— Что ты сделал со мной? — спросила она. — Что ты сделал для
того, чтобы вновь вернуть краски?
— Не знаю.
— У меня возникло ощущение, будто я стояла на краю иного
мира, а когда ты прикрыл мне руками глаза, то втолкнул меня в него.
Он кивнул, припоминая, как выглядела Луиза в первые
мгновенья после того, как он отнял руки, — будто она только что сняла
солнцезащитные очки, запачканные сахарной пудрой.
— Повиновался чистому инстинкту. И ты права, это
действительно похоже на мир. Я сам думаю об этом как о мире аур.
— Прекрасный мир, правда? Пугающий. Когда я впервые
столкнулась с ним — в конце июля или начале августа, — то подумала, что схожу с
ума, но даже тогда он мне нравился. Я не могла не полюбить его.
Ральф удивленно посмотрел на женщину. Неужели он когда-то
считал Луизу болтушкой и сплетницей? Человеком, не способным хранить секреты?
"Нет, боюсь, дело обстояло еще хуже, старина. Ты считал
ее глуповатой.
И вообще, ты смотрел на нее глазами Билла: «Наша Луиза». Не
меньше… Но и не больше".
— Что? — явно обеспокоенная, спросила она. — Почему ты так
на меня смотришь?
— Ты видишь ауры начиная с лета! Так давно?
— Да — с каждым разом все ярче и чаще. Именно поэтому я
отправилась на прием к этому ябеднику. Ральф, а я действительно подстрелила то
создание при помощи пальца? Чем больше времени проходит, тем труднее в это
верится. — Ты это сделала. Незадолго до нашей встречи я проделал то же самое.
Ральф рассказал ей о своей стычке с доктором N3 и о том, как он прогнал карлика…
Хотя бы на время. Он поднял руку до уровня плеч, а затем напряженно вытянул ее.
— Вот и все, что я сделал — словно мальчишка, подражающий
Чаку Норрису или Стивену Сигалу. Но таким образом я метнул в него невероятно
яркий пучок света, и коротышка моментально убрался восвояси. И как раз кстати,
потому что больше я не мог повторить подобный трюк. Вообще не понимаю, как мне
это удалось. Ты можешь еще раз пальнуть из своего пальца?
Луиза, хихикнув, повернулась к Ральфу и прицелилась в него:
— Не терпится выяснить?
— Не тыкайте в меня этой штучкой, мадам, — попросил Ральф.
Он улыбался, но был не вполне уверен, что это шутка.
Луиза, опустив палец, повернулась к мойке. И под плеск воды
она стала задавать вопросы, которые Ральф тут же окрестил Великими Вопросами:
— Откуда берется эта сила, Ральф? И для чего она? Покачав
головой, он поднялся из-за стола и подошел к мойке.
— Не знаю и снова не знаю. А вот как насчет помощника? Где у
тебя посудное полотенце, Луиза?
— Какая разница, где мое посудное полотенце. Садись.
Пожалуйста, сейчас же скажи мне, Ральф, что ты не из племени современных
мужчин, тех, которые постоянно обнимаются и рыдают от умиления.
Ральф рассмеялся, покачав головой:
— Нет. Просто я прошел отличную школу.
— Ладно. Только если не начнешь распространяться, какой ты
чувствительный и тонкий человек. Существуют некоторые вещи, которые женщина
хочет выяснить сама. — Луиза открыла шкафчик под мойкой и вручила ему
старенькое, но чистейшее посудное полотенце.
— Вытри тарелки и поставь их на стол. Я сама уберу посуду на
место. А пока ты работаешь, можешь рассказать мне свою историю. Не
кастрированную версию.
— Вот так сделка!
Ральф еще не решил, с чего начать, когда рот его открылся,
как бы по собственному желанию, и начал говорить за него.
— Когда до меня наконец-то стало доходить, что Кэролайн
умирает, я начал много гулять. Однажды, когда я дошел почти до самого
аэропорта…
6
Он рассказал ей все, начиная со столкновения между Эдом и
Толстяком в кепке-бейсболке и заканчивая ссорой с Биллом, сказавшим, что Ральфу
следовало бы проконсультироваться со своим доктором, потому что в их возрасте
умственные расстройства явление довольно обычное. Ральф пару раз возвращался к
опущенным подробностям — к тому, например, как появился старина Дор во время
попыток Ральфа удержать Эда от драки с водителем голубого «форда»-пикапа. Луиза
не пыталась прерывать поток откровений.
Всеобъемлющее чувство, охватившее Ральфа по мере продвижения
его рассказа к концу, явилось облегчением настолько глубоким, что напоминало
боль, словно некий волшебник замуровал его сердце, а теперь один за другим
разбирал кирпичи.
К тому времени, когда Ральф выговорился, посуда была вымыта
и расставлена по местам, и они предпочли кухне гостиную с ее несметным
количеством фотографий, главное место среди которых, несомненно, занимал мистер
Чесс, оккупировавший место на телевизоре.
— Итак? — подытожил Ральф. — И чему из всего этого ты
веришь?
— Всему, конечно" — ответила Луиза и либо не заметила
появившееся выражение облегчения на его лице, либо предпочла проигнорировать
этот факт.
— После того, что мы видели сегодня утром — я уже не говорю
о своей невестке, — я не могу не верить. И в этом мое преимущество перед
Биллом. «И не единственное», — подумал, но не сказал Ральф.
— Ведь это не простое совпадение, так? — спросила она.
Ральф покачал головой:
— Нет, не думаю.
— Когда мне было семнадцать, — рассказывала женщина, — моя
мама наняла парнишку — его звали Ричард Хендерсон — помогать нам по дому. Она
могла пригласить любого мальчишку, но наняла именно Ричи, потому что тот ей
нравился… Он нравился ей из-за меня, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Понимаю, понимаю. Она подбирала тебе суженого.
— По крайней мере, она делала это ненавязчиво. Благодарение
Богу, меня абсолютно не интересовал Ричи — особенно в этом плане. И все же мама
старалась изо всех сил. Если я учила уроки в кухне, она просила его наносить
дров, хотя на улице стоял май и было жарко. Если я кормила цыплят, то мама
просила его подровнять стог сена. Она хотела, чтобы он постоянно был у меня на
глазах… Чтобы я привыкла к нему… И если нам будет приятно общение друг с другом
и он пригласит меня потанцевать или съездить в город, то она не станет
возражать. Она делала это мягко. Но все равно это был толчок. И точно такое же
ощущение у меня возникает сейчас.
— Мне эти толчки вовсе не кажутся такими уж осторожными и
деликатными, — возразил Ральф. Рука его невольно потянулась к тому месту, в
которое не так давно упиралось острие ножа Чарли Пикеринга.
— Ну конечно. Ужасно, когда вот так человека протыкают
ножом.
