— Да. Найди мне хоть какую-нибудь книжку. Чтобы не загнуться со скуки.
— Лады. Книжек тебе сейчас подгоню, хоть зачитайся. — Коллонтай смягчила свой начальственный взор, ободряюще улыбнулась: — Ништяк, Алена. Все образуется. Потерпеть тебе только пару деньков. И гляди, как вызовут Калачеву с вещами, чтобы спала. И ничего не слыхала.
— Все будет путем, — пообещала Тамара и полезла на свой третий ярус.
…Калачеву с вещами вызвали уже на следующий день. Оставалось лишь поражаться, как отлаженно действовал обильно смазанный Василием Сергеевичем механизм — никаких перебоев, никаких проволочек.
Когда Крошку выводили из камеры, Тамара послушно притворялась спящей.
Но вот ее по плечу похлопала Коллонтай.
— Ты в натуре, что ль, спишь?
— Нет, — Тамара развернулась к смотрящей. — Я все слышала. Не думала, что это случится так скоро.
— Я тоже. Но папаша у этой кикиморы умеет все делать резво и чисто. Дочка, увы, удалась не в него. Ты сама-то хоть никогда?
— Никогда, — соврала Тамара, сразу вспомнив о том, как летала и как при этом ей было в кайф, когда переезжала от Монучара к Василию Сергеевичу.
— И не пробуй. Давай-ка, слезай, переезжай на Крошкину шконку. Теперь там твое законное место. Ты, считай, теперь у нас почти центровая…
— Но ведь это ненадолго? — заметила Тамара, перебравшись на кровать — туда, где еще час назад рожей к стене валялась отрешенная от внешнего мира Крошка. — Это только до завтра? А потом я должна сказать на поверке, что случилась ошибка, что вместо меня выпустили другую…
— Если ты скажешь такое, то сдохнешь, — бесстрастным тоном перебила девушку Коллонтай. Она присела за стол напротив Тамары, посмотрела на нее…
Как на бумаге выразить такой взгляд? Написать «с участием»? Но этого недостаточно. «По-матерински»? Это напыщенно. И это неправда. Пусть будет просто…
…посмотрела на нее и положила ей на руку свою большую ладонь.
— Ты умрешь, Лена, это точняк. С первого раза, как бы ты ни клялась и ни божилась, легавые не поверят ни одному твоему слову. И вернут в эту хату. А ночью ты упадешь с верхней шконки и ударишься об пол головой. Или тебя попросту придушат подушкой. И приказ на это придется отдавать мне. Хотя, будь я вольна в своих действиях, я бы сделала всё для того, чтобы ты поскорее вышла отсюда живой и невредимой. Потому что я знаю почти всю историю твоих злоключений. Потому что ты мне симпатична, в отличие от этой шалавы, которую ты подменила и которую я должна была опекать. Здесь у меня не было выбора. Но теперь выбор есть. Так что, объясняю. Если ты вдруг начнешь быковать и пытаться что-нибудь объяснить мусорам, мне поручено замочить тебя при первой удобной возможности. А таких возможностей здесь хоть отбавляй. В результате ты не проживешь и суток. Так же, как не проживешь и суток, если тебе удастся вырваться на свободу. Тебя встретят уже на Арсенальной. Возле ворот. Потому что кое-кому совершенно не надо, чтобы вместе с тобой вышла отсюда наружу и история с Крошкой.
— Что-то в этом духе я и предполагала, — хладнокровно заметила Тамара. — И что мне теперь делать?
— Ничего не делать. Косить под Богданову Ларису Васильевну. А уж тебе подыграют. И следак и доктор в курсах. Они, конечно, заметят подмену, но не вякнут ни слова. А цля тебя единственный шанс остаться в живых — затихариться сперва здесь, в «пятере», а потом и на зоне.
— Секунду! — перебила Тамара. — Что за Богданова Лариса Васильевна?
— Эх, милая! — вздохнула смотрящая. — Тебе даже не назвали имя той, под кого подставляешься? Ну, форшмаки! Эту тварь наркоманскую звали Ларисой. С сегодняшнего дня Лариса — ты.
— Богданова Лариса Васильевна, — пробормотала Тамара, примериваясь к тому, как на слух звучит ее новое имя. — Короче, жизнь дала мне очередного пинка, — грустно усмехнулась она. — Что ж, наплевать! «Пусть будет что будет!» — это мой лозунг, с которым я гордо ползу по жизни. Вот только… Коллонтай, ты поможешь мне проползти через эту «пятерку»?
— А ты еще сомневалась, Лариса?
— Не Лариса, а Крошка, — нервно рассмеялась Тамара.
И в этот момент ее ладонь сжали крепкие пальцы смотрящей.
— Нет, не «Крошка», Лариса, — произнесла Коллонтай. — «Крошкой» эта шалава была лишь для домашних. Здесь ее все дразнили «Гердой». По-моему, это погоняло тебе подходит куда больше, чем ей.
«А ведь это мой мир… Именно здесь, в тюрьме, каким бы диким то ни казалось, я наконец обрету свободу. Впервые за долгие годы я чувствую себя не бесправной рабыней, а частичкой какого-то общества. Пусть я изгой среди изгоев, но, с другой стороны, я равная среди равных!»
— Герда? — переспросила Тамара.
— Да, ты теперь Герда. И уверена, этим ты еще будешь гордиться. У тебя еще все впереди.
— Герда… Гер-да! Ге-е-ер-да…Черт побери!.. Лариса!.. Тамара Астафьева приказала долго жить…
— Ты права, дочка… Лариса… Ге-е-ер-да, — добродушно улыбнулась смотрящая. — Герда, давай пить водяру…
Эпилог
Victoria Engler. 1999 г. Сентябрь
Фирма международного права «Кеннери, Спикман, Бэлстрод и Гарт» считалась одной из самых престижных в мире и имела отделения в Лос-Анджелесе, Монреале, Токио, Лондоне и Париже. Плюс к тому « K . M . B . G . Unlimited » были охвачены оффшорные зоны по всему свету. Филиалы в Монте-Карло или на Кипре приносили не такую значительную прибыль, как, скажем, в Мельбурне или Нью-Йорке, но многие из постоянных клиентов нуждались в представительстве своих интересов в том числе и в тех свободных от налогов регионах, а основным залогом успеха « K . M . B . G .» считалось умение удовлетворять порой самые безумные и выходящие за рамки закона желания тех, кто доверил ей свои миллионы.
Оффшорное отделение, расположенное в Гибралтаре, занимало два этажа старинного дома постройки XVIII века в центре города на Кэннон-стрит всего в двух кварталах от всемирно известной библиотеки Гар-риса. Всеми делами там заправлял один из девятнадцати младших партнеров «К.М.В G.» — долговязый валлиец американского происхождения лет тридцати с неестественно длинной лошадиной физиономией, непомерными амбициями и юридическим образованием, полученным в Йеле. Ко всему этому прилагалась оставившая отпечаток в британской истории фамилия Варвик, которой младший партнер гордился, хотя никакого отношения к прославленному соратнику Ричарда Йорка он не имел.
— Carmen, — Энтони Варвик слегка коснулся мягкой податливой клавиши на селекторе. — I have a meeting with the client at two p. m. In fifteen minutes
[13]
.
— Yes, sir, I know
[14]
.
