– Не смейте!
– Экий вы… Ну, не буду. А хотите, Алексей Воинович, с
Костей Иванихиным беда в тайге приключится? Варнаков там бродит несчитанно, и
многие на него злы. А? Да вы не стесняйтесь, юноша. Вы себе только представьте:
осиротевшая Танюшка, коей необходимо мужское плечо, золотое царство Иванихина в
качестве приданого… Да вы с министрами за одним столом сиживать будете, а
карета ваша золотая грязью меня забрызгает… Как вам идея, Алексей Воинович? Вы
ее в сознание-то впустите, обдумайте, вам и делать ничего не придется, все
помимо вас обтяпают, так, что комаришка носа не подточит…
– Вы и в самом деле дьявол! – вскинулся Бестужев.
– Да не сверкайте глазками, хе-хе… Ну какой из меня
дьявол? Одна видимость…
– Наш разговор становится бесполезным.
– А вот и нет-с, – с ухмылочкой протянул
полковник. – Настоящий разговор только начинается… Значит, не хотите в
наследнички иванихинские? Ну, ваша воля… Давайте посмотрим на последствия сей
печальной истории и вместе их просчитаем. Меня вы ни с какой стороны не сможете
достать. Олечка бесполезна. Тутушкин… да кто к нему всерьез отнесется? И потом,
ему еще дожить нужно до серьезных разборов… – Он выложил на стол две
бумаги. – Право слово, Алексей Воинович, уберите вы свой дурацкий пистолетик
да почитайте черновики моего отчета. Существующего в двух вариантах. Согласно
первому, мы все вместе – я, вы, Баланчук и даже, черт с ним, пристав Мигуля –
провели грандиознейшую работу по срыву грабежей и выявлению виновных. К
превеликому сожалению, главный виновник, штабс-ротмистр Рокицкий, мразь
человеческая, пал от руки агента… ну ладно, ладно, пожалеем вашего Покитько,
плотвичку. Не пал от руки разнервничавшегося агента, а принял цианистый калий
из страха перед грядущим неминуемым разоблачением, сулившим позор и крах… Если
составить умело – а ваш покорный слуга на составлении отчетов собаку
съел, – всем поименованным могут и звезды повесить, даже Аргамакову –
медальку или крестик… От вас всего и требуется, что поддакивать в нужном месте
в нужное время… Мигуля промолчит, он умен, ссать против ветра не станет…
– Есть одна неувязочка, – сказал Бестужев,
демонстрируя лист гербовой бумаги с аптечной печатью. – Это – своего рода
экспертиза, проведенная Рокицким. Он долгое время ничего не подозревал, но потом
я умышленно выбил его из колеи, он занервничал, кое-что сопоставил – как-никак,
несмотря на прегрешения, жандарм был хваткий, – понял, кто всем этим
заправляет, сообразил, что козлом отпущения вы хотите сделать именно его. Изъял
пулю от «Байярда», извлеченную из черепа Струмилина, пошел в аптеку, взвесил
пули, акт составил. Полное несоответствие пули от «Байярда» и найденной в
номере гильзы…
– Вот как? – почти не раздумывая, сказал
полковник. – Помилуйте, а что сия писулька меняет? Мы и так знаем, что Рокицкий
подвигнул Ольгу на убийство Струмилина, а она по неопытности да в кокаиновом
забытьи немного напортачила… Конечно, несоответствие! И в деле отражено! Только
как вы докажете, что это не Рокицкий? С того света дух вызовете посредством
спиритического блюдечка? Нет-с, ротмистр, эта писулька ничегошеньки не стоит,
можете ее в нужник употребить. На ложный след нас наводил Рокицкий, от себя
отводя подозрения…
– Да вы…
– Успокойтесь. И слушайте дальше. Теперь разберем
второй вариант моего отчета. В нем количество отличившихся, толковых и
заслуживших ордена, уменьшено ровно наполовину. А вот вам в сем варианте
отведена роль незавидная. Вы свою часть работы с треском провалили. Агентов
погубили своих, мою явку провалили, Рокицкого упустили из-под носа, не распознали
сразу, что Енгалычева злодей Рокицкий убил и оклеветал посмертно в качестве
козла отпущения.
