— Я не просто недолюбливаю ее, Ральф; я ненавижу ее.
Послушайте, я — католик, моя милая матушка была католичкой, мои дети — если они
у меня будут — станут служками в соборе Святого Иосифа. Великолепно.
Быть католиком просто великолепно. Сейчас разрешается есть
мясо даже в страстную пятницу. Но если вы считаете, что быть католиком
автоматически означает быть противником абортов, то глубоко ошибаетесь. Видите
ли, я католик, которому приходится допрашивать людей, избивающих своих детей
или спускающих их с лестницы после веселенькой ночки, утопленной в ирландском
виски.
Лейдекер, расстегнув ворот рубашки, вытащил золотой медальон
и показал его Ральфу.
— Мария, мать Иисуса. Я ношу его с тринадцати лет. Пять лет
назад я арестовал человека с точно такой же вещичкой. Он только что сварил
заживо своего двухлетнего пасынка. Я рассказываю вам чистую правду. Парень
поставил огромную кастрюлю с водой на газ, а когда та закипела, схватил
мальчугана за щиколотки и опустил в кастрюлю, словно рака. Почему? Потому что
малыш мочился в кроватку. Так он нам объяснил. Я видел тело, и я скажу вам, что
по сравнению с этим фотографии, которые так любят показывать «Друзья жизни», не
более чем детский лепет.
Голос Лейдекера слегка задрожал, выдавая внутреннее
напряжение.
— Но больше всего меня поразило то, как этот парень плакал и
как он, держась за медальон с изображением Святой Девы Марии, говорил, что ему
необходимо исповедаться… Меня восхищают католики, Ральф… Но я твердо убежден,
что не может священник стать истинным отцом для своей паствы, если он лишен
права быть отцом собственного ребенка.
— Ладно, — кивнул Ральф. — Но что вы имеете против Сьюзен
Дэй?
— Она расшевелила это чертово осиное гнездо! — закричал
Лейдекер.
— Она приезжает в мой город, и я обязан защищать ее.
Отлично! У меня есть надежные парни, и если нам повезет, мы проводим ее из
города с головой, по-прежнему сидящей на плечах, и грудью, торчащей в нужную
сторону, но как же насчет предшествующих событий? И того, что произойдет после
ее отъезда?
Думаете, ее это интересует? Неужели вы думаете, что людей,
курирующих Центр помощи женщинам, волнуют побочные эффекты!
— Не знаю.
— Защитники Центра ушли не намного дальше от насилия, чем
«Друзья жизни». Знаете ли вы, с чего все началось?
Ральф порылся в памяти, припоминая свой первый разговор о
Сьюзен Дэй с Хэмом Дейвенпортом. Ему почти удалось уловить суть, но она тут же
ускользнула. Бессонница вновь победила. Он отрицательно покачал головой. —
Разделение на территории, — пояснил Лейдекер и возмущенно расхохотался. — Все
то же простое, старинное предписание о разделении на территории. Великолепно
звучит. В начале этого лета двое наиболее консервативно настроенных членов
городского совета — Джордж Тэнди и Эмма Уитон — подали прошение в Комитет по
защите прав территорий с требованием пересмотреть границы территории, на
которой находится Центр. Идея такова — с учетом новых границ получить
возможность стереть это место с лица земли. Сомневаюсь, что я формулирую
правильно, но суть вы уловили.
— Конечно.
— Ну вот. Поэтому — назовем их «друзья выбора» — пригласили
Сьюзен Дэй приехать в Дерри и выступить с речью, которая привлекла бы на их
сторону еще большее число людей, дабы встать грудью на борьбу с «Друзьями
жизни».
Единственная проблема заключается в том, что противники
абортов не имели никакого отношения к переразделу территории N7, и людям из
Центра помощи женщинам известно об этом! Черт, одна из их директрис, Джун
Холлидей, — член городского совета. Она и эта сука Уитон чуть ли не плюют друг
другу в лицо, сталкиваясь в коридоре муниципалитета.
— Перераздел территории N7 с самого начала был замком на
песке, потому что Центр помощи женщинам технически является больницей, как и
городская больница Дерри, расположенная по соседству. Если изменить
территориальные законы с целью объявить деятельность Центра нелегальной,
значит, то же самое произойдет и с одной из трех больниц округа Дерри —
третьего по величине округа штата Мэн. Следовательно, этого никогда не
случилось бы, да это и не важно, потому что с самого начала проблема
заключалась в другом. В основе всего лежали стервозность и желание сделать
что-то в пику противнику. А для большинства сторонников выбора — один из моих
коллег называет их Мастаками — дело заключается еще и в собственной правоте.
— Правота? Не понимаю.
— Им недостаточно того, чтобы женщина, не таясь, могла
прийти туда и отделаться от вызывающей лишние проблемы маленькой рыбки,
растущей в ней, в любое время, как только пожелает; сторонники выбора хотят
довести спор до конца. В глубине души они хотят, чтобы такие, как Дэн Далтон,
признали их правоту, а этого никогда не произойдет. Скорее арабы и израильтяне
признают, что были не правы, и бросят оружие. Я признаю право женщины на аборт,
если в этом действительно возникает необходимость, но меня тошнит от отношения
к этому вопросу сторонников выбора. Насколько я разбираюсь в жизни, по сути они
новые пуритане, считающие, что человек, не разделяющий их образ мыслей,
обязательно отправится в ад… Только в их представлении это место, где по радио
передают лишь народную музыку, а кормят исключительно жареными курами.
— Ох и остры же вы на язык!
— Попытайтесь посидеть на пороховой бочке три месяца, тогда
посмотрим, что будете чувствовать вы. Скажите мне только одно — как по-вашему,
пырнул бы вас ножом Пикеринг, не будь в этом деле замешан Центр помощи
женщинам, «Друзья жизни» и Сьюзен Оставьте-Мою-Священную-Корову-в-Покое Дэй?
Ральф сделал вид, что внимательно обдумывает вопрос, на
самом же деле он рассматривал ауру Джона Лейдекера. Она была здорового голубого
цвета, но по краям мелькали быстро исчезающие зеленоватые искорки. Именно они и
заинтересовали Ральфа; кажется, он знал, что это означает.
Наконец он произнес:
— Нет. Думаю, нет.
— И я того же мнения. Вы были ранены в войне, исход которой
уже предрешен, Ральф, и вы далеко не последняя жертва. Но если вы пойдете к
Мастакам — или к Сьюзен Дэй, — расстегнете рубашку, покажете повязку и скажете:
«Частично в этом и ваша вина», они поднимут руки и возразят: «О нет, что вы,
нам очень жаль, что вы пострадали, Ральф, ведь мы против насилия, и это не наша
вина, однако нам необходимо, чтобы Центр продолжал работать, нам нужны мужчины
и женщины на баррикадах, и если для этого потребуется немного пролитой крови,
пусть будет так». Но дело абсолютно не в Центре, именно это и возмущает меня
больше всего. Дело в…
— …абортах.
— Да нет же? Праву на аборты ничего не грозит в штате Мэн,
да и в Дерри тоже, что бы там ни говорила Сьюзен Дэй. Дело в том, чья команда
лучше. Дело в том, на чьей стороне Бог. Дело в том, кто прав. Как бы я хотел,
чтобы все они спели: «Мы чемпионы» — и напились в стельку.
