– Исмаил-оглы? Я его видел.
– Он самый. А Луку Гнездакова не доводилось видеть? Ну,
это вас бог миловал. Еще одна каторжанская морда… Он этой иванихинской
опричниной и заведует. Ну-с, караван сопровождали лично Гнездаков с Исмаилом и
восьмеро конных «гвардейцев» – да и на облучках вместо ямщиков тоже были
посажены эти самые молодцы. Обычных налетчиков они встретили бы жутко –
народец, скажу вам откровенно, отпетый, но храбёр и оружием увешан по самые
уши. Однако во второй раз налетчики устроили совершенно неожиданный сюрприз.
Вот на этом самом месте, в лощине, караван был внезапно обстрелян из тайги… из
пулемета.
Бестужев поднял брови.
– Именно-с, не изволили ослышаться… – вздохнул
Баланчук. – Я, господин ротмистр, еще служа по армии, неоднократно
наблюдал на учениях пулеметную стрельбу, а потому не удивлюсь действию, которое
она оказала на конвойцев. Бежали врассыпную, как зайцы, собственно, даже не
бежали – перепуганные кони, конечно же, не строевые, разнесли их так, что
просто чудом обошлось без разбитых о сучья голов и переломанных при падении
шей. И Лука, и Исмаил-оглы, даром что прошли все каторжные университеты, с
пулеметом в жизни не сталкивались, а потому поддались той же панике… Когда все
улеглось, обнаружилось, что лошади в одной из повозок убиты, а из повозки
исчезли сумы, где было более семи пудов золота. Ни описания нападавших, ни их
возможного количества никто из подвергшихся нападению дать был не в
состоянии – лишь парочка краем глаза, посреди суматохи, видела, как из
тайги выскочили всадники. Но нет уверенности, что речь идет именно о
нападавших, – у страха глаза велики, вполне возможно, они друг другу
казались налетчиками…
– Дерзость, между нами говоря, даже заслуживает
некоторого восхищения… – сказал Бестужев.
– Да уж… Ну что же, вновь на ноги были подняты полиция,
жандармерия, конно-полицейская стража и казаки, вновь шли облавы, обыски и
агентурная работа, но результаты и на сей раз оказались не богаче прежнего. В
чью-то светлую голову пришла мысль послать фальшивый караван, где роль ямщиков
играли переодетые жандармы, а в повозках были спрятаны казаки. И – ничего.
Караван сей добрался до Аннинска благополучно – как и другой, неделю спустя,
уже настоящий, и вновь под конвоем казаков и стражников. Это многим прибавило
уверенности, поверили, что неведомые налетчики, решив не испытывать фортуну в
третий раз, убрались восвояси… Тридцатого мая двинулся очередной обоз. Две
повозки, одиннадцать казаков со стражниками… – Баланчук шумно вздохнул,
прижал указку к ничем не отмеченной точке на карте. – Вот здесь, когда они
вброд пересекали речушку, на берегу внезапно рванул сильный подрывной заряд,
после чего вновь вступил в действие пулемет. Человеческих жертв не оказалось и
на сей раз, лишь один стражник получил касательное пулевое ранение в плечо, а
второй сломал ногу, когда его подмяла собственная убитая лошадь… И вновь та же
тактика – пулеметным огнем были убиты лошади первой повозки, именно из нее и
выхватили сумки двое замаскированных субъектов, действовавших под прикрытием
пулеметного огня. Их на сей раз видел казак. Ничего дельного в его показаниях
нет – двое, одеты по-таежному, морды закрыты тряпочными масками…
Предпринятые меры вновь оказались бесполезны и результата не принесли.
Единственный успех, если только можно назвать это успехом, – мы обнаружили
поблизости пулемет. В качестве экспертов выступали офицеры местного гарнизона,
они письменно засвидетельствовали, что в наши руки попал… – он заглянул в
бумажку, – ручной пулемет системы «Мадсен» датского производства, в
небольших количествах состоящий на вооружении российской армии. Происхождение
его до сих пор не установлено. Предполагается, что был похищен из какой-то воинской
части, но еще не на все наши запросы поступили ответы – началась обычная
бюрократическая возня с проволочкой и прохладцей. Мы полагаем, что пулемет был
брошен по очень простой причине: у налетчиков более не было к нему патронов.