Да-с, вот именно. Илья Баланчук под любой присягой
подтвердит, что в моем присутствии сомневался в виновности Енгалычева, но вы
настаивали на обратном… Вы не смотрите на меня так, Алексей Воинович, я не
монстр, я защищаться вынужден – у меня жена, детишки, положение в обществе.
Своя рубашка ближе к телу, хе-хе… А все почему? Да оттого, что вы,
прельстившись Танечкою Иванихиной, потеряли голову настолько, что забыли службу
и долг, проводя все время в эротических забавах с объектом вашей страсти. И
настолько были неосмотрительны, что папенька прознали, гоняли вас по тайге, как
зайчика, из ружей стреляли – срам на всю губернию-с, ежели умело подать…
Георгий Владиславович Мельников, человек молодой и холостой, тоже за Танечкой
ухаживая, соперником вам мнился – так вы в раже дело ему начали шить с
собутыльником вашим приставом, на коего матерьяльчик накоплен изрядный: взятки
с купцов, прочие упущения… Ну кто вам дал право производить обыск у Мельникова
и арест? Охранное отделение, как вам прекрасно известно, лишь ведет сбор
информации и наблюдение, а обыски и аресты – прерогатива жандармского
управления. Чтобы выбить на него должные показания, опять-таки противу всех законов
и установлений безвинного купца Даника истязаниям подвергли…
– Что-о?
– А вот, извольте медицинское заключение
прочитать, – охотно подсунул бумагу полковник. – Вся спина бедолаги
покрыта сеткою свежих перекрещивающихся рубцов, происходящих от порки нагайкою…
Документик подлинный, врач, между нами говоря, непосвященный – зато либерал
большой, нас на дух не переносит, сейчас письма в столичные газетки сочиняет о
зверствах столичного ротмистра во глубине сибирских руд. Чего доброго, запросец
по вашему поводу в Государственной думе последует… Спина у бедняги и впрямь
исполосована, мы даже фотографический снимок сделали. Мы ж не звери, ротмистр,
к чему Даника в Шантару спускать, коли он будет больше полезен в роли вашей
истерзанной жертвы? Он не дурак, понимает, что ему лучше с исхлестанной
спинушкой полежать, чем отправиться туда, где ни печали, ни воздыхания…
Букетец, а? Да вас с Мигулей в порошок сотрут на основании сего букетца… Пинком
под зад, одного из полиции, другого из Корпуса. Отчеты, оба варианта, признаюсь
вам, уже набело закончены, могут уйти в Питер, либо один, либо другой, уже
через четверть часа. Вам-то еще на самом быстром поезде до Петербурга несколько
дней добираться… А по телеграфу-то – фьюить! Когда приедете, будете уж вываляны
в грязи по самые по уши… – Он деловито спросил: – А может, в сумасшедший
дом вас отправить? Для пущей надежности? Подберем полдюжины свидетелей
странного поведения вашего, свяжем, посидите там месячишко – и потом-то вам и
вовсе никакой веры не будет. Тихонько в отставку спровадят с пенсией – и
шагайте себе на все четыре стороны…
– Вы не посмеете, – сквозь зубы сказал Бестужев,
вновь опустив руку на пистолет.
– Посмел бы, могу вас заверить… да нет нужды. И без
того отчет по второму варианту ваше положение отягощает до полной, простите,
безнадежности… Ах, Алексей Воинович, ну куда вам, щеночку резвому, против стариков?
Я, милейший, графа Игнатьева помню, с Зубатовым в столице работал, в Варшавской
губернии с боевиками комбинации играл, с Медниковым беседы душевные за графинчиком
вели. Старики – это школа… Вы, положим, умны и толковы, но против меня зубками
не вышли-с… Сожру, – сказал он деловито, почти равнодушно. –
Брыкаться будете – сожру…
