В первый раз слышит это от него. Аж сердце
защемило... Наташа провела пальчиком по его слегка приоткрытым губам, готовым в
любое мгновение целовать ее снова.
-- Возвращайся к своей девушке, -- тихо
посоветовала она. -- Прости. Не обижайся.
Отвернулась от него, взяла со своих колен
сумочку. Потом посмотрела на него таким незнакомым взглядом: с легким прищуром,
словно она знает больше, чем на самом деле.
-- Вы, мужчины, такие хлюпики! Из вас можно
веревки вить. Ваша страсть вас погубит.
Открыла дверцу, вышла, завернула за угол дома и
скрылась из виду. Максим все так же смотрел ей вслед, застыв неподвижно,
растерянно, униженно, растоптано... Нет, не обиделся на нее за эту фразу - она
ведь абсолютно права! Просто готов был забыть обо всем на свете - и о своей
девушке тоже. Готов был остаться с Натальей навсегда, заниматься с ней любовью,
делать для нее все возможное и невозможное... Готов отдать ей всего себя, но ей
это, видимо, теперь не нужно...
С досадой ударил по рулю. Боролся сам с собой -
с желанием догнать ее, сказать, что по-прежнему любит, что готов забыть о том,
что она была увлечена Саней, и снова быть вместе. Такую дикую боль чувствовал,
всеобщую, поглощающую. Если бы эта боль была в голове - разбил бы голову, если
бы в сердце - вырвал бы собственное сердце, но эта боль - везде, без
конкретного источника. Словно чем-то придавило. Эта девчонка нужна, чтобы
дышать.
*
-- Может, тебе надо было все-таки соблазнить
его по полной программе? -- предположил Карен, когда Наташа зашла к нему в
гости и поделилась последней новостью.
-- А потом он застегнул бы ширинку и пошел
домой - к своей девушке? -- возопила Наташа. -- Благодарю! Один мой
возлюбленный уже так сделал! Я не хочу второй раз на эти грабли!
Потом тяжко вздохнула, вспомнив приятное и
романтическое прошлое, и призналась:
-- Когда у нас все только начиналось, он
сказал: "Пока я с тобой не пересплю, думать о тебе не перестану"...
"Напоминаю себе каждую секунду, что
никогда ни о чем не жалею... И начинаю сомневаться в этом. Черт возьми, я тоже
тебя хочу! Я, почему-то, уверена, что ты будешь намного смелее, чем Саня, и
намного внимательнее, чем Карен.
Что ни делается, все к лучшему. Да, да...
Только и думаю о том, как мы поднялись бы ко мне, замкнулись у меня в комнате,
как раздели бы друг друга... Хочу быть твоей! Хочу, чтобы ты делал это так, как
тебе нравится - уверена, мне будет хорошо уже только оттого, что это делаешь
именно ты... Ты, действительно, доставишь женщине удовольствие уже одним
присутствием в ее постели... Не могу представлять себе эти сцены - слишком
тяжело. И отвлечься - тоже не могу.
Может, зря отказалась? Даже если бы это был
первый и последний секс в нашей с тобой жизни, я, по крайней мере, знала бы,
что такое секс с тобой.
Ты единственный мужчина, не С КОТОРЫМ я хочу, а
КОТОРОГО хочу."
***
Карен сказал, что дням его жизни начался
обратный отсчет. Боль была такой сильной, что утренняя инъекция наркотического
вещества переставала действовать уже к обеду, и Карен просыпался от мучений,
поэтому врачи увеличили дозировку вдвое. Впрочем, через два дня Наташе уже
пришлось бежать в аптеку за дополнительными обезболивающими средствами.
Он совсем не был похож на себя в начале лета -
худой, лохматый, сутулый... На улицу он уже не выходил - не потому, что не мог,
а потому, что не хотел пугать прохожих своим видом. Только каждые два дня по
утрам сестра возила его в больницу. Наташа сделала ему стильную и модную
стрижку, но потухший взгляд зажечь не могла никак. Девушка ушивала его одежду и
предупреждала, что эти швы легко будет распороть, когда он выздоровеет и снова
наберет нормальный вес. От новой одежды по размеру парень наотрез отказывался.
Наташа просыпалась в 9 утра и поднималась к
нему домой. Карен отдал ей свои ключи, чтобы она отмыкала дверь сама. Девушка
готовила ему разные вкусности по рецептам Максима - лишь бы Карен хоть
что-нибудь ел. Покупала журналы, и друзья вместе читали их. У Карена постоянно
возникали грустные мысли, и Наташа терялась - что лучше: дать ему высказаться
или запретить подобные размышления. Выслушивала и пыталась переубедить, как она
умеет это делать. Карен улыбался, и Наташа делала вывод, что день прожит не
зря.
Наташа восхищалась мужеством друга - когда он
оставался один, она не раз заставала его плачущим, но в присутствии Наташи и
своей семьи Карен делал вид, что ему уже лучше. Неутомимо подбадривал маму и
сестру, старался научить отца разбираться в компьютерах, говорил всем
комплименты - причем, явно от всего сердца.
Вчера Карен, сидя на полу и листая худыми
костлявыми пальцами страницы очередного журнала, вдруг прошептал:
-- Жизнь каждого из нас может закончиться в
любой момент... А мы об этом даже не задумываемся.
Только тогда Наташа заметила, что он совсем не
интересуется журналом. Девушка внимательно смотрела ему в глаза, чтобы друг
видел, что он не один, и не раскисал. Карен продолжал:
-- Спеши жить. Не теряй времени и ничего не
бойся.
По его щекам потекли слезы, но он их даже не
вытирал.
-- Тебе больно? -- всполошилась Наташа.
Карен кивнул.
-- Дать таблетки?
Парень улыбнулся сквозь слезы. Протянул к ней
руки:
-- Иди ко мне.
Наташа подошла, села рядом, обняла его.
-- Я испортил тебе все лето, -- прошептал
Карен.
-- Я люблю тебя, -- ответила на это девушка.
-- И я тебя тоже.
Наташа вытирала пальцами его слезы, обнимала
его и смотрела в глаза, как бы спрашивая, почему он плачет. Карен долго молчал,
потом сказал:
-- Я сегодня из больницы приехал, вошел в
подъезд. Там, знаешь, дверь в подвал, замок висит. А на замке - капля краски...
-- он глубоко вздохнул и понизил голос. -- Я малым карапузом был, когда эта капля
там появилась. Тогда стены в подъезде красили в зеленый цвет и поставили кляксу
на замке. Я ростом был до этого замка. И все мне эта капля нравилась, я ее и
палочкой ковырял, и пальцем. Потом забыл об этом, вырос. А сегодня иду - и
вдруг вижу это пятно, старое, зеленое... Оно так много значит для меня! Прямо
аж сердце сжалось. Стены уже сто раз перекрашивали. А там мой отпечаток до сих
пор остался. Я больше ничего не успел в жизни... Это единственное
"мое", что останется после меня...
Наташа вздрогнула от последних слов, а Карен
закрыл глаза, и по его щекам снова покатились слезы:
-- Наташка, если бы ты знала, как я не хочу
умирать!!!
Сегодня, второго сентября, во вторник, когда
она после школы сразу пришла к другу, Карен отчаянно старался выгнать ее.
Говорил, что ей нужно делать уроки - читать летнее домашнее задание по
литературе. Все ее заверения, что она будет делать это ночью, пролетали мимо
Карена. Тогда она придумала хитрый ход. Сказала, что хочет поделиться с ним
впечатлениями о том, как прошел сегодня урок физики. Говорила интересно и с
увлечением, описывала каждый взгляд учителя на нее, спрашивала у друга совета,
как сделать так, чтобы физик расстался со своей девушкой и снова вернулся к
Наташе.
