— Как у петуха, — пробормотал Ральф.
— Что?
— Да так, ничего. Продолжай.
— Я не знала, что его так расстроило, но мне было ясно, что
он собирается выместить это на мне. Невозможно ничего сделать или сказать,
чтобы остановить надвигающуюся бурю, когда Эд доходит до определенной точки. Я
побежала в спальню, но он схватил меня за волосы… Выдернул огромный клок… Я
закричала… А Натали сидела в манеже… Сидела и смотрела на нас… И когда я
закричала, она закричала тоже… Элен разрыдалась, прервав свою исповедь. Ральф
ждал, прислонившись лбом к двери. Концом полотенца, свисавшего с плеча, он
машинально вытер слезы.
— В общем, — снова послышался голос Элен, — я почти час
проговорила с этой женщиной. Представляешь, она зарабатывает себе на жизнь в
качестве адвоката жертв насилия.
— Да, — отозвался Ральф. — Представляю. Это достойное занятие,
Элен. — Я снова встречусь с ней завтра в Центре помощи женщинам.
Ирония судьбы, но мне придется пойти туда. Я имею в виду,
что если бы я не подписала это обращение…
— Не обращение, так нашлось бы что-то другое… Элен
вздохнула:
— Скорее всего, так. Наверняка так. В любом случае, Гретхен
сказала, что я не могу разрешить проблему Эда, зато свою смогу. — Элен,
всхлипнув, глубоко вздохнула. — Извини, я сегодня столько плакала, что у меня,
кажется, больше нет слез. Той женщине я сказала, что люблю своего мужа. Так
стыдно было говорить это, сейчас я даже не уверена, правда ли это, но в тот
момент мне так казалось. На мои слова, что я хотела бы дать ему еще один шанс,
она возразила, что этим я даю ему еще один шанс и в отношении Натали, и тут я
вспомнила мою малютку, когда она, перепачканная шпинатом, плакала, глядя, как
Эд избивает меня. Господи, терпеть не могу таких ловкачей, как эта женщина,
ведь они загоняют тебя в угол, не дав никакой возможности опомниться.
— Она всего лишь пыталась помочь тебе.
— Это мне тоже не нравится. Я сбита с толку, Ральф.
Возможно, ты об этом и не догадываешься, но я в полном смущении. — В трубке
послышался грустный смешок.
— Все в порядке, Элен. Вполне естественно, что ты смущена.
— Перед уходом она рассказала мне о Хай-Ридж. Кажется, для
меня это самое подходящее место.
— А что это такое?
— Нечто типа пансиона — Гретхен пыталась объяснить мне, что
это дом, а не убежище — для женщин, которых избивают мужья. А я теперь являюсь
таковой уже официально. — На этот раз ее смешок прозвучал как еле сдерживаемый
всхлип. — Если я решусь переехать туда, я смогу взять с собой Натали, а это
основное преимущество.
— И где находится это место?
— За городом. Где-то в окрестностях Ньюпорта.
— Да, кажется, я знаю где.
Конечно, он знал; рассказывая о Центре помощи женщинам,
Гамильтон Дейвенпорт упоминал об этом месте. «Они занимаются вопросами
семейного права… Случаями избиения жен и детей… К тому же они предоставляют
убежище женщинам, подвергшимся жестокому обращению». В одно мгновение Центр
помощи женщинам вошел в его жизнь. Ральф видел в этом дурное предзнаменование.
— Эта Гретхен Тиллбери крепкий орешек, — продолжала Элен. —
Уже стоя в дверях, она сказала, что в моей любви к Эду нет ничего зазорного. По
ее словам, это вполне нормально, потому что любовь — это не водопроводный кран,
который можно открыть или закрыть по собственному желанию, — но я должна
помнить одно: моя любовь не в состоянии остановить Эда, как не остановит его
даже любовь к Натали, но никакая любовь не снимает с меня ответственности за
ребенка. После ее ухода я лежала и размышляла. Думаю, мне больше нравилось бы
лежать и злиться. Это было бы намного легче.
— Да, — согласился Ральф. — Понимаю. Элен, почему бы тебе не
принять таблетку и не предоставить всему идти своим чередом?
— Я так и сделаю, но сначала мне хотелось бы поблагодарить
тебя.
— Ты же знаешь, это вовсе не обязательно.
— Вряд ли я что-нибудь знаю наверняка, — сказала Элен, и
Ральф с радостью отметил легкую вспышку эмоций в ее голосе. Это означало, что и
столь необходимая часть натуры Элен Дипно по-прежнему с ней. —Я до сих пор зла
на тебя, Ральф, но я рада, что ты не уступил моей просьбе не звонить в полицию.
Знаешь, именно этого я и боялась. Ужасно боялась.
— Элен, я… — Голос его прозвучал глухо, с хрипотцой. Он
откашлялся и снова попробовал: — Я просто не хотел увидеть тебя когда-нибудь
вновь избитой. Встретив тебя всю в крови, бредущую по улице, я страшно
испугался…
— Не надо об этом. Пожалуйста. Я снова расплачусь. У меня
больше не осталось сил для слез.
— Хорошо. — Ральфу хотелось спросить о многом, связанном с
Эдом, но для расспросов сейчас вряд ли было подходящее время. — Могу я
навестить тебя завтра?
Секунду поколебавшись, Элен ответила:
— Не думаю. По крайней мере, не так скоро. Мне нужно самой
хорошенько подумать, многое понять и решить, а это будет крайне тяжело. Но я
обязательно позвоню, Ральф. Хорошо?
— Ладно. Все нормально. А что будет с домом?
— Муж Кэнди закроет его. Я передала ему ключи. Гретхен
Тиллбери сказала, что Эд не должен появляться в доме даже за исковой книжкой
или сменой белья. В случае необходимости он даст свои ключи полицейскому, и тот
принесет все, что нужно. Думаю, Эд отправится во Фреш-Харбор. Там для
работников лаборатории есть маленькие коттеджи. Они довольно привлекательны… —
Короткая вспышка огня исчезла из речи Элен. Теперь в ее голосе осталась только
угнетенность, надлом. Она казалась очень, очень уставшей.
— Элен, я так рад твоему звонку. Не хочу тебя обманывать, он
принес мне облегчение. А теперь попытайся заснуть.
— А как ты, Ральф? — неожиданно спросила Элен. — А ты спишь
в эти дни?
Удар в самую точку. Ральф едва устоял перед искушением
исповедаться. — Немного… Не столько, сколько хотелось бы. Меньше, чем мне
необходимо.
— Что ж, будь внимателен к себе. Сегодня ты был настоящим
храбрецом, совсем как рыцарь из легенд о короле Артуре, но я думаю, что даже
отважный сэр Ланселот время от времени терпел поражения.
Ральфа тронули и удивили ее слова. Перед его мысленном
взором промелькнула очень живая картина: сэр Ральф Робертс в боевых доспехах на
снежно-белом скакуне и за ним на пони Билл Мак-Говерн, его верный вассал, в
кожаном камзоле и своей неизменной щегольской панаме.
— Спасибо, дорогая, — сказал он. — Думаю, это самая Приятная
похвала, высказанная в мой адрес со времен президентства Линдона Джонсона.
Спокойной тебе ночи, милая.
