– За нас и бригаду не волнуйся, – поддержал Серегу Марат. – Все будет путем. Не пальцем деланные.
– С братвой Кассиуса мы тему прямо завтра перетрем, – не остался в стороне Медведь. – Расскажем Лешему, Танкисту и Винту о письме Индейца. Они челы не глупые, думаю, подпишутся. Вместе будет сподручнее крысу по шхерам ловить. Да и пацанов, и Вовкиных, и наших, до кучи успокоим. Перестанут бычиться друг на друга.
– У меня место классное есть, – сказал, дожимая бригадира, Медведь. – Санаторий «Хуй с фонарем найдешь» называется. Домик в деревне. На Карельском перешейке, у озера Отрадное. От бабки с дедом остался. Меня там каждая Жучка с детских соплей помнит, все каникулы бызвылазно торчал, класса до восьмого. Старики три года как умерли, один за другим. Но избушка в полном порядке. Даже шмотки кое-какие в шкафу остались, полотенца там, белье постельное, одеяло. Сосед, дядя Гриша, алкаш, приглядывает, чтоб мальчишки местные не лазили. Я туда пару-тройку раз в год наведываюсь порыбачить. Соседи предлагали продать, но я отказался. Сруб крепкий, крыша – жесть, печка в полкухни. Короче, есть не просит. Место красивое. Лес, озеро, колодец, баня. Магазин. Не универсам, конечно, но по тамошним меркам сойдет. Хлеб, водка, консервы, соль, спички. Молочное можно прямо в деревне купить. Ключ от дома у соседа. Дядя Гриша – бывший колхозный пахан, только у него одного в избе телефон есть.
– Всем будет спокойнее, – сказал Сокол. – Отдохнешь после зоны. Только без обид и подозрений, ладно, Влад? Никто пургу не метет и гнилых гамбитов не строит. Как Горбатому в Форосе. Ты сейчас чисто физически не в форме. А связь можно легко по телефону держать. Мобила – Пашка говорил – там вполне сносно зону берет. Для усиления сигнала можно антенну специальную, автомобильную, с мотком провода купить и на крышу поставить. Как у меня на даче, в Мшинской. Геморроя – на полчаса, от силы.
– Медведь дело говорит, – кивнул Марат. – Кто знает, что у Чалого на уме? Если это он мутит. А броневики из Германии не пришли. Устанет урод в игры бесовские играть, засадит в тачку из «мухи» – и звиздец.
От гранаты никакая охрана не спасет. Так уж гораздо лучше и полезнее в деревне, на природе, сил набраться, чем в квартире безвылазно торчать. Тема верная. Соглашайся.
– Ладно, фиг с вами, – махнув вторую стопку водки, сказал Невский, закусывая кислой капустой и роняя гудящую голову на подушку. – Убедили. Паша, покажешь Фролу по карте, где твоя хибара, как лучше доехать. Завтра прямо с утра и тронемся…
– Нормальный ход, – Медведь переглянулся с сразу заметно расслабившимися Маратом и Соколом. Достал телефон, выдвинул антенну. – Сейчас прямо дяде Грише и отсемафорю. Чтоб из хаты ни ногой, хрен старый. Пусть кореша летнего ждет.
– Следи за базаром, Медведь, – тихо сказал Невский. – И словами не бросайся. Я тебе не кореш.
– Не понял. Ты чего, Влад?! – вылупился обалдевший Пашка. – Как… мы же, бля… с самого начала!
– Рэмбо дело говорит, – поддержал бригадира более искушенный в фене Сокол. – Херню ты сморозил. Ты в «Крестах» нары не полировал. Зону не топтал. Хозяйскую баланду не жрал. Значит корешей у тебя быть не может. Только друзья. Братва.
– Фильтруй базар, Паша. И перед людьми не позорься, – закончил Невский. – Родной язык знать надо.
– Понял, босс. Извиняюсь, – глухо отозвался Медведь. – Ну, так я звоню?
