«Как жаль, что нельзя съездить в Питер, — задумался грузин. — Но ничего, это вовсе необязательно. Дирижировать оркестром можно и из Греции, а оркестранты, которые исполнят свои партии в России, всегда под рукой».
3-го декабря, когда Виктория Энглер беспечно праздновала утверждение наследства, Монучар связался по телефону с Ираклием — одним из своих земляков, давно поселившимся в Питере, — и пригласил его в гости на новогодние праздники.
— Н-не обещаю, — засомневался Ираклий. — Жена, семья…
— Приезжай с семьей. Места достаточно, дорогу я оплачу.
— Хорошо, мы приедем. Генацвале, а что произошло?
— Приедешь, расскажу. Появилась возможность поднять конкретные бабки. Огромные бабки! — эффектно завершил разговор Монучар.
Он не сомневался, что Ираклий сумеет выполнить его поручение и навести о Тамаре и Виктории Энглер подробные справки. К этому моменту все сомнения практически без осадка растворились в полной уверенности: Тамара нарезала с зоны, куда ее вместо своей дочки определил Василий Богданов, и опять подменила ее, на этот раз уже на воле.
И вовсю жирует, паршивка!
Не хрен! Пускай делится!
Глава пятая
СТРАШНЫЙ ДОКТОР БАРМАЛЕЙ
ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР
3-4 декабря 1999 г. 19-20 — 01-00.
День Коронации прошел на удивление гладко. Никаких эксцессов, никаких неприятных подарочков. Неинтересно. Шикульский не только не учинил мне на праздник обещанной пакости, но даже, подонок, не позвонил, не поздравил.
Зато накануне я получила поздравления из Москвы от чуть-чуть оклемавшегося после моего визита Валерия Сергеевича.
— Виктория Карловна, вашу просьбу я выполнил. Вопрос об отсрочке решен, — отчитался он. И осторожно спросил: — Всё нормально?
Было понятно, что он имеет в виду. Теперь бедняге-чиновнику суждено доживать жизнь в постоянном страхе за то, что мне вдруг приспичит пустить в ход тот компромат, которого я наковыряла целый воз. И маленькую тележку. С горкой.
— Всё нормально, Валерий Сергеевич. Не беспокойтесь. Если хотите, приезжайте завтра ко мне. Будем праздновать, — ляпнула я и тут же прикусила язык. В свадебных генералах я не нуждалась. На фуршет был приглашен узкий круг самых близких знакомых.
Но Валерий Сергеевич, к счастью, сослался на непомерную занятость. И ужасное самочувствие.
«Конечно, как же без этого после моих посещений! — порадовалась я. — Теперь тебе, извращенец, целый месяц предстоит жить на пилюлях!»
В четверг вечером Тамара, действительно, как и обещала, доставила из Неблочей Светлану Петровну. Я стояла возле окна и наблюдала за тем, как толстуха, облаченная в длинную шубу, вылезла из «Навигатора», как ее совсем не любезно подхватил под локоток один из стояков и повел к гаражу, откуда был вход в подвал. Следом за этой парочкой торжественно вышагивала довольная собой Томка.
— Ну, и как? — поинтересовалась я у нее, когда она вернулась в дом и принялась прыгать по холлу на правой ноге, стягивая с левой тесный сапог.
— Ништяк! Недовольна! Она, похоже, считала что ей здесь предоставят апартаменты. А вместо этого присобачили браслетами к бойлеру. Пойдешь к ней?
— Не сегодня. Не хочу себе портить праздник. Может быть, завтра. Скажи парням, чтобы поставили этой гадине воду. И дали пожрать.
Я не узнавала саму себя: «Что происходит? Сколько лет я ждала этого сладкого мига, когда смогу лично предъявить Толстой Заднице счет. И вот, пожалуйста, иди предъявляй. Но почему-то мне этого абсолютно не хочется. Остыла? Да вроде бы, нет. Уже напилась достаточно крови, больше не лезет? Возможно. Противно? Скорее всего, так. У меня такое чувство, что если сейчас переговорю со Светланой Петровной, то вымажусь в чем-то липком и гадком. Это неприятное ощущение появилось еще раньше, когда в подвале валялся похмельный и жалкий дядька Игнат. Сейчас оно только набрало силу».
— Я сейчас сама схожу к ней. У меня есть кое-какие вопросы насчет «Простоквашина». Хорошо? — спросила разрешения Томка.
«И чего спрашивать?»
— Конечно, сходи, — сказала я и достала из кармана халата затренькавшую телефонную трубку.
Звонок из Финляндии. Эльмар. Приедет завтра утром. Один. Хуго себя плохо чувствует.
«Да что же вы все такие болезные!» — сразу вспомнила я Валерия Сергеевича. Засунула трубку обратно, подбросила дровишек в камин, развалилась в кресле, закинула ноги на журнальный столик. Тепло. Уютно. Тоскливо. Геморрои закончились и, не минуло и дня, как я опять начала загибаться со скуки.
Олег и Пляцидевский должны были прилететь из Москвы завтра утром. Крупцов напрочь увяз в «Пинкертоне». Андрей (о чем я совсем не жалела) последнее время вообще исчез с горизонта. Томка, и та перебралась к какому-то кобелю.
«Слава Богу, хоть сегодня-то она здесь. Да и то, компания Толстой Задницы ей предпочтительнее, чем моя, — ревниво подумала я. И сделала вывод: — Хреново быть мультимиллионершей. Прав был Шикульский, без приставки „мульти“ куда как проще».
…Тамара проторчала в подвале более часа. И пришла оттуда довольная — дальше некуда!
— Запарим шанеры?
— Запаривай, — безразлично дернула я плечом. — Ну, и чего тебе напела толстуха?
— Всё! — проорала из кухни Тамара. — Всё, что хотела узнать у нее, я узнала.
— Рассказывай.
— Щас! Поставлю чайник и расскажу. — Томка вышла из кухни, плюхнулась в кресло напротив меня. — Короче, помнишь платежные ведомости, которые я нашла у нее в сейфе?
— Ну.
— Так вот, эта гагара мне сейчас разъяснила, кому по ним выплачивала бабло. Трое продажных ублюдков — ее крыша. Один из комитета по образованию, второй из администрации губернатора и третий — большой чин из мусарни. Притом, «Доброе Дело» уже переоформлено на какого-то лоха. Это де-юре. А де-факто, оно теперь принадлежит этому… сейчас скажу… — Тамара привстала из кресла, достала из заднего кармана джинсов бумажку, — …принадлежит Александру Васильевичу Котову. Это который из комитета по образованию. Он уже должен вплотную заниматься «Простоквашиным», приводить там всё в порядок. А этот бепек и не чешется. Я же тебе рассказывала, что там творится.
— Я помню. Эти трое, которые крыша, они в курсах, что в «Простоквашине» происходило ?
— Спрашиваешь! Они и прикрывали. И собираются продолжать. Найдут нового хирурга, новую медсестру. Восстановят каналы, по которым заполучали детей. — Тамара снова уткнулась взглядом в бумажку. — Тот, который из администрации — Розов. А мусор — Борщук.
— Ни разу не слышала… А про тебя им известно?
— Толстуха слезно клянется, что про меня не сказала ни слова. Типа, не хотела, чтобы выплыли наружу ее прошлые художества.
— Врет! — отрубила я. — На то, что о ней могут плохо подумать, ей всегда было глубоко начхать. Да и какие секреты могут быть между подонками, которые занимаются убийствами детей! Так что, Тамара, поосторожнее. Не забывай постоянно оглядываться назад. Как бы эти мерзавцы тебя ни достали.
