От гостинца сего не шатался?
Улетел в царство фей генерал Ерофей,
Но его «ерофеич» остался…
И видел краешком глаза, как Даник выпялился на Мельникова
прямо-таки с ужасом, а тот, поджав губы, пытается скупой мимикой вдохнуть
бодрость в перепуганного «питекантропа». Если до сих и были сомнения в черноте
связей меж купцом и инженером, то теперь от них не осталось и следа.
Потом отошел поближе к двери – и вовремя, показался
официант. Приняв у него пакет, тщательно перевязанный не только шпагатом, но и
завязанной бантом синей ленточкой, Бестужев огляделся и прошел в курительную.
Мигуля, к счастью, оказался там. Поманив его в сторону, Бестужев тихонько
сообщил:
– Завтра, с божьей помощью, поработаем… понимаете?
– Кого?
– Обоих, – сказал Бестужев. – Мои люди
наверняка уже выудили у пойманного что-нибудь интересное, пора наносить удар.
Вы не передумали?
– Ну, фамилия-то у них не Серебряков или там
Сысоев… – хищно осклабился Мигуля. – А почему б и не сегодня?
– Депеша из Петербурга придет только завтра
утром, – сказал Бестужев. – Когда у меня на столе ляжет конкретная
информация по Мельникову, разговаривать с ним будет не в пример легче… Не может
он не оказаться в картотеке. Всего хорошего, я покидаю веселье…
Он докурил свою папиросу и вышел в вестибюль, помахивая
пакетом с видом беззаботного дачника, везущего семейству торт.
– Господин хороший…
– Да? – сказал Бестужев, удивленно взглянув на
ничем не примечательного, чисто одетого старичка, прямо-таки кинувшегося
наперерез у крыльца. Для нищего чересчур опрятен…
Старичок огляделся, сунул Бестужеву в руку свернутый клочок
бумаги:
– Не извольте беспокоиться, мне уплочено-с…
И засеменил прочь. Бестужев, пожав плечами, развернул
записку. «Господин полный ротмистр! Вас вовсе не забыли. В полночь, на углу
Театрального и Всехсвятской, садитесь в коляску. Думаю, запряженное в нее
животное вам кое-что скажет, хотя и немое».
Подписи не было, но в этом и нет необходимости. Сказать, что
он во мгновение ока воспарил на седьмое небо, было бы чересчур слабо…
Вытащив часы, Бестужев присмотрелся к ним внимательно,
убедившись, что они вроде бы идут, с недоумением пожал плечами, еще раз
посмотрел на часы, на небо. Окликнул городового, лениво бродившего по тротуару:
– Который час, братец?
Тот приостановился, вытащил серебряную луковицу:
– Десять минут двенадцатого, сударь.
Часы Бестужева шли правильно, но как прикажете понимать то,
что происходило с сумерками? Точнее, со странным их отсутствием?
– Сам удивляюсь, сударь, – охотно сказал
городовой, заметивший его манипуляции. – Давно бы пора и ночи наступить,
однако светло до странности… Совершенно не по времени суток. Может, часы врут?
– Нет, – сказал Бестужев. – На моих –
столько же. Странно…
Бестужев прожил здесь несколько дней и мог, как большинство,
примерно прикинуть время, не вынимая часов. Давным-давно должны были упасть
вечерние сумерки, но было настолько светло, что можно преспокойно читать на
улице мелкий шрифт газеты. Редкие высокие облака освещены странным
желто-зеленым светом, кое-где переходившим в ярко-розовый. Прямо-таки
петербургские белые ночи.
– Сколько здесь живу, сроду такого не видел, – заверил
скучавший городовой. – Феномен… И поутру что-то на востоке бабахало, будто
снаряды рвались…
– Может, тайга горит? – предположил Бестужев.
– Да что вы, сударь, когда в тайге пожар, это
совершенно по-другому выглядит. Чудеса, да и только…
Кивнув озадаченному городовому – и сам озадаченный не меньше
странными шутками неизвестно откуда взявшейся белой ночи, – Бестужев
пересек безлюдную улицу и пошел по парковой аллее, меж двойного ряда
разлапистых сосен. Помахивал тросточкой и прикидывал, куда бы забросить
совершенно ненужный ему сверток со стаканом.
Положим, и российский сыск по мере возможностей старался не
отставать от европейских новинок. Дактилоскопия уже кое-где применялась и
полицией, и охраной, но здесь, во-первых, не было ни единого обученного дактилоскописта,
а во-вторых, не имелось предмета с отпечатками пальцев, которые можно было
сопоставить с теми, что на стакане.
Блеф, конечно. Направленный исключительно на то, чтобы
заставить Мельникова провести тревожную ночь. Судя по его лицу там, за столом,
о дактилоскопии он знал больше, чем хотел показать. Что ж, пусть помучается
неизвестностью, ломая голову, где могли всплыть его отпечатки пальцев, на чем…
Будь в распоряжении Бестужева филеры, он непременно приставил бы их к Данику и
Мельникову: вдруг отправятся посоветоваться с неизвестным? Но его люди остались
в Аннинске, а здесь, ради пущего душевного спокойствия, следовало пока что не
доверять никому – за исключением пристава Мигули, у которого, увы, нет толковых
сыскных агентов. Переодетые городовые годятся для засады вроде той, что была
устроена в доме Тутушкина, но навыками наружного наблюдения не обладают
совершенно, да и при здешней их малочисленности известны в лицо всему городу.
Поэтому…
Он насторожился, не замедляя шага. Свернуть было некуда,
разве что пойти сосняком, – а впереди, вроде бы невзначай перегораживая
дорогу, стояли трое, одетые в русскую одежду темных тонов. Ни единого светлого
пятна, позволившего бы разглядеть их издали в темноте. А если учитывать, что
сейчас было светло, почти как днем, они издали бросались в глаза…
На сердце стало неприятно, но он продолжал шагать с той же
скоростью – от собак бежать ни в коем случае не стоит… Мимолетно коснулся левым
локтем бока…
Черт возьми, браунинг ведь остался в номере! Нелепым и даже
смешным показалось открыто класть его в карман в присутствии Иванихина, к тому
же собираясь ехать на свадьбу. Ну, да авось обойдется, бог не выдаст, свинья не
съест. Здешние мазурики, облегчающие в сумерках прохожих от излишних ценностей,
как правило, огнестрельным оружием не пользуются. Клинок в трости, кулаки и
сноровка при себе, попробуем отбиться… но если это не мазурики, а кто-то
другой? У которого вполне может оказаться огнестрельное оружие? Скверно…
Не хотелось бы выглядеть провидцем, но впечатление такое,
что они вырядились в темное для нормальной ночи и никак не предполагали
подобных фокусов природы…
Они и не подумали расступиться, так что Бестужев
волей-неволей вынужден был замедлить шаг. Молодые, сытые рожи, парни как на
подбор, крепкие… Если опрометью кинуться назад… Там ходит городовой, хоть до
него уже и далековато… Нет, не пристало убегать, как зайцу, может, они и не
имеют отношения…
Бестужев остановился от них шагах в пяти.
– Господин хороший! – воскликнул тот, что слева, с
деланно почтительной интонацией. – Будьте такие добренькие, не подскажете,
скоко время?