Железный аргумент Марата насчет последнего полета «мухи» угодил в яблочко. Такой пиковый вариант развития событий нельзя было сбрасывать со счетов. Особенно – после двух подряд неудачных покушений. Любая дьявольская игра имеет свой конец, а любой режиссер устает. Какая от него, бревна контуженого, сейчас бригаде польза? Одна головная боль. А уедет – бойцов на охрану не надо отвлекать. Все при делах, Чалого ищут. Короче – тема стоящая, не фиг даже думать. Нужно реально оценивать расклад. Ему, только что откинувшемуся зеку с контуженой башней, сейчас куда лучше свалить на природу, чем торчать в городе. И не надо искать в предложении пацанов подвох и растопыривать пальцы веером. К тому же не один он в этом Мухосранске карельском будет куковать – с телохранителем. Вдвоем не скучно. И вторая пара рук, как ни крути, не помешает. Ведь он беспомощен, как ребенок, самостоятельно разве что жрать способен и в туалет ходить. Ни за руль сесть, ни дров для печки наколоть, ни даже воды из колодца принести без риска тут же рухнуть от натуги и блевануть на ступеньки крыльца. Перебинтован, как мумия, голова – трансформаторная будка, пальцы дрожат, словно с перепоя, руки и ноги – будто ватные. Амеба, одним словом. Инфузория, которой, пока не очухается, самое место не в эпицентре кровавой схватки с невидимкой, а вдали от суеты, на теплой деревенской печке.
Глава двенадцатая
ДЕРЕВНЯ СТАРАЯ, ОЛЬХОВКА
До места доехали за два с небольшим часа, накрутив на колеса «Чероки» сто двадцать километров от городской черты. Без труда нашли нужный дом, стоящий на самом краю раскинувшейся на холме деревни, рядом с лесом. И бывшего колхозного председателя искать не пришлось. Заметив медленно катившийся по раскисшей грунтовке, до самой крыши заляпанный грязью черный джип, дедок сам выполз из-за забора на дорогу, приветливо махнул рукой, предлагая остановиться. Фрол и Невский вышли, поздоровались. Дядя Гриша оказался упитанным мужиком лет семидесяти с гаком, в драном распахнутом ватнике, дырявой тельняшке, стоптанных гармошкой кирзачах и с мятой потухшей беломориной в зубах.
– Вы, что ли, Пашкины друзья? – осведомился дед, пожимая руки гостям. – Бизьнесьмены, туды его?
– Мы, – подтвердил Влад. – Меня Владиславом зовут. А это Денис.
– Чем занимаетесь? Какой такой бизьнесь, спрашиваю? – принялся пытать абориген.
– Мы лесом торгуем, батя, – как можно дружелюбнее ответил Рэмбо. – За границу.
– И Пашка с вами? – почесал подбородок здешний пахан.
– С нами.
– Ну, добро, раз так, – дядя Гриша окинул придирчивым взглядом рычащий американский внедорожник. Вытащил изо рта папиросную гильзу, сорить не стал, спрятал в карман ватника. Спросил, хитро прищурившись:
– Это и есть тот самый мерседесь, на котором новые русские по городам разъезжают?
– Он самый, – кивнул, улыбнувшись, Рэмбо.
– У Пашки другая вроде. Красная. Как он ее, заразу, обзывал, дай бог памяти? Бэха? Бума? Язык сломаешь, – дед махнул рукой, подошел к джипу. Покачал головой. – И дорогой, поди, черт? Небось, как две «Волги» стоит? – провел пальцами по капоту, по хромированному кенгурятнику. Хмыкнул. Пнул грязным сапогом литой колесный диск.
– Чуть меньше, – Невский мысленно расхохотался, переглянувшись с телохранителем. – Полторы.
Вдохнул полной грудью, достал сигарету, закурил. Огляделся. Не обманул Медведь. Место действительно красивое. Вид с высокого холма на зеленый сосновый лес и огромное, сверкающее внизу озеро открывался прямо-таки завораживающий. Лепота. Мечта художника. И воздух – чистый, прозрачный, наполненный ароматами весны и хвои, аж голова кругом идет. Впрочем, может быть, воздух здесь совершенно ни при чем и головокружение – всего лишь последствия контузии, помноженной на тряску по бездорожью.
