– Жить захочешь – сможешь, – ответил Индеец, выбрасывая на улицу сгоревший до фильтра окурок и тут же доставая новую сигарету. Антоху колотило, словно от лютого холода.
– Слышь, Слон, – обернулся к бритоголовому Влад, – обыщи этого козла. У него в тряпках должен быть скрытый микрофон и передатчик. Или я ни хрена не понимаю в ментовских прихватах.
– Думаешь, легавые нас все это время слушали? – засопел Индеец. – Вот, бля! Они ж тогда в курсе, кто мы!
– Наверняка. Слишком уж вовремя омоновцы появились, – покачал головой Невский. – Я в случайности не верю. Микрофон или на теле, или в машине. Ну что там, Слон?
– Чисто, – закончив шмонать антиквара, угрюмо сообщил бандит. – Ничего, щас сам расколется. – Схватив трясущегося Крота за волосы, браток запрокинул голову барыги назад до упора, так что хрустнули шейные позвонки, и, нависнув сверху, прорычал, брызгая слюной в опухшее, отсвечивающее багровым фингалом лицо: – Где микрофон, перхоть подъяичная?! Удавлю, плесень!
– Я… я все скажу! – громко икнув, наконец обрел дар речи антиквар. – Только не бейте!
– Где жучок, тебя спрашивают?! – с уркаганской интонацией прогнусавил вмешавшийся в допрос пленника Губа. На всякий случай он наотмашь ударил Крота по уху, отчего тот наполовину оглох, взвыл белугой и окончательно разрыдался, пуская пузырящиеся сопли.
– Чудило! – взвился Индеец. – Кто тебя просил впрягаться?! Засохни! Урою, шкура!
– А я че? Я ниче, – поспешил ретироваться туповатый Губа. Обиженно набычившись, он бросил на сиденье автомат, вышел из машины, нарочито громко хлопнув дверью, расстегнул штаны и начал мочиться на ближайшее дерево.
– Микрофон… здесь, – Крот ткнул пальцем в солнцезащитный козырек со стороны пассажирского сиденья. – А передатчик… тут, под сиденьем. Радиус приема двести метров. Не убивайте меня! Я не виноват! Я в деле давно уже не главный, я только исполнитель! Я все расскажу!
– Твою мать, – ругнулся Влад, откидывая козырек и отрывая от тоненького проводка крохотный микрофон. – Похоже, он не врет, Антоха. Личный телохранитель с замашками спеца. ОМОН. Мигалка ментовская. Подслушка. Один к одному. Конторой пахнет.
– Влипли, твою мать, – со стоном выдавил Индеец и от обиды и отчаяния ударил ладонями по обтянутой кожей баранке. – Только гэбэшников нам для полного счастья не хватало. Теперь точно пипец. Эти вурдалаки не слезут, пока не порвут в клочья. Особенно после твоего показательного выступления.
– Я не понял, старик. Ты чем-то недоволен? – Невский в упор посмотрел на бывшего сослуживца. Так посмотрел, что отнюдь не робкому Антохе сразу стало очень неуютно. Словно он голой задницей сел на кактус. – Говори как есть.
– Я всем доволен! – взорвался Индеец, истерично махнув перед лицом Влада распальцовкой. – Базаров нет, брателло! Если бы не ты, мы бы все парились сейчас у параши, с разбитым хайлом! И как пить дать ушли бы на зону из-за этого петуха гнойного! Но так мы хотя бы остались в живых! А сейчас…
– Что?! – в сорвавшемся на хрип голосе Невского появился металл. – Что «сейчас»?!
– Сейчас мы в такой жопе, что хоть наружу не вылезай, – взяв себя в руки, сбавил натиск Индеец, досадливо ударив кулаком в ладонь. – Если мусора все слышали, они знают и мое погоняло, и то, что я из бригады Чалого. А это кранты. Домой теперь не сунуться. Да и Чалый – как про пиковый расклад узнает, сразу встанет на измену. Ему проблемы ни к чему.
