— А как насчет пауков? — Стив и худышка уже сидели в самом
кресле, а не на подлокотниках. Стив обнимал девушку за плечи.
— А они при чем?
— Вы видели пауков, которые… э… сбиваются в стаи?
— Как птицы осенью? — Во взгляде Одри читалось: Осторожно,
сумасшедший!
— Вот-вот. Путешествуют вместе. Как волки или койоты.
Одри покачала головой.
— А как насчет змей?
— Не видела я никаких змей. И койотов в городе тоже. Не
видела и собаки, разъезжающей в шляпе на велосипеде. Для меня все это новости.
Дэвид вернулся на сцену с мешком из плотной коричневой
бумаги, в каких клерки обычно носят мелкие покупки: пачки печенья, пакеты
молока, банки пива. Под мышкой он держал коробку крекеров «Риц».
— Еду я нашел, — доложил он.
— Отлично. — Стив глянул на мешок и коробку. — Этим мы точно
победим голод в Америке. Что нас ждет, Дэйви? По одной сардинке и два крекера
на человека?
— На самом деле еды много, — ответил Дэвид. — Больше, чем вы
думаете… — Он помолчал, задумчиво и в то же время тревожно оглядел всех. —
Никто не будет возражать, если я помолюсь, прежде чем раздам еду?
— Хочешь произнести благодарственную молитву? — спросила
Синтия.
— Да.
— Нам сейчас как раз необходимо Его заступничество, —
заметил Джонни. — Так что молитва может прийтись весьма кстати.
— Аминь, — откликнулся Стив.
Дэвид положил мешок и коробку между кроссовками, закрыл
глаза и сложил руки перед собой, пальчик к пальчику. Что поражало Джонни в этом
мальчике, так это полное отсутствие показушности. Вел он себя абсолютно
естественно.
— Господи, пожалуйста, благослови еду, которую нам предстоит
съесть, — начал Дэвид.
— Конечно, куда ж мы без этого, — вырвалось у Синтии, и тут
же по ее лицу стало ясно, что она сожалеет о своей несдержанности. Дэвид,
впрочем, не выразил никакого неудовольствия. Возможно, он даже не услышал ее.
— Благослови нашу дружбу, позаботься о нас и убереги от зла.
Пожалуйста, позаботься о моей маме, если будет на то Твоя воля. — Дэвид
помолчал, затем добавил, но уже тише: — Возможно, ее нет, но, пожалуйста, если
будет на то Твоя воля. Именем Иисуса, аминь. — И он открыл глаза.
Молитва мальчика тронула Джонни, задела те струны, до
которых пытался, но не смог дотянуться Энтрегьян.
Естественно, тронула. Потому что он искренне верит. В
сравнении с этим мальчишкой папа римский в его роскошных одеяниях — просто
маскарадный христианин.
Дэвид наклонился, поднял крекеры и мешок, сунул в него руку.
— Держите, Мэри. — Он достал банку сардин и протянул ей. —
Ключ на дне.
— Спасибо тебе, Дэвид.
— Благодарите приятеля мистера Биллингсли. Это его еда, а не
моя. — Он передал Мэри крекеры. — Пустите по кругу.
— Возьми сколько нужно, а остальное оставь, — изрек Джонни.
— Так говорим мы, члены Внутреннего круга… правильно, Том?
Ветеринар хмуро посмотрел на него, но промолчал.
Дэвид дал по банке сардин Стиву и Синтии.
— Нет-нет, дорогой, этого достаточно. — Синтия попыталась
вернуть свою банку. — Нам со Стивом хватит одной.
— В этом нет необходимости, — ответил Дэвид. — Сардин хватит
на всех. Честное слово.
По банке получили Одри, Том и Джонни. Последний повертел
свою банку в руках, как бы желая убедиться, настоящая ли она, потом сорвал
обертку, отломил ключ, вставил в его прорезь полоску металла, отходящую от
стенки, и открыл банку. Едва до его ноздрей долетел запах рыбы, Джонни понял,
какой же он голодный. Если бы раньше кто-нибудь сказал ему, что банка паршивых
сардин вызовет у него такую реакцию, он бы поднял этого человека на смех.
Кто-то постучал Джонни по плечу. Он обернулся. Мэри
протягивала ему коробку с крекерами. Она просто сияла от счастья. Из уголка рта
по подбородку текла струйка масла.
— Берите. С крекерами сардины просто восхитительны.
Убедитесь сами!
— Точно, — поддакнула Синтия. — С крекерами все кажется
вкуснее, я давно об этом твержу.
Джонни взял коробку, заглянул в нее и увидел, что там только
один полупустой столбик вощеной бумаги. Джонни достал из него три круглых
оранжевых крекера. Но урчащий желудок запротестовал против такого ущемления его
прав, поэтому Джонни не удержался и взял еще три крекера, прежде чем передать
коробку Биллингсли. Их взгляды на мгновение встретились, и он вспомнил, как
старик говорил о том, что даже Гудини не смог бы этого сделать. Из-за головы.
И, разумеется, Джонни помнил о телефоне. Три черты, сигнализирующие о том, что
телефон к работе готов, появились лишь тогда, когда он перекочевал в руки
мальчика. Когда же телефон находился в руках Джонни, этих черточек не было
вовсе.
— Теперь вопрос решен окончательно, — говорила Синтия с
полным ртом. А физиономия у нее сияла совсем как у Мэри. — Еда куда лучше
секса.
Джонни посмотрел на Дэвида. Тот сидел на подлокотнике
кресла-качалки отца и ел. Банка с сардинами, которую мальчик отдал Ральфу,
стояла на его бедре. Ральф так ее и не открыл. Он все смотрел в глубь зала.
Дэвид взял пару сардин из своей банки, аккуратно положил на крекер и отдал
отцу, который начал механически их жевать, похоже, только для того, чтобы
освободить рот. Джонни отвернулся от мальчика и заметил стоящую на полу коробку
с крекерами. Все увлеклись едой, поэтому никто не обратил особого внимания на
Джонни, когда тот поднял коробку и заглянул в нее.
Она обошла всех, каждый взял не меньше полудюжины крекеров
(Биллингсли даже больше, старый козел заглатывал их, как удав), но цилиндр
вощеной бумаги по-прежнему лежал в коробке, и Джонни мог бы поклясться, что
число крекеров в нем не изменилось.
4
Пока народ ел сардины, изредка возвращаясь к прерванному
разговору, Ральф прокручивал в голове крушение семьи Карвер. Он пытался
вырваться из воспоминаний, вернуться в настоящее, хотя бы ради Дэвида, но
давалось ему это с трудом. Перед его мысленным взором вновь и вновь возникала
Кирсти, застывшая у подножия лестницы, Энтрегьян, уводящий Эллен. Не волнуйся,
Дэвид, я вернусь, сказала она, но для Ральфа, который за четырнадцать лет
совместной жизни изучил все интонации Эллен, фраза звучала иначе: Прощай
навсегда. Однако ради Дэвида он не должен был оставаться в прошлом. Ему нужно
было перенестись в настоящее и встать плечом к плечу с мальчиком, поддержать его.
Но как же это трудно, Господи, как же это трудно.