– Ну что ж, – грустно усмехнулся Бестужев. –
По крайней мере, у них более нет пулемета…
– Если только это способно хоть как-то облегчить наше
пиковое положение… – сказал Баланчук. – Подводя кое-какие итоги,
можно с той или иной степенью уверенности предполагать следующее… Мы имеем дело
с небольшой, но дерзкой и отчаянной группой. У них был ручной пулемет, верховые
лошади, кто-то из них прекрасно знает тайгу – быть может, все, – а
также умеет обращаться с подрывными зарядами. Все три налета были спланированы
самым тщательным образом, пути отхода, несомненно, продуманы заранее, в
Аннинске у них просто обязана быть явка… или несколько. Еще после первого
ограбления на вокзале в Аннинске регулярно дежурили сыскные агенты и филеры
охраны, всех подозрительных немедленно задерживали, вызывавшую подозрения
ручную кладь обыскивали, крупногабаритный багаж проверялся. И – ничего. Судя по
тому, что золото, согласно заверениям господина Бестужева, все три раза уходило
в Петербург, им как-то удавалось миновать расставленные сети… Может быть, они,
наконец, ушли – следующий караван, десятого июня, прошел без сюрпризов. Но если
нет, если будет очередное нападение… Хоть в отставку подавай.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Поймите меня правильно, господин Бестужев, –
печально развел руками Баланчук. – Это Сибирь. Заранее облаву в тайге
устроить невозможно: попробуйте представить себе несколько тысяч квадратных
верст чащобы… Даже если бы каким-то чудом нам удалось заполучить в свое
распоряжение два-три регулярных полка – а с меньшим количеством людей о таежной
облаве нечего и думать, – само их выдвижение к месту было бы столь
масштабным предприятием, что любой налетчик узнал бы о том заранее и отсиделся
на своей «малине»… Ну, а если перейти из области фантазий к реальности, то
воевать с сими господами попросту некем. Штаты уездной полиции и жандармерии
определены заранее и увеличены быть в обозримое время не могут. Количество
казаков, отправляемых по наряду для охраны приисков, опять-таки ограничено.
Войсковой атаман выделил нам две сотни в качестве летучих отрядов, но после
трехнедельного патрулирования дороги и окрестностей был вынужден их вернуть на
прежнее место дислокации. Воинскую команду нам никто не даст. Для ее посылки
требуется нечто большее, чем эти грабежи. Простите за вольнодумство, но
существующая военная, сыскная и бюрократическая машина на сегодняшний день по
сути своей неспособна выделить достаточные силы и оказать достаточно масштабную
помощь. Вот разве что государь лично распорядится, но это, во-первых,
опять-таки из области фантазий, а во-вторых, много воды утечет, прежде чем даже
высочайшее указание будет претворено в жизнь… Нам велено справляться имеющимися
в наличии силами, справедливо напомнив при этом, что мы ради того и получаем
жалованье, чтобы отыскивать, ловить и представлять по начальству нарушителей
Уголовного уложения. Ну, предположим, это скорее задача полиции, нежели органов
политического сыска, однако ввиду серьезности происшедшего и нам предписано
приложить все усилия… Но я – говоря от лица присутствующих здесь господ
офицеров – просто не представляю, к чему наши усилия можно приложить…
Жандармский пункт на приисках не блещет достижениями. Тамошний народец весьма
специфичен и во многом отличается от тех, с кем мы работаем в городах.
Агентура, естественно, имеется, но она либо притаскивает недостойные внимания
мелочи вроде стандартной фразы «Васька Корявый в моем присутствии матерно
честил начальство и власти», либо разводит фантазии в расчете на аккордное
денежное награждение… Да и агентура эта совершенно бесполезна. Прежде всего потому,
что простые рабочие и прочие обитатели приисков не могут знать точных дат
отправки обозов с золотом. Здесь нужны люди внутренние, если можно так
выразиться. Налетчиков, безусловно, во всех трех случаях кто-то информировал, а
это могли сделать лишь субъекты из ближайшего окружения Иванихина. У меня здесь
есть список… Три человека, которые безусловно знают о выходе каждого
каравана, – и еще одиннадцать, которые в такие секреты не посвящаются
никогда, но по занимаемому на приисках положению могут, в принципе, вычислить
даты. Угодно взглянуть?