– Допустим, – согласился Влад. – Но омоновцев гасил я. Один. А про меня им пока ничего не известно. Вообще ничего. Если, конечно, кто-то не стука-нет. Я не имею в виду тебя лично, – Невский словно невзначай скосил взгляд на Слона. – Я вообще говорю. В принципе. Я для них – сплошной знак вопроса. Вот и надо от этого плясать.
– Они не лохи, – огрызнулся Антон. – Заметили твои «качковские» бугры. И морду наверняка срисовали. Пройдутся по «качалкам», опросят тренеров и мужиков. В городе не так много атлетических залов. И еще меньше квадратных шкафов вроде тебя.
– Это… не КГБ, – подал голос Крот, о котором, казалось, все на время забыли. – Это менты.
– Что ты сказал? – встрепенулся Индеец. – Повтори!
– В восемьдесят седьмом… меня взяли, – сглотнув сопли, сообщил антиквар. – С иконами. На трассе. Я вез их в Таллин. Два месяца держали в СИЗО. Били. Пытали. Я рассказал все… А потом вызвали ночью… Это был майор Климов. Сейчас он уже полковник. С тех пор я на крючке. Работаю под ним за паршивые двадцать пять процентов. Остальное уходит легавым. А куда деваться? Мне на зону нельзя.
– Телохранитель твой – тоже мент? – хмуро спросил Невский.
– Бывший, – шмыгнул носом антиквар. – Капитан, Боря. Но ксива у него настоящая. Климов сделал. И ствол есть. Разрешение на мигалку – тоже. Чтоб гаишники не тормозили.
– Сколько раз на тебя с тех пор братки наезжали? – спросил Индеец.
– Три… раза, – сознался Крот. – Дважды братки, один раз – воровские…
– И всех их повязали? Так же, как нас… пытались?
– Да, – вновь захныкал барыга. – Поймите же! Я ничего не мог сделать! Я давно только пешка!
– О каких суммах идет речь? Сколько ты имеешь с продажи икон? – поинтересовался Влад.
– По-разному, – насупившись, буркнул Крот. – Какой товар достанешь. За прошлый год через Эстошло за бугор ушло… пятьдесят семь досок и двадцать три серебряных креста. Четыреста тысяч долларов.
– Ништяк тема, – фыркнул Антон. – Стало быть, сотня из них – тебе, и триста тонн – товарищу полковнику. За х… собачий.
– Ясно, почему Климов так трепетно тебя охраняет, – Невский взглянул на Индейца и подмигнул ему. – Что будем с ним делать, братан? Я предлагаю мочить.
– Согласен, – подыграл Антоха. – Баба с возу – кобыле легче. Едем в лес…
– Не убивайте меня! Не надо! – взмолился антиквар. – У меня две гражданских жены и трое детей! Младшему, Зямочке, – всего три годика! Пропадут они без меня!
– Жизнь очень дорого стоит, Крот, – тихо сказал Антон, взявшись рукой за ключ зажигания. – Тебе не по карману.
– Я заплачу! Я отдам все, что есть! – почуяв шанс на спасение, встрепенулся барыга. Левый глаз антиквара заплыл так, что был не виден. Губы дрожали. Веко зрячего глаза конвульсивно дергалось. – Я обманывал полковника! Я сбывал доски, о которых он не знал! У меня много денег!
– Одних денег мало, – покачал головой Невский. – Ты втравил нас в такой тухлый блудняк, что выбраться из него без серьезных усилий и больших затрат будет весьма проблематично. Если только, – Влад прищурился, – мы не получим ценную информацию, которая поможет раз и навсегда утихомирить товарища Климова и заставить его забыть и о нас, и о том маленьком недоразумении, которое сегодня случилось. Деньги плюс информация – и мы тебя отпустим. К женам и детям. И даже трещотки табельные ментам вернем. Нам грязные омоновские стволы ни к чему. Чистых достаточно.
