Я тщательно прикрываю за собой дверь и без сил опускаюсь на краешек ближайшего к входу в парилку дивана. Мне сейчас это до фонаря.
— Все путем, Герда? — отставляет в сторонку бокал с золотистым напитком Олег. Он абсолютно спокоен. Он даже может хладнокровно потягивать коктейль.
— Я еще никогда никого не убивала, — с трудом выдавливаю я.
— Все путем, Герда? — настойчиво повторяет Олег и наливает в бокал сок. Я догадываюсь: для меня.
— Да, все в порядке.
«Хотя какой там, на хрен, порядок!» — Я придвигаюсь к столу и нетерпеливо протягиваю дрожащую руку.
— Гони мне мой сок! У меня глотка пересохла! — В другой руке все еще зажат флакончик. — И забери свой пузырек!
К тому моменту, как Олег, прикрыв лицо влажной салфеткой, отваживается заглянуть в парилку, чтобы убедиться, что там все чики-чики (пять мертвяков), я успеваю (не считая «мыльниц»-колодок) одеться. Смываю с лица остатки косметики, которую наложила еще на зоне. Диана ободряюще похлопывает меня по спине:
— Прошел нервяк, Герда? Вот и кайфово! А про эту парилку забудешь уже завтра утром.
— Такое не забывается.
— Хм… У кого как… По себе знаю: к этому легко привыкаешь. А иногда можно и пристраститься.
— Вот уж не собираюсь, — мычу я, плеща в лицо холодной водой.
— Никто и не говорит, что ты станешь серийной мокрушницей. Просто не бери в голову. Похоже, что нам еще предстоит сегодня повоевать. Поубивать, Герда!.. Олеженька, ну и чего там в газовой камере?
— Бухенвальд, — бормочет Олег, отбрасывает салфетку и начинает шмонать Юрины шкеры. — Трупохранилище. Сеанс ингаляции привел к впечатляющим результатам, — цинично ухмыляется он и выуживает то, что искал — связку отмычек. В виде брелока на связке болтается маленький нэцке размером с лесной орех. Довольно крякнув, Олег опускает добычу в карман и забирает со столика «Моторолу».
— Пока все катит по плану. Но впереди еще огромная куча дерьма.
— Целая свора собак, — вспоминаю я долговязого молоденького стояка.
— И они тоже! Я рад, красавица, что ты пришла в себя. А то бы пришлось тебя замочить.
— Ты это серьезно? — хмыкаю я.
— Нет, не серьезно. Это нервяк. Готовы, девчата? Тогда за мной! В оружейку! Надень туфли, Лариса. Или ты собираешься таскать их в руке?
«Нет. Покажи, где здесь помойка, и я вышвырну их туда, — думаю я и послушно втискиваю ступни в компактные орудия пыток. — О, Всевышний! И как не хочется опять надевать эти колодки!»
И как не хочется воевать!
И как не хочется убивать!
Тамара. 1991 г. Сентябрь (продолжение)
— …На себя посмотри, идиот! Я-то как раз делаю все, что надо, и даже больше! Прилагаю все усилия, привлекаю все свои связи, чтобы исправить то, что ты напорол!
Выяснять отношения толстуха и дядюшка начали в воскресенье после обеда. До этого все у них шло тихо-мирно. В субботу они рано убрались в спальню. И довольно рано проснулись на следующий день. Позавтракали на кухне, потом смотрели телевизор, пока домоправительница не вспомнила, что еще не выпускала Тамару в сортир. При этом дядя заметил: мол, ничего страшного, если припрет, то крысеныш присядет где-нибудь в уголке. Тамара едва успела поставить миску на стол и сложить в нее хлеб, как дверь распахнулась и на пороге нарисовалась Светлана Петровна: «Выходи!»
