Тут память начала услужливо подбрасывать названия других
очерков. «Кормящие огонь», «Поцелуй на озере Саранак». Ужасные названия, но…
четвертое место по числу откликов.
Гм-м-м-м.
Где теперь могут быть эти очерки? В «Библиотеке Маринвилла»
в Фордхэме
[19]
? Черт, да они могут лежать и на чердаке его коттеджа в
Коннектикуте. Почему бы не взглянуть на них вновь? Их можно было бы
подредактировать… или… или…
В его мозгу начала формироваться любопытная идея.
— У тебя еще сохранился твой мотоцикл, Джонни?
— Что? — Погруженный в свои мысли, Джонни не понял, о чем
это она.
— Твой мотоцикл. На котором ты ездил.
— Конечно. Стоит в том гараже в Уэстпорте, которым мы,
бывало, пользовались. Ты его знаешь.
— Джиббис?
— Да, Джиббис. Теперь владелец сменился, но раньше он
назывался «Джибоис гэредж».
Перед мысленным взором Джонни возник яркий образ: он и
Терри, днем, полностью одетые, яростно обжимаются за «Джиббис гэредж». На Терри
тогда еще были синие обтягивающие шорты. Ее мать, конечно, не могла одобрить
такой наряд, но, на его взгляд, в этих шортиках, купленных на какой-нибудь
распродаже, Терри выглядела как королева. Попка аккуратненькая, а ноги… ноги не
просто спускались до щиколоток, но тянулись до Арктура и дальше. Каким образом
они вообще оказались там, среди ржавого железа, выброшенных покрышек и
подсолнухов? Он это забыл. Зато помнил, как его пальцы сжимали великолепную
грудь Терри, губы целовали ее шею, а она, обеими руками обхватив его за талию,
притягивала Джонни к себе, чтобы его затвердевший член сильнее вжался в ее
живот.
Он опустил руку между ног и не удивился тому, что обнаружил.
Жив еще курилка, жив!
— …написать новые, а может, и книгу. Джонни вернул руку на
подлокотник кресла.
— А? Что?
— Ты не только старый, но еще и глухой?
— Нет. Я вспомнил, чем мы как-то раз занимались за
Джиббисом.
— А-а. В подсолнухах, да?
— Совершенно верно.
Последовала долгая пауза. Терри раздумывала, следует ли
развивать эту тему. Джонни надеялся, что решение будет принято положительное,
но он ошибся.
— А что, если тебе проехаться по стране на своем мотоцикле,
пока у тебя еще хватает сил завести двигатель и ты снова не начал пить?
— Ты с ума сошла? Я не сидел в седле уже три года, Терри, и
у меня нет ни малейшего желания ездить на мотоцикле. К тому же со зрением у
меня нелады…
— Так наденешь очки!
— И рефлексы не такие, как прежде. Это еще вопрос, умер ли
Джон Чивер от алкоголизма, но вот Джон Гарднер определенно отправился в поездку
на мотоцикле и по дороге сцепился с деревом. Стычка закончилась не в его
пользу. Случилось это в Пенсильвании. Я ездил по той дороге.
Терри не слушала. Она относилась к тем немногим людям,
которые умели не слушать его, отдавая предпочтение собственным мыслям.
Наверное, это была вторая причина, по которой они развелись. Ему не нравилось,
когда его игнорируют.
— Ты пересечешь всю страну на мотоцикле и соберешь материал
для нового цикла очерков, — гнула она свое. Голос Терри звучал очень бодро. —
Если добавить к ним лучшие из написанных ранее, сведя их в первую часть, то
получится приличных размеров книга. «Американское сердце. 1966–1996. Очерки
Джона Эдуарда Маринвилла». — Она захихикала. — Кто знает, может, о тебе вновь
напишет Шелби Фут. Ты его ценил больше других, так ведь? — Она помолчала,
дожидаясь комментария. А когда его не последовало, вновь спросила, слушает ли
он ее.
— Да, слушаю. Извини, Терри, но мне надо идти. У меня
встреча.
— С новой подружкой?
— С ортопедом.
— Береги себя, Джонни. И советую тебе подумать о возвращении
к «Анонимным алкоголикам». Хуже-то не будет.
— Это точно. — Но думал он о Шелби Футе, однажды назвавшем
его единственным ныне здравствующим американским писателем масштаба Джона
Стейнбека. И Терри права, среди всех похвал эту он выделял особо.
— Полностью с тобой согласна. — Она помолчала. — Джонни, с
тобой все в порядке? У меня такое ощущение, будто мыслями ты где-то далеко.
— Все отлично. Передай детям привет.
— Всегда передаю. Они отмахиваются, но я передаю. Пока.
Джонни не глядя положил трубку на рычаг, а когда телефонный
аппарат свалился на пол, даже не повернулся. Джон Стейнбек со своей собакой
пересек страну в кемпере. А он, Джонни, практически не ездил на своем
«харлей-дэвидсон-софтейле» с объемом цилиндров 1340 кубических сантиметров. Не
«Американское сердце». Тут Терри не права, и не только потому, что несколько
лет назад на экраны вышел фильм Джеффа Бриджа с таким названием. Не
«Американское сердце», а…
— «Путешествие с «харлеем»
[20]
, — пробормотал Джонни.
Нелепое название, смешное название… но разве оно хуже, чем
«Смерть во второй смене» или «Кормящие огонь»? Пожалуй, название сработает,
привлечет внимание. Джонни привык доверять своей интуиции, а тут он чувствовал,
что попал в точку. Он сможет пересечь всю Америку на своем кремово-красном
«софтейле» от Коннектикута на Атлантическом побережье до Калифорнии, той ее
части, что граничит с Тихим океаном. Книга очерков может заставить критиков
по-новому взглянуть на Маринвилла, может даже попасть в список бестселлеров,
если… если…
— Если она будет написана с открытым сердцем. — Сердце
Джонни стучало, как паровой молот, но впервые его это не пугало. — Так, как
писал Стейнбек.
Он поднял телефонный аппарат с пола и набрал номер своего
агента.
— Билл, я вот тут сижу, думаю об эссе, которые я написал в
молодости, и у меня возникла фантастическая идея. Поначалу ты, возможно,
решишь, что я сбрендил, но, прошу тебя, выслушай до конца.
4
Когда Джонни поднялся по песчаному откосу на дорогу, он
увидел копа, который стоял позади «харлея» и переписывал в блокнот его номерной
знак. Этот коп был гигантом, ростом никак не меньше шести футов и шести дюймов,
а весом за двести семьдесят фунтов.
