– Да с чего вы взяли?
– Ну как же, – сказал Бестужев. – Такую
засаду поставили… Учитывая, что в Шантарске всего-то полсотни городовых,
выделять аж полдюжины человек ради поимки Тутушкина – это получается либо
ненужное расточительство, либо охота на чрезвычайно опасного преступника. Вот
только Тутушкин, насколько мне известно, ничего противозаконного не совершил
пока. Альфонсирует помаленечку, это верно, сутенерствует, сукин кот, – но
это еще не повод, чтобы такую охоту за ним устраивать. Городовые в
партикулярном, сыскные агенты, извозчики ряженые, всех схваченных моментально к
вам везут, даже племянничка городового Зыгало, мальчишечку нежного возраста, к
наружному наблюдению привлекли…
Мигуля, судя по его виду, лихорадочно искал, что бы соврать
поубедительнее. И наконец сообразил:
– Помилуйте, господин ротмистр, с чего вы взяли, что мы
как раз Тутушкина ловим? Ловим мы вовсе даже другого человека, есть один такой
фармазон, который должен как раз у Тутушкина объявиться…
– А сам Тутушкин где?
– Кто же его ведает, прохвоста? Вам бы с Петенькой
Сажиным поговорить…
– Я пытался его отыскать по телефону, – пожал
плечами Бестужев. – Однако где он находится, никому не известно. Вот и
пришлось к вам ехать… Так как же, Ермолай Лукич?
– Да господи! – с сердцем сказал Мигуля. –
Говорю вам, все мы не ловим Ваньку Тутушкина, а ловим известного фармазона, с
помощью фальшивого брильянта выманившего деньги у купчихи Калатозовой… Вы что
ж, не верите?
– Уж простите, не верю, – сказал Бестужев.
– Ну, дело ваше.
– Интересный вы человек, Ермолай Лукич, –
примирительно улыбнулся Бестужев. – В конце-то концов, мы с вами числимся
по одному министерству, должны сотрудничать…
– Было б в чем с вами сотрудничать, господин ротмистр,
неужто я бы стал уклоняться? – с видом невиннейшего дитяти заявил
Мигуля. – Неужто я не понимаю, что такое охрана? Никакого сравнения с
нашими-с мелкими заботами…
– Но если заботы ваши так мелки, что же вы их держите в
секрете?
– Да кто держит? Говорю вам, ловим фармазона…
– А нельзя ли посмотреть, что там насчет этого
фармазона имеется в ваших штрафных списках?
[25]
– У нас штрафных списков такого рода не имеется, –
сказал Мигуля весело. – Таковые – в сыскной…
– А в сыскной не знают, куда подевался Сажин, вот и
получается сказка про белого бычка…
– Ничем помочь не могу, – непреклонно заявил
Мигуля. Он выскальзывал из рук, как чеховский налим.
– Хорошо, – сказал Бестужев. – Возможно, я
напрасно вас беспокоил, приношу искренние извинения… Там, в комнате, я видел
только что Василия Зыгало… Могу я с ним коротко поговорить?
Судя по всему, Мигуле хотелось отклонить и эту нехитрую
просьбу, но он, как и следовало ожидать, не нашел серьезных оснований. Развел
руками:
– Ну, коли служба требует… Я его пришлю сей
минут, – опустил щенка на пол и быстро вышел.
Бестужев поцокал щенку языком, и тот с поскуливанием
заплясал у его ног.
«Сей минут» растянулся минут на пять. Несомненно, Мигуля в
это время наставлял подчиненного держать язык на зубами и не брякнуть лишнего…
Когда великан Зыгало все же возник в дверях, вид у него был угнетенный и
печальный. Блуждая взглядом по комнате, городовой пробасил:
– Ваше благородие, прощенья просим… Кто ж знал…
– Это ты насчет оплеухи? – спросил
Бестужев. – Да я и забыл уже… За что обижаться? Ну, справлял ты службу…
Садись, Василий, садись, в ногах правды нет… Садись, кому говорю!
После долгих колебаний Зыгало устроился на краешке стула,
готовый в любой момент вскочить и вытянуться.
– Да сядь ты поудобнее, братец, – с досадой сказал
Бестужев. – Говорю же, про затрещину я и забыл… Ты мне вот что скажи: по
какой причине ловите Тутушкина?
Зыгало отчеканил, как заведенный:
– Ваше благородие, облава вовсе не на Тутушкина, а на
фармазона, каковой…
– Злодейски обвел вокруг пальца купчиху
Калатозову? – понятливо подхватил Бестужев. Ясно было, что с этого
объяснения Зыгало ни за что не сойдет. – И черт с ним, с фармазоном… Ты
мне лучше расскажи о другом. Когда в номерах «Старой России» застрелился
постоялец, коллежский асессор по Министерству внутренних дел Струмилин, ты,
насколько я знаю, вошел туда первым?
Зыгало воззрился на него недоуменно, мучительно пытаясь
сообразить, что ему в этом случае отвечать, чтобы не подвести начальство,
отчего-то не желавшего посвящать жандарма в свои внутренние дела. Бестужев
смотрел на него доброжелательно, открыто, легким движением бровей принуждая к
разговору. Наконец рослый усач, одолеваемый внутренними борениями, промямлил:
– Да вроде как бы и так…
Терпение у Бестужева лопнуло. Он перегнулся к собеседнику
через обшарпанный канцелярский стол и грозно пообещал:
– Васька, я ведь сейчас поеду к полицмейстеру, велю ему
тебя к себе вызвать, и там мы этот разговор продолжим… Только при этом будет
считаться, что ты, аспид, злостно препятствуешь следствию, проводимому
жандармерией… Тебе что, служба надоела? Тут политика, тебя и Мигуля не спасет…
Будешь ты говорить, как нормальные люди?
– Как прикажете… – протянул струхнувший Зыгало.
– Ты первым вошел?
– Так точно. Когда Прошка, коридорный, телефонировал в
часть, меня с Мишкиным и послали… Входим мы, а он лежит на кровати, глаза
открыты, прямо на нас таращится… – Зыгало неподдельно передернулся. –
Кровь на виске, и пистолетик блестящий из руки выпал, тут же валяется…
Достав блокнот с карандашом, Бестужев быстро провел
несколько линий, подрисовал прямоугольник, подсунул раскрытый блокнот
городовому:
– Смотри внимательно. Вот так и выглядел номер? Это –
кровать, это – окно, это, соответственно, дверь… Разбираешься?
– Да что тут трудного…
– Молодец, – сказал Бестужев. – Ты, значит,
вошел первым… и раздавил сапогом гильзу?
– Да не раздавил, а помял, она ж медная, как ее
раздавишь… Смял, был такой грех. Хрупнуло под сапогом, я по первости решил, что
таракан, эти мирские захребетники и в приличных гостиницах попадаются… Глядь, а
это вовсе и не таракан, а гильзочка, маленькая такая, аккурат для того
пистолетика, так и следствие потом определило… Она, хоть и помятая, а
буковки-то на ней читаются, донышко и не смялось вовсе, так что я не виноват…
Кто ж знал, что она на полу…
– Ладно, – сказал Бестужев. – Никто тебя за
раздавленную гильзу не виноватит, понятно? Но вот где ты на нее наступил, мне
нужно знать совершенно точно. Сможешь сосредоточиться и показать? – он
ткнул карандашом в рисунок. – Вот дверь. Вот так ты входишь, как я веду
карандашом… Ну, Зыгало, подумай как следует…