А потом снова миску к стене, ухо к миске…
Опять громко включен телевизор, и под его аккомпанемент толстуха и дядюшка на диване занимаются сексом. Светлана Петровна ухает филином, дядя громко кряхтит… Фильм про какую-то стройку… Концерт классической музыки… Фрекен Бок недовольно выговаривает Игнату за то, что он прокурил всю квартиру.
Ухо, плотно прижатое к миске, начало уставать. Шея затекла. Тамара закрыла глаза и уже собралась чуть-чуть подремать, когда за стеной началось самое интересное.
— …Если б не я, ты бы вляпался в дерьмо по самые уши и уже давно бы сидел за решеткой! Не забывай, что это я сделала все для того, чтобы оформить опеку. И я сама, как работник РОНО, обеспечиваю надзор, не подпускаю к девчонке посторонних. И пока ухитряюсь держать ситуацию под контролем. Но не знаю, сколько это еще продлится. Месяц? Два? Нам крупно повезет, если сумеем дотянуть до декабря и утвердить завещание! Господи, как бы все было просто, если бы эта отрава погибла вместе с родителями! А как ее убрать теперь, я даже не представляю! Я даже не могу ничего придумать, чтобы девчонка не посещала школу! А она тем временем все больше и больше выходит из-под контроля. И, подозреваю, начала потихонечку совать нос в это дело.
— Да ну, Света, брось. Куда ей, малолетке…
— Эта малолетка опережает в развитии своих сверстников года на три, если не больше. К тому же у нее железный характер. Неуступчива настолько, что даже я, как ни стараюсь, не сумела ее сломить. А это, поверь, впервые в моей педагогической практике. Ты посмотри, как она со мной спорит. Шутя бьет все мои аргументы, как козырями шестерки. А вспомни, как легко эта бестия разобралась с тобой, когда ты решил поприставать к ней в бане. Решительна, хитра, артистична… Одним словом, суперребенок.
— А если освидетельствовать ее у психиатра? Ты же собиралась звонить какому-то старичку.
— Нет, Игнат, старичок нам не подходит. Если, действительно, ставить крысеныша на учет в ПНД, то надо все делать заочно, так, чтобы ее никому не показывать. Нужен эксперт, который согласится принять от нас вознаграждение. Я посмотрю, что здесь можно сделать… Эх, если бы ты тогда, в мае, не напортачил и довел все до конца! Но ладно, чего вспоминать! А пока какое-то время девчонка пусть посидит дома. Обойдется без школы. Справку я сделаю…
«В мае, дядюшка? О чем она говорит? Что такое, касающееся меня, ты напортачил еще в мае! Не позже, в июне или июле, когда, по-быстрому оформив опеку, вы с толстухой принялись прибирать к рукам коттедж и имущество, которые остались после смерти моих родителей, а ИМЕННО В МАЕ!!! КОГДА ИХ УБИЛИ!!! НЕУЖЕЛИ?!!» — ослепительной вспышкой взорвалась в мозгу у Тамары ужасающая догадка.
Девочка поставила миску на стол, автоматически побросала в нее куски черствого хлеба. Потом поднялась с кровати, медленно, словно во сне, подошла к окну.
«НЕУЖЕЛИ ДЯДЯ ИГНАТ И ТОЛСТАЯ ЗАДНИЦА ПРИЧАСТНЫ НЕ ТОЛЬКО К МАХИНАЦИЯМ С МОИМ НАСЛЕДСТВОМ?!! ВСЕ ГОРАЗДО СЛОЖНЕЕ!!! ВСЕ ГОРАЗДО УЖАСНЕЕ!!!»
Она вспомнила, как орала в деревне толстуха, когда учиняла дяде Игнату разнос за то, что приставал к племяннице в бане:
«Уменя такое чувство, что ты напортачил не случайно. Ты просто решил оставить девчонку себе как наложницу».
Она сопоставила:
«Напортачил… В мае… Решил оставить девчонку себе… Как бы все было просто, если бы эта отрава погибла вместе с родителями!»
