Эд же отнюдь не выглядел нелепо. Раскрытый в широком оскале
рот и немигающие глаза делали его еще более похожим на бойцового петуха.
— Я знаю, чем ты занимаешься, — прошипел он Толстяку. — Ты
что же думаешь, это все игрушки? Надеешься, что тебе и твоим дружкам-палачам
удастся ускользнуть… И в этот момент подоспевший Ральф, пыхтя как паровоз,
положил руку на плечо Эда. Жар под тонкой футболкой обескураживал; будто рука
его легла на раскаленную печь, а когда Эд обернулся, на какое-то незабываемое мгновение
Ральфу показалось, что он смотрит прямо в бушующее пламя. Никогда прежде не
видел он такой абсолютной, беспричинной ярости в человеческих глазах, более
того — даже не подозревал, что такая ярость возможна.
Импульсивно Ральф едва не отшатнулся, но, подавив в себе это
желание, замер. Промелькнула мысль, что если сейчас он отступит, то Эд
набросится на него, как взбесившийся пес. Нелепо, конечно. Эд был
химиком-исследователем, Эд был членом литературного клуба (из тех, кто изучает
пудовые книги о Крымской войне), Эд был мужем Элен и отцом Натали. Черт, в
конце концов, Эд был его другом…
… Вот только сейчас перед ним стоял вовсе не Эд, и Ральф
сознавал это.
И вместо того, чтобы отступить, Ральф подался вперед,
схватил Эда за плечи (такие горячие под тонкой тканью футболки, так
невообразимо, мучительно обжигающие) и стал поворачивать его к себе, пока Эд не
отвел взгляд от Толстяка.
— Эд, прекрати! — произнес Ральф громким, сильным и
уверенным голосом, каким, по его глубокому убеждению, только и можно
разговаривать с людьми, впавшими в истерику. — Все нормально! Просто успокойся!
Эд, не сводивший остекленевших глаз с Толстяка, скользнул
взглядом по лицу Ральфа. Не такое уж большое достижение, однако Ральф почувствовал
некоторое облегчение.
— Что это с ним? — спросил Толстяк. — Вам не кажется, что он
сошел с ума?
— Уверен, с ним все в порядке, — ответил Ральф, хотя вовсе
не был убежден в чем-либо подобном. Произнес он это сквозь зубы, не сводя глаз
с Эда. Он не осмеливался отвести взгляд — этот контакт казался единственной
зацепкой, позволяющей ему удерживать парня, но зацепкой слишком хрупкой. —
Обычное потрясение из-за случившегося. Ему нужно несколько секунд, чтобы успо…
— Спроси, что там у него под брезентом! — внезапно закричал
Эд, указывая через плечо Ральфа. Сверкнула молния, и на какой-то миг мало
заметные шрамы от юношеские прыщей Эда стали выпуклыми, превратившись в подобие
странной рельефной карты. Прогремел гром. — «Эй, эй, Сьюзен Дэй! — пропел Эд
высоким детским голосом, от которого у Ральфа мурашки поползли по телу. —
Сколько ты убила детей?»
— Да никакое у него не потрясение, — заключил Толстяк. — Он
сумасшедший. И когда приедет полиция, уж я позабочусь, чтобы его засадили куда
следует.
Оглянувшись, Ральф увидел над кузовом пикапа голубой
брезент, закрепленный ярко-желтой бечевкой. Под брезентом угадывались округлые
формы.
— Ральф? — прозвучал застенчивый голос. Он перевел взгляд
влево и увидел Дорренса Марстеллара — девяностолетнего старейшего представителя
Сборища Старых Кляч Гаррис-авеню — тот стоял как раз позади грузовичка
Толстяка. Выдубленными временем руками Дорренс скручивал и раскручивал книжку,
как бы проверяя переплет на крепость. Ральф предположил, что это сборник стихов
— единственное, что читал Дорренс. А может, он и не читал вовсе; возможно, ему
просто нравилось держать книги в руках и рассматривать изящно сложенные строки.
— Ральф, в чем дело? Что происходит?
И снова вспышка молнии, пурпурно-белое ворчание. Дорренс неуверенно
взглянул вверх, как бы желая там найти ответ на то, где он находится, кто он
такой и что именно он видит. Ральф вздохнул. — Дорренс… — начал было Ральф, но
тут Эд бросился на него, словно дикий зверь, ненадолго утихомирившийся только
для того, чтобы собраться с силами. Ральф успел увернуться, толкнув Эда на
искореженный капот «датсуна».
Его охватила паника и неуверенность в том, как именно
поступать дальше. Слишком многое происходило одновременно. Ральф чувствовал,
как под его хваткой яростно гудят мышцы рук Эда, как будто тот умудрился
проглотить молнию, только что перерезавшую небо.
— Ральф? — окликнул его Дорренс тем же тихим, но уже
озабоченным голосом. — На твоем месте я бы не стал больше прикасаться к нему. Я
и так уже не вижу твоих рук.
Отлично. Еще один сумасшедший. Как раз то, что нужно. Ральф
взглянул на свои кисти, затем на старика:
— Что ты плетешь, Дорренс?
— Твои руки. Я их не вижу… — Здесь не место для тебя, Дор, —
почему бы тебе не убраться отсюда? При этих словах старик немного приободрился.
— Да! — произнес он тоном человека, которому только что
открылась великая истина. — Именно так мне и следует поступить. — Не успел он
повернуться, как снова раздались раскаты грома, старик поежился и прикрыл своей
книжкой голову. Ральф успел прочитать оттиснутое ярко-красными буквами
название: «Предпочтения щеголя», — Тебе следует сделать то же самое, Ральф. Не
стоит вмешиваться в дела Лонг-таймеров <От англ. long — длинный,
продолжительный и time — время. Неологизм, используемый С.
Кингом в его своеобразной философской концепции бытия. Далее
встречаются shorttimer (короткий, краткосрочный), all-timer (от англ. all —
весь, все) и old-timer (от англ. old — старый).>. От этого можно только
пострадать.
— Что это ты… Не дав Ральфу договорить, Дорренс развернулся
и поковылял в направлении площадки для пикников, седые волосы, напоминающие
пушок новорожденного, ерошило ветром — спутником надвигающейся грозы.
Итак, одна проблема решена, но успокаиваться было рановато.
Дорренс временно отвлек внимание Ральфа от Эда, и теперь
парень снова злобно поглядывал на Толстяка.
— Грязный ублюдок! — выкрикнул он. — Имел я твою мать!
Толстяк насупился:
— Что-о?
Взгляд Эда снова метнулся к Ральфу — кажется, теперь он
узнал соседа. — Спроси-ка, что у него там под брезентом? — закричал Эд. —
Оаставь этого убийцу показать тебе это!
Ральф взглянул на Толстяка: — И что же у вас там такое? — А
тебе какое дело? — парировал тот, стараясь придать голосу язвительность и
агрессивность. Он попытался поймать взгляд Эда Дипно и на всякий случай сделал
два робких шажка в сторону.
— Мне никакого, а вот ему это нужно, — ответил Ральф, слегка
поведя головой в сторону Эда. — Просто помоги мне успокоить его, ладно?
— Ты его знаешь?
— Убийца! — снова крикнул Эд и на этот раз так рванулся из
рук Ральфа, что тому пришлось отступить на шаг. Ко всему прочему происходило
что-то еще. Ральфу показалось, что пугающе пустой взгляд Эда становится
осмысленным. Теперь в его глазах было больше Эда, чем прежде… Или, возможно,
Ральф просто принимал желаемое за действительное. —Убийца!
