– Стволы – на землю, суки! Считаю до трех, потом положу всех! Мне терять нечего! Все равно вышка! Стволы на землю, я сказал! Живо!
Для омоновцев такой поворот событий оказался громом среди ясного неба. Не ожидавшие от сопливых мальчишек столь решительного отпора спецназовцы откровенно растерялись. Глядя в безумные, налившиеся кровью глаза амбала, только что легко и непринужденно покалечившего одного и убившего их второго товарища, милиционеры не сомневались: «качок» не блефует. Замочит – глазом не моргнет. После убийства сотрудника омона при исполнении терять отморозку действительно нечего. И он это отлично понимает. Так стоит ли менять свои драгоценные жизни на свободу трех мелких, никчемных «быков», не представляющих для коллег из ОРБ ни малейшей оперативной ценности? Ответ более чем очевиден: нет, не стоит.
– Спокойно, браток, – выставил вперед ладонь один из омоновцев – усатый коренастый старлей с загорелым лицом. – Не делай глупостей. Мы положим стволы, положим. Только не дергайся. Вот видишь, уже кладем, – усатый встретился взглядом с напарником и чуть заметно кивнул: мол, делай, что бык говорит. После повяжем падлу и рассчитаемся за все.
– Стволы не класть! Отдать пацанам! – подчиняясь интуиции, вдруг изменил приказ Невский. – Живо!
– Эх, парень, парень, – покачал головой старлей. – Сам себе могилу роешь. – Но противиться не стал – отдал свой АКСУ Слону. То же самое сделал и сержант. Телохранитель антиквара, не дожидаясь особого распоряжения, отпустил прижатого лбом к крыше «Волги» Индейца и, приподняв руки, сделал два осторожных шага назад. На скуластом лице – полное спокойствие. Опытный фрукт. Не иначе как «из бывших». Вот, значит, какая «крыша» у Крота. Что ж, этого и следовало ожидать, учитывая длительность и масштабы деятельности антиквара. О том, что менты стригут лавэ с кооператоров и прочих деловых наравне с бандитами, Невский, конечно же, был наслышан.
Вновь обретший свободу Антоха ошалело глянул на Влада, по-прежнему держащего на прицеле безоружных омоновцев. Вокруг, в радиусе ста метров, не было ни души: все невольные свидетели разборки между омоном и бандитами предпочли пуститься наутек. Быстро оценив ситуацию, Индеец обернулся, от души врезал ногой в пах мгновенно захрипевшему и упавшему на колени телохранителю и громко скомандовал:
– Все в тачку! Уходим! Рэмбо, кончай с ними! – Антон нырнул за руль продолжающей урчать движком «Волги». Слона и Губу дважды уговаривать не пришлось: расталкивая друг друга, вконец ошалевшие, перепуганные братки бросились к ближайшей дверце. Цепляясь автоматами за кузовные стойки, они рухнули на заднее сиденье, где ни жив ни мертв сидел и дрожал всем телом потерявший дар речи Крот.
– Рэмбо, в машину! – высунулся наружу Индеец. Лицо Антохи было мокрым от пота. – Сейчас здесь весь Литейный будет! Рвем когти!!!
