он
испытал огромное облегчение, но не знал, как ей ответить. Готовый уже сказать:
«Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Элен» — самым спокойным тоном, он
подумал, что это доказало бы его опасения услышать упреки в свой адрес. И
словно прочитав его мысли, Элен сказала:
— Во время обследования и первые часы в палате я была ужасно
зла на тебя. Я позвонила Кэнди Шумейкер, моей подруге с Канзас-стрит, и она
забрала Натали на ночь. Кэнди все допытывалась, что произошло, но я не в
состоянии была ничего объяснять. Меня просто взбесил твой звонок в полицию,
ведь я запретила тебе…
— Элен…
— Позволь мне договорить, чтобы я могла спокойно принять
таблетку и заснуть. Хорошо?
— Договорились.
— Сразу после ухода Кэнди — хорошо хоть дочурка не плакала,
я бы этого просто не вынесла, — ко мне в палату вошла женщина. Поначалу я
подумала, уж не ошиблась ли она дверью, но посетительница пришла именно ко мне,
и тогда я сказала, что никого не хочу видеть. Не обращая на мои слова никакого
внимания, женщина закрыла дверь и подняла юбку, чтобы я увидела ее левое бедро.
От самого верха и до колена тянулся глубокий шрам.
— Она представилась как Гретхен Тиллбери из Центра помощи
женщинам, адвокат, ведущий дела о жестоком обращении с домочадцами. Когда муж
распорол ей ногу кухонным ножом в 1978 году, она умерла бы от потери крови, не
окажи ей сосед первую помощь. Я посочувствовала ей, но сказала, что обсуждать
свою ситуацию ни с кем не намерена, пока сама все не обдумаю. — Элен помолчала.
— Но знаешь, я солгала. У меня было более чем достаточно времени для раздумий,
потому что впервые Эд ударил меня два года назад, еще до того, как я
забеременела. Просто я продолжала… Отодвигать и дальше эту проблему.
— Я понимаю, — сказал Ральф.
— Эта дама… Должно быть, их учат, как сломить оборону
других.
Ральф улыбнулся:
— Уверен, это входит в программу их обучения.
— Она сказала, что я не имею права закрывать глаза на
происшедшее, что проблема, стоящая передо мной, сложная, но я обязана
разобраться в ней прямо сейчас. Я на это возразила, что сама найду выход, не
спрашивая у нее совета, и больше не намерена слушать ее россказни только
потому, что она вовремя не заткнулась и не оставила меня в покое,
представляешь? Но я была просто не в себе, Ральф. И боль… И смущение… И стыд…
— Думаю, это вполне естественная реакция.
— Адвокат спросила, как я буду относиться к себе — не к Эду,
а к самой себе, — если вернусь к нему, а Эд снова побьет меня. Она
поинтересовалась, что я буду чувствовать, если прощу Эда, а он сделает то же
самое с Натали.
Это привело меня в ярость. Я до сих пор как бешеная от одной
мысли об этом.
Эд никогда и пальцем не притронулся к малышке. Так я ей и
сказала. Женщина, кивнув, заметила:
«Но подобное положение вещей вовсе не означает, что он не
сделает этого, Элен. Знаю, что тебе не хочется так думать, но поразмыслить
следовало бы. Ты по-прежнему считаешь себя правой? Предположим, он не зайдет
так далеко. Но неужели ты хочешь, чтобы твоя дочь росла, наблюдая, как ее отец
избивает тебя? Неужели ты хочешь, чтобы она росла, постоянно видя то, что
произошло сегодня?» И эти слова остановили меня. Охладили мой пыл. Мне
вспомнилось лицо Эда, когда он вернулся из магазина… Как только я увидела его
побелевшее лицо, я уже знала… По особым движениям его головы…
