«Лучше тебе пошевеливаться, приятель, — если твой новый
знакомый, случайно выглянув в окно, увидит, что ты по-прежнему стоишь здесь,
как наркоман, он, возможно, сам пошлет за верзилой со смирительной рубашкой». —
Скорее всего, он позвонит доктору Литчфилду, — пробормотал Ральф и побрел к
Гаррис-авеню.
5
Остановившись на пороге дома Луизы, он несмело спросил:
— Эй! Есть кто-нибудь дома?
— Входи, Ральф! — отозвалась Луиза. — Мы в гостиной!
Домик Луизы располагался в полуквартале от «Красного
яблока».
Заставленный мебелью и несколько темноватый, он, однако,
являл собой образец порядка и уюта и поэтому всегда ассоциировался в сознании
Ральфа с норкой хоббитов <Хоббиты — персонажи философской сказки английского
писателя Дж.Р. Толкина о стране Средиземье, населенной маленьким народцем
«невысокиками».>. И хоббиту Билбо Баггинсу, чей интерес к предкам
превосходила лишь страсть к еде, понравилась бы гостиная Луизы с фотографиями
родственников, взирающих со стен. Почетное место на телевизоре занимало
профессионально выполненное фото мужчины, которого Луиза называла не иначе, как
мистер Чесс.
Мак-Говерн сидел на диване, подавшись вперед, на его
костлявых коленях пристроилась тарелка спагетти с тертым сыром. По телевизору
шло какое-то шоу.
— Что она имела в виду, говоря мы в гостиной? — шутливо
спросил Ральф, но прежде, чем Мак-Говерн успел ответить, появилась Луиза с
тарелкой дымящихся спагетти в руках.
— Вот, — сказала она. — Садись и ешь. Я позвонила Симоне, и
она сказала, что об этом, возможно, сообщат в двенадцатичасовой программе
новостей.
— Луиза, не стоило беспокоиться, — пробормотал Ральф,
принимая тарелку, но желудок его голодно запротестовал, когда Ральф вдохнул
аппетитный запах лука и тающего чеддера <Сорт сыра.>. Взглянув на стенные
часы, едва заметные между фотографиями мужчины в пальто с енотовым воротником и
женщины, выглядевшей так, будто припев модной песенки «ву-дуди-и-о-ду» и составлял
весь ее лексический запас, — Ральф удивился, что уже без пяти двенадцать.
— Да я ничего и не делала, просто разогрела остатки в
микроволновой печи, — словно оправдываясь, ответила Луиза. — Когда-нибудь,
Ральф, я обязательно приготовлю для тебя что-нибудь особенное. А теперь садись.
— Только не на мою шляпу, — предостерег Мак-Говерн, не
отводя взгляда от телевизора. Он бросил Федору рядом с собой на пол и снова
занялся едой, быстро исчезавшей у него во рту. — Очень вкусно, Луиза.
— Спасибо. — Она задержалась, посмотрев, как один из
участников выиграл вояж на Барбадос и новое авто, затем снова поспешила в
кухню.
Вопящего от радости победителя сменил тип в полосатой
пижаме, беспокойно ворочающийся в постели. Наконец он сел и взглянул на часы,
стоящие на ночном столике. 3:18 утра — время, ставшее Ральфу столь знакомым.
— Не можешь заснуть? — сочувственно спросил голос за кадром.
— Устал лежать без сна ночь за ночью? — Маленькая светящаяся таблетка с легким
звоном влетела в окно спальни бедняги, измученного бессонницей. Ральфу она
показалась похожей на самую маленькую летающую тарелку, спустившуюся с
поднебесья, и он совсем не удивился, увидев, что пилюля голубая.
Ральф присел рядом с Мак-Говерном. Хотя оба они были
достаточно худощавы (костлявый — это слово больше подошло бы для описания
Билла), им было тесновато на маленьком диване.
Вошла Луиза с тарелкой для себя и уселась у окна в
креслокачалку.
После музыки и аплодисментов в студии, означавших окончание
шоу, женский голос произнес:
— Это Лизетт Бенсон. «Новости в полдень». Результатом
согласия известной феминистки-адвоката выступить в Дерри стала акция протеста —
шестеро арестованных — в местной клинике. Также Крис Элсберг с прогнозом погоды
и Боб Мак-Клиндем со спортивными новостями. Оставайтесь с нами. Ральф отправил
очередную порцию спагетти в рот и, оторвав глаза от тарелки, перехватил взгляд
Луизы.
— Вкусно? — спросила она.
— Божественно, — ответил он, подумав, что в данный момент
ему пришлись бы по вкусу и холодные консервированные спагетти. Он был не просто
голоден — у него разыгрался прямо-таки волчий аппетит. Очевидно, для наблюдений
за аурами потребовалось много калорий.
— Вкратце: случилось следующее, — вмешался Мак-Говерн,
проглотив последнюю порцию и ставя тарелку рядом со своей шляпой. — В восемь
тридцать утра человек восемнадцать появились возле здания Центра — как раз в
это время служащие приходят на работу. Симона, подруга Луизы, говорит, что они
величают себя «Друзья жизни», но основу группы составляют отпетые негодяи.
Она утверждает, что среди них был и Чарльз Пикеринг,
которого полиция задержала в прошлом году при попытке подложить бомбу в гараж
больницы.
Племянница Симоны сказала, что арестовали только четверых.
Похоже, она ошиблась.
— Эд Дипно действительно был с ними? — спросил Ральф.
— Да, — подтвердила Луиза, — и его тоже арестовали. Но никто
не пострадал. Это оказались только слухи.
— Пока, — мрачно добавил Мак-Говерн. На экране цветного
телевизора пошла заставка «Новостей в полдень», затем появилась Лизетт Бенсон.
— Добрый день, — сказала она. — Главной нашей новостью в
этот чудесный день позднего лета является согласие известной писательницы и
вызывающей разноречивые чувства защитницы женских прав Сьюзен Дэй выступить в
Дерри в следующем месяце, но известие о ее согласии вызвало стихийную
демонстрацию у здания Центра помощи женщинам: центр реабилитации женщин и
клиника, практикующая аборты, которая так популяризирует…
— Опять они примешивают сюда аборты! — воскликнул
Мак-Говерн. — Господи Иисусе!
— Тише! — безапелляционным тоном, столь не похожим на ее
обычное тихое бормотание, произнесла Луиза. Мак-Говерн, удивленно взглянув на
нее, замолк.
— …Джон Киркленд с первым репортажем из Центра, — закончила
Лизетт Бенсон, и на экране появилось изображение репортера на фоне длинного
кирпичного здания. Титры внизу сообщали зрителям, что репортаж идет в прямом
эфире. Показали окна Центра помощи женщинам. Два из них были разбиты, другие же
запачканы чем-то красным, напоминающим кровь. Репортера отделяла от здания
желтая лента, обычно применяемая полицией; у входа виднелись трое полицейских и
один в штатском. Ральф не слишком удивился, узнав в цивильном инспектора Джона
Лейдекера.
— Они называют себя «Друзьями жизни», Лизетт, и они
утверждают, что утренняя демонстрация была спонтанным всплеском протеста,
вызванного сообщением о том, что Сьюзен Дэй — радикалисты называют ее
«американской детоубийцей N1» — приезжает с выступлением в Дерри в следующем
месяце.