Невский задержал дыхание, прицелился и выстрелил. Усатый старлей покачнулся и рухнул на асфальт, кривясь от боли и держась рукой за простреленную ногу. Переместив ствол правее, Влад хотел было подобным образом нейтрализовать последнего омоновца, но тут увидел, что из глаз сержанта беззвучно катятся слезы. И передумал. Лишь смерил спецназовца холодным взглядом, опустил АКСУ и, быстрым шагом обойдя «Волгу», запрыгнул на переднее сиденье, сев рядом с Индейцем. В ту же секунду машина истерично взвизгнула покрышками и сорвалась с места. Оставив возле Казанского собора одного убитого, одного покалеченного, одного раненого и одного впавшего в ступор, со страху обмочившего камуфляжные штаны молоденького мента, для которого сегодняшний выезд был первым после поступления на службу в спецназ ГУВД. Невдалеке от сержантика корчился на асфальте, баюкая разбитые всмятку яйца, суча ногами и кусая губы, навсегда лишившийся возможности продолжения рода телохранитель Крота. Вокруг места трагедии быстро собралась толпа зевак. Кто-то громогласно требовал позвонить в «ноль два», кто-то перешептывался с соседом, тыча пальцем в распростертое мертвое тело, однако большинство людей просто молча таращились – чтобы вечером на кухне за стаканом водки или кружкой чая рассказать своим домашним о перестрелке в самом центре Ленинграда…
А черная «Волга» тем временем на максимально возможной скорости летела по центру города. В машине, у заднего стекла, неожиданно обнаружился милицейский проблесковый маячок на магните, и расторопный Слон, прямо на ходу открыв дверь, прилепил его на крышу, а Невский воткнул клемму на конце провода в гнездо от прикуривателя. Не избалованные спецсигналами автолюбители, завидев в зеркале заднего обзора черную «Волгу» с синей мигалкой, послушно брали вправо, уступая дорогу. Дважды на пути следования братков возникали мобильные посты ГАИ, но инспектора, как и следовало ожидать, лишь провожали с ревом несущийся мимо автомобиль безразличным взглядом, не делая ни малейшей попытки взмахнуть своей полосатой палкой. Только миновав Обводный канал и большую часть проспекта Стачек, Индеец сбавил скорость, загнал «Волгу» в один из безлюдных дворов рядом с Кировским заводом, заглушил двигатель, дрожащими руками достал сигареты и закурил. Потом зажал сигарету зубами, резко обернулся и дважды ударил сидящего сзади Крота кулаком в глаз. Бледный как мел антиквар пронзительно взвизгнул и закрыл лицо руками.
– Это еще цветочки, падла! – скрипя зубами от злости, выдавил Антон. – Ягодки будут впереди! Я тебя, гниду кривоногую, выпотрошу, от яиц до ноздрей! Ты мне теперь все отдашь! Тля…
– О чем вы с ним говорили? – спокойно спросил Невский, жестом требуя у Антона сигарету. Не успел еще взять ее из услужливо протянутой пачки, как расторопный Слон уже щелкнул зажигалкой. Со стороны «пехотинца» это был жест признательности и уважения. Еще два часа назад совершенно не знакомый братве Влад вдруг стал не пререкаемым авторитетом.
– Он, типа, признался, что отродясь никому не платил. Что в последнее время сплошные наезды и что стало трудно работать. Что давно думал договориться с правильной «крышей», способной за долю от прибыли решить все головняки, – рассказывал Индеец, с ненавистью позыркивая на тихо скулящего Крота. – Гладко стелил, сука! Адвокаты пархатые – в жопе! Даже согласился сразу же отдать пятьдесят тонн, в качестве первого взноса. Сказал, что деньги в машине. Когда сели, снова начал п…ть, как Троцкий. Умеет, тварь. Вытащил из бардачка пакет, полный бабла, начал слюнявить лавэ. Пятьдесят тысяч – и все мелочью, рваными, по трехе и пятерке, прикинь?! Считает, а попутно спрашивает, под кем мы ходим, насколько крута наша бригада и сможет ли с гарантией прикрыть от наезда других пацанов. А сам время тянул, урод!
– Ясно, – ухмыльнулся Невский. – И как только капусту пересчитали, а ты взял в руки деньги – сразу появились мусора. Так?
– Ну, – кивнул Индеец. – Я даже понять ничего не успел, они ж сзади подъехали! Вдруг открывается дверь, и его гоблин брызгает мне в рожу из газового баллончика. Меня аж скрутило всего! Ни вдохнуть, ни пошевелиться! А потом хватает меня за шкирку, как котяру, выдергивает, бьет по почкам – и мордой об крышу! Мало я ему дал, надо было ващще закопать!
– Дерьмовый газ, раз так быстро отпустил. Но теперь ясно, почему у тебя такая перекошенная физиономия была. До сих пор вон моргаешь, как псих, – усмехнулся Невский. – Как ты еще рулить смог и нас не угробил – загадка.
