— Она одна из тех женщин, ради которых и стоило затевать
такие дела… Но, кажется, вам и без меня это хорошо известно.
— Согласен. — Ральф был явно смущен. — Располагаете ли вы
временем выпить чашечку кофе? Пожалуйста, не отказывайтесь.
Гретхен взглянула на Элен, та кивнула.
— Было бы отлично, — согласилась Элен. — Потому что… Ну…
— Это не совсем визит вежливости, правильно? — Ральф
переводил взгляд с Элен на Гретхен Тиллбери и снова на Элен.
— Верно. — Элен вздохнула. — Нам необходимо поговорить с
тобой, Ральф.
5
Только они поднялись по сумрачной лестнице, как Натали,
беспокойно заерзав, заговорила на том повелительном детском наречии
тарабарского, которое вскоре заменят настоящие слова.
— Можно мне взять ее на руки? — Ральф вопросительно
посмотрел на Элен.
— Можно, — согласилась та. — Если Натали заплачет, я сразу
же возьму ее обратно, обещаю.
— Ладно.
Но Ее Величество Малышка не расплакалась. Дружески обхватив
ручонкой Ральфа за шею, она удобно устроилась на изгибе его правой руки, словно
на троне.
— Ух ты! — воскликнула Гретхен. — Впечатляюще.
— Блиг! — сказала Натали, хватая Ральфа за нижнюю губу и
оттягивая ее в сторону. — Ганна-виг! Энбуу-сис!
— Думаю, она рассуждает о сестрах Эндрю, — пошутил Ральф.
Элен, запрокинув голову, рассмеялась своим сердечным смехом,
исходящим, казалось, из самых глубин ее души. Ральф даже не предполагал,
насколько сильно ему не хватало этого легкого, искрящегося звука.
Натали позволила нижней губе Ральфа захлопнуться, когда он
ввел их в кухню — самую солнечную комнату в доме в это время дня. Он заметил,
как удивленно Элен оглядывается по сторонам, и понял, что она не была здесь
давным-давно. Слишком давно. Сняв с кухонного стола фотографию Кэролайн,
женщина внимательно разглядывала ее, в уголках губ Элен трепетала легкая
улыбка. Солнце осветило концы ее коротко подстриженных волос, как бы образуя
нимб вокруг головы, и Ральф сделал внезапное открытие: он любил Элен в основном
потому, что ее любила Кэролайн, — лишь им двоим удалось получить доступ в
сокровенные глубины ума и сердца Кэролайн.
— Какой она была милой, — пробормотала Элен. — И такой
красивой, правда, Ральф.
— Да, — согласился он, доставая чашки (и стараясь
расставлять их вне досягаемости любопытных ручонок Натали). — Это фото сделано
за месяц или два до начала головных болей. Наверное, держать фотографию на
кухонном столе перед сахарницей эксцентрично, но именно в этой комнате я
провожу большую часть времени…
— Мне кажется, это отличное место, — вступила в разговор
Гретхен.
Голос у нее был низкий, с приятной хрипотцой. Ральф подумал:
«Пошепчи она мне на ушко, могу поклясться, старенький мышонок в брюках не
только перевернулся бы в спячке, но сделал бы кое-что еще…»
— Я тоже так считаю, — согласилась Элен. Она, избегая
прямого взгляда, одарила Ральфа неуловимой улыбкой, сняла с плеча розовую сумку
и поставила ее на с гол. Натали забеспокоилась, протягивая ручки к матери, как
только увидела свою бутылочку. И вдруг яркое, но, слава Богу, кратковременное
воспоминание промелькнуло в голове Ральфа: Элен, шатаясь, бредет к «Красному
яблоку». Один глаз заплыл, щека в крови, к бедру прижата Натали — так подростки
носят учебники.
— Хочешь покормить девочку? — спросила Элен. Улыбка ее стала
увереннее, она снова посмотрела Ральфу в глаза.
— Почему бы и нет? Но кофе…
— А о кофе позабочусь я, — улыбнулась Гретхен. — За свою
жизнь я варила кофе миллионы раз.
— Отлично. — Ральф уселся за стол, держа в руке бутылочку со
смесью.
Натали уверенно пристроила головку у него на плече и,
схватив соску губами, принялась деловито сосать. Ральф улыбнулся Элен, сделав
вид, что не заметил слез, вновь выступивших у нее на глазах.
— Быстро же они учатся.
— Да. — Элен, оторвав кусок бумажного полотенца от рулона
возле раковины, промокнула глаза. — Не могу спокойно смотреть, как ей легко с
тобой, Ральф, — раньше она так себя не вела, правда?
— Честно говоря, не помню, — солгал он. Раньше такого не
было. Не из-за того малютка сторонилась его, просто она не была настолько
доверчива.
— Только не забывай нажимать на пластиковый вкладыш
бутылочки. Иначе Натали наглотается воздуха, и ее начнет пучить.
— Вас понял. — Ральф оглянулся на Гретхен: — Получается?
— Конечно. Как вы обычно пьете кофе, Ральф?
— Думаю, из чашки.
Рассмеявшись, она поставила чашку на стол, подальше от
Натали. Гретхен села, положив ногу на ногу, и Ральф проследил за ней взглядом —
не смог удержаться. Когда он поднял голову, Гретхен иронично улыбнулась.
«Что за черт, — подумал Ральф. — Нет ничего омерзительнее
старого козла. Даже такого старого козла, которому удается поспать всего два —
два с половиной часа в сутки».
— Расскажи о своей работе, — попросил Ральф, когда Элен села
за стол и отхлебнула кофе.
— Думаю, день рождения Майка Хэнлона просто необходимо
признать национальным праздником — тебе это имя о чем-нибудь говорит?
— Немного. — Ральф улыбнулся.
— Я была уверена, что нам придется уехать из Дерри. Разослав
прошения о приеме на работу во все библиотеки до самого Портсмута, я поняла, что
такая перспектива мне не по душе. Из своих тридцати одного только шесть лет я
прожила здесь, но Дерри стал для меня родным домом — трудно объяснить, но это
так.
— Ничего не нужно объяснять, Элен. По-моему, дом — это такая
вещь, которая дается человеку, как цвет лица или глаз.
Гретхен кивнула.
— Да, — сказала она. — Полностью согласна.
— Майк позвонил в понедельник и сообщил, что в детской
библиотеке открылась вакансия ассистента. Я даже не могла поверить. Целую
неделю я то и дело щипала себя, словно проверяя, уж не сон ли это. Правда,
Гретхен?
— Ты была просто счастлива, — согласилась Гретхен. — И это
очень приятно.
Она улыбнулась Элен, и для Ральфа эта улыбка стала
откровением. Он внезапно понял, что может смотреть на Гретхен Тиллбери
бесконечно, но это ничего не изменит. Даже если бы в комнате находился Том Круз
<Популярный голливудский актер.>, все осталось бы по-прежнему. Он
подумал, уж не догадывается ли об этом Элен, а затем отчитал себя за глупость.
У Элен были свои недостатки, но тупость не входила в их число.
