— Карверов.
— Эта история получит огласку… в национальном масштабе. Если
мы уедем в Эли, а при этом окажется, что в миле от нас были два копа с
телефонами, если убийцы смогут уйти, потому что мы слишком поздно подняли
тревогу… наше решение едва ли сочтут логичным.
В идущем от щитка свете лицо Синтии позеленело.
— Ты хочешь сказать, что нас могут принять за сообщников?
— Этого я не знаю, но в одном не сомневаюсь: ты не герцогиня
Виндзорская, а я не герцог и не граф. Мы пара бродяг, вот кто мы. У тебя есть
какие-нибудь документы? Хотя бы водительское удостоверение?
— Я не сдавала экзамена. Слишком часто переезжала с места на
место.
— Номер службы социального страхования
[42]
?
— Карточку я где-то потеряла, кажется, оставила у того
парня, который едва не откусил мне ухо, но номер я помню.
— Ну хоть какие-то документы у тебя есть?
— Дисконтная карточка от «Тауэр рекорде и видео». Еще две
покупки, и я получу бесплатный компакт-диск. Я возьму «Осторожно — волки».
Очень даже подходит для здешних мест. Удовлетворен?
— Да, — ответил Стив и тут же рассмеялся. Синтия несколько
мгновений смотрела на него, зеленая, как половина ее волос, он уже подумал, что
сейчас она вопьется ногтями в его физиономию, но потом тоже рассмеялась,
визгливо и истерично. — Иди сюда. — Он протянул руку.
— Не вздумай делать из меня посмешище, я тебя предупреждаю.
— С этими словами Синтия придвинулась к Стиву и без малейшего колебания пришла
под его руку. Он чувствовал, как она дрожит всем телом. Наверное, замерзла в
своей безрукавке. После захода солнца температура в пустыне всегда резко
падает.
— Ты действительно хочешь ехать в город, Лаббок?
— Чего я хочу, так это оказаться в Диснейленде с мороженым в
руке, но я думаю, мы должны побывать в Безнадеге. Если там все нормально… если
жизнь идет своим чередом… мы сообщим о том, что произошло в этом ангаре. А вот
если увидим хоть что-то необычное, тут же рванем в Эли.
Синтия пристально смотрела на него.
— Ловлю тебя на слове.
— Согласен. — Стив включил заднюю передачу и начал
разворачивать грузовик. На западе золото уступило место янтарю. Над головой
появлялось все больше звезд, но светили они все менее ярко: в воздухе
прибавлялось песка.
— Стив, у тебя, часом, нет револьвера или пистолета?
Он покачал головой, подумал, не вернуться ли в ангар и не
поискать ли там оружие, но тут же отказался от этой идеи. В ангар он не
вернется ни за какие коврижки.
— Пистолета нет, зато есть швейцарский армейский нож
[43]
со
всеми прибамбасами. Даже с увеличительным стеклом.
— У меня сразу полегчало на душе.
Стив уже хотел спросить Синтию насчет скульптурки, не
возникло ли у нее забавных мыслей… насчет экспериментов, но передумал. Незачем
вспоминать о том, что они видели в ангаре. Стив вырулил на дорогу, одной рукой
по-прежнему обнимая девушку, и повернул к городу. Песок летел и летел в ярких
лучах фар, а тени вокруг напоминали Стиву людей, болтающихся на крюках.
5
Тела сестры Дэвид у подножия лестницы не обнаружил. Он
постоял, глядя через двойные двери на улицу. День уходил, небо над головой,
по-прежнему чистое, стало цвета темного индиго, от летящей пыли становилось все
темнее. На другой стороне улицы вывеску «БЕЗНАДЕГСКИЙ КАФЕТЕРИЙ И ВИДЕОСАЛОН»
болтало из стороны в сторону. Под ней сидели два койота и пристально смотрели
на мальчика. Компанию им составляла какая-то общипанная птица, в которой Дэвид
признал стервятника. Местечко она себе выбрала прямо между койотами.
— Это же невозможно, — прошептал Дэвид. Может, так оно и
было, но тем не менее он видел перед собой и койотов, и стервятника.
Мальчик быстро оделся, поглядывая на дверь слева от себя. На
матовом стекле он прочитал: «Муниципалитет Безнадеги», ниже — часы работы: с
девяти до четырех. Дэвид завязал шнурки и открыл дверь, готовый в случае
опасности повернуться и убежать… убежать, если что-то двинется к нему.
Но куда отсюда бежать?
В комнате за дверью царили мрак и тишина. Дэвид подался
влево, ожидая, что из темноты вот-вот протянется рука и схватит его. Однако
опасения его не оправдались. Шаря по стене, он нащупал выключатель. Нажал на
клавишу, на мгновение закрыл глаза, когда под потолком вспыхнули лампы в
старомодных круглых плафонах, шагнул вперед и увидел перед собой длинную
загородку с окошечками, совсем как в банке. Отличались окошки только надписями
над ними: «НАЛОГОВЫЙ ИНСПЕКТОР», «ЛИЦЕНЗИИ НА ОХОТУ», «ШАХТЫ И ПРОБИРНАЯ
ПАЛАТА», «ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЕ». На стене за окошечками кто-то написал большими
красными буквами: «В ЭТОЙ ТИШИ ВСЯКОЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Боюсь, что-то уже случилось, подумал Дэвид и повернул
голову, чтобы глянуть на другую половину комнаты. Что-то не очень…
Мысль осталась неоконченной. Глаза у мальчика округлились,
руки метнулись ко рту, чтобы подавить крик. На мгновение свет померк, и Дэвид
уже решил, что теряет сознание. Чтобы этого не произошло, он поднял руки к
вискам и сильно надавил, силясь вернуть утихшую было боль. Потом руки его
повисли как плети, а он глазами-блюдцами, дрожа всем телом, смотрел на то, что
открылось ему на правой от двери стене с вбитыми в нее крюками для пальто. На
ближайшем к окну крюке висел чей-то стетсон. На следующих двух — две женщины,
одна застреленная, вторая удушенная. У второй женщины, с длинными рыжими
волосами, рот раскрыт в безмолвном крике. Слева от нее Дэвид увидел мужчину в
хаки. Опущенная голова, пустая кобура. Должно быть, Пирсон, второй коп. Рядом с
ним мужчина в джинсах и тенниске, залитых кровью. Последняя в ряду — Пирожок.
Подвешенная за рубашку. С неестественно повернутой головой, в кроссовках,
болтающихся высоко над полом.
Ее руки. Дэвид смотрел на ее руки. Маленькие, розовые, с
разжатыми пальчиками.
Я не могу прикоснуться к ней, думал он, не могу подойти!
Но он смог. Должен был подойти, если не хотел оставить ее
висеть на крюке рядом с остальными жертвами Энтрегьяна. В конце концов, для
чего еще нужен старший брат, особенно тот, что не смог остановить Теневика.
Сжавшись в комок, Дэвид сложил руки перед лицом, закрыл
глаза. Голос так дрожал, что Дэвид не сразу понял, что говорит он, и никто
другой:
