– Йозеф! – сказала Лени и посмотрела в глаза К. умоляюще и вместе с тем открыто. – Неужели ты ревнуешь меня к господину Блоку? Руди, – обратилась она к коммерсанту, – помоги же мне, слышишь, в чем меня подозревают? И брось ты эту свечку!
Можно было подумать, что Блок не обращает на них внимания, но оказывается, он все отлично слышал.
– Не понимаю, с чего это вы вздумали ревновать! – сказал он несколько вызывающе.
– Я сам не понимаю! – сказал К. и с улыбкой взглянул на коммерсанта.
Лени громко рассмеялась и, пользуясь тем, что К. отвлекся, повисла у него на руке и зашептала:
– Оставь его, сам видишь, что это за человек. Я его немножко пожалела, потому что он очень важный клиент для адвоката, и только потому. А как ты? Хочешь сейчас же переговорить с адвокатом? Ему сегодня очень плохо, но, если угодно, я о тебе доложу. А на ночь ты останешься у меня, непременно останешься. Ты так давно у нас не был, даже адвокат про тебя спрашивал. Не запускай процесс. Мне тоже надо тебе многое сообщить, я кое о чем разузнала. Но прежде всего сними пальто.
Она помогла ему снять пальто, взяла его шляпу, побежала в прихожую повесить вещи, потом прибежала назад и посмотрела, не готов ли суп.
– Доложить о тебе или сначала накормить его супом? – спросила она у К.
– Доложи сначала обо мне, – сказал К.
Он был раздражен, потому что собирался поговорить с Лени о своих делах, особенно о нерешенном вопросе – отказать адвокату или нет, но присутствие этого коммерсанта отбило у него всякую охоту. Однако дело казалось ему настолько важным, что нельзя было из-за этого заморыша все решительно менять, поэтому он окликнул Лени, выбежавшую было в коридор.
– Все-таки накорми его сначала супом, – сказал он, – пусть подкрепится перед разговором со мной, ему силы понадобятся.
– Значит, вы тоже клиент адвоката? – тихо сказал из угла коммерсант. Но его слова вызвали общее неудовольствие.
– Какое вам дело? – спросил К., а Лени сказала:
– Ты бы помолчал, – и обратилась к К.: – Значит, сначала я ему дам супу,– и стала наливать суп в тарелку. – Боюсь, как бы он сразу не заснул, после еды он всегда засыпает.
– Ничего, от моих слов с него сон слетит, – сказал К.
Ему все хотелось намекнуть, что он собирается обсудить с адвокатом что-то очень важное, хотелось, чтобы Лени сначала заинтересовалась, о чем пойдет разговор, а уж тогда попросить у нее совета. Но она только в точности выполнила его пожелание. Проходя мимо него с тарелкой, она подчеркнуто ласково взглянула на него и сказала:
– Как только он поест, я сразу доложу о тебе, чтобы ты поскорее вернулся ко мне сюда.
– Ступай, ступай! – сказал К. – Ступай!
– Будь же поласковее! – сказала она и у самой двери, держа тарелку в руках, еще раз повернулась к нему всем телом.
К. посмотрел ей вслед. Теперь он твердо решил отказать адвокату; может быть, даже лучше, что он не успел перед этим поговорить с Лени, у нее никакого кругозора нет; наверно она стала бы его отговаривать и, возможно, удержала бы на этот раз, и снова он мучился бы от неизвестности и сомнений, и все-таки через некоторое время выполнил бы свое намерение, потому что слишком упорно его вынашивал. А ведь чем раньше он решится, тем меньше вреда будет причинено. Впрочем, этот коммерсант тоже что-нибудь, наверно, может сказать.
К. обернулся, и как только коммерсант это заметил, он тут же хотел вскочить с места, но К. его удержал.
– Сидите, сидите, – сказал он и пододвинул к нему свой стул. – А вы давнишний клиент адвоката? – спросил он его.
– Да, – сказал коммерсант, – очень давнишний.
– Сколько же лет он представляет ваши интересы? – спросил К.
– Не знаю, в каком смысле вы об этом спрашиваете, – сказал коммерсант. – В моих торговых операциях – я торгую зерном – он представляет мои интересы с тех самых пор, как я принял дело, значит, уже лет двадцать, а в моем личном процессе, на который вы, вероятно, намекаете, он тоже представляет мои интересы с самого начала, то есть уже больше пяти лет. Да, гораздо больше пяти лет, – добавил он и вытащил старый бумажник. – Тут у меня все записано; если хотите, я вам назову точные даты. А запомнить наизусть трудно. Пожалуй, мой процесс длится много дольше, он начался вскоре после смерти жены, а тому уже больше пяти с половиной лет.
К. подвинулся к нему поближе.
– Значит, адвокат берется и за обычные гражданские дела? – спросил он. Такая связь суда с правовыми нормами удивительно успокоила К.
– Ну конечно, – сказал коммерсант и шепотом добавил: – Говорят даже, что в гражданских делах он больше смыслит, чем в тех, других.
Но, как видно, Блок тут же раскаялся в своих словах; положив руку на плечо К., он попросил:
– Прошу вас, не выдавайте меня!
К. успокаивающе похлопал его по коленке и сказал:
– Что вы, разве я предатель?
– Он очень мстительный,– сказал коммерсант.
– Ну, такому верному клиенту он никогда ничего не сделает, – сказал К.
– Еще как сделает! – сказал коммерсант. – Когда он рассердится, он никакой разницы не видит, а кроме того, не настолько уж я ему верен.
– То есть как это? – спросил К.
– Не знаю, можно ли вам все доверить, – с сомнением в голосе сказал коммерсант.
– По-моему, можно,– сказал К.
– Ну что же,– сказал коммерсант, – я вам кое-что доверю. Но тогда и вы должны мне открыть какую-нибудь тайну, чтобы мы вместе держались против адвоката.
– Очень уж вы осторожны, – сказал К. – Хорошо, я вам сообщу тайну, которая вас успокоит окончательно. В чем же вы неверны адвокату?
– У меня,– робко начал коммерсант таким тоном, словно сознавался в какой-то низости, – у меня кроме него есть и еще адвокаты.
– Ну, это не такой уж проступок, – немного разочарованно сказал К.
– Здесь это считается проступком,– сказал коммерсант. Он еще никак не мог отдышаться после своего признания, хотя слова К. немного подбодрили его. – Это не разрешается. И уж ни в коем случае не разрешено наряду с постоянным адвокатом приглашать еще подпольных адвокатов. А я именно так и сделал, у меня кроме него еще пять подпольных адвокатов.
– Пять! – крикнул К. Его поразило именно количество. – Целых пять адвокатов кроме этого!
Коммерсант кивнул.
– И еще веду переговоры с шестым.
– Но зачем вам столько адвокатов? – спросил К.
– Мне они все нужны, – сказал коммерсант.
– А вы можете объяснить зачем? – спросил К.
– Охотно, – сказал коммерсант. – Ну, прежде всего я не хочу проиграть свой процесс, это само собой понятно. Поэтому я не должен упускать ничего, что может пойти мне на пользу, и, если даже, в некоторых случаях, надежда получить от них пользу очень невелика, все равно я и такую надежду упускать не должен. Потому-то я и растратил на процесс все, что у меня было. Например, я вынул весь капитал из моего предприятия: раньше контора моей фирмы занимала почти целый этаж, а теперь осталась только каморка во флигеле, где я работаю с одним только рассыльным. Мои дела приняли такой оборот не только потому, что я истратил все деньги, но я и все силы истратил. Когда хочешь вести процесс, ни на что другое времени не остается.
