— Ладно, — сказал я. — Пошли. Там, на полу, остался кусок
щупальца. Его отрезало дверью, когда мы ее закрывали. И там ты сможешь услышать
их. Они шуршат там у двери, словно ветер в зарослях плюща.
— Нет, — сказал он спокойно.
— Что? — Я действительно подумал, что ослышался. — Что ты
сказал?
— Я сказал «нет». Я не пойду туда. У всякой шутки должен
быть предел.
— Брент, клянусь тебе, это не шутка.
— Разумеется, вы решили пошутить, — сурово произнес он,
потом посмотрел на Джима и Майрона, остановил взгляд на Олли Виксе, который
выдержал его спокойно и бесстрастно, и наконец взглянул на меня. — Это то, что
вы, местные, называете «животы надорвать можно»? Да, Дэвид?
— Брент… Послушай…
— Нет это ты послушай! — Его голос загремел, разносясь по
магазину, и несколько человек, изнервничавшихся и бесцельно шатающихся по
проходам, обернулись в нашу сторону. — Это шутка. Банановая кожура. И вы
выбрали меня, чтобы я на ней поскользнулся. Никто из вас особенно не любит
людей со стороны, так ведь? Вы все тут друг за друга. Так же, как случилось в
тот раз, когда я потащил тебя в суд, чтобы получить то, что причитается мне по
праву. Ты тогда выиграл, ладно. Ну как же? Ведь твой отец знаменитый художник,
и это твой город, а я здесь всего лишь плачу налоги и трачу деньги!
Он уже не играл, отчитывая нас хорошо поставленным
адвокатским голосом. Он почти кричал, готовый вот-вот совсем потерять контроль
над собой. Олли Викс развернулся и пошел прочь со своим пивом. Майрон и Джим
смотрели на Нортона с откровенным удивлением.
— И я должен идти туда и смотреть на какую-то резиновую
игрушку за девяносто восемь центов, а эти два болвана будут стоять рядом и
ржать?
— Эй, ты, полегче. Кого ты называешь болваном? — спросил
Майрон.
— Я, если хочешь знать, просто счастлив, что дерево упало на
твой лодочный сарай. Просто счастлив. — Нортон издевательски улыбнулся. — Его
раздавило? Замечательно! А теперь прочь с дороги!
И он попытался отпихнуть меня, чтобы пройти. Я схватил его
за руку и толкнул на охладитель.
— Прочисти уши и слушай, Брент. От этого зависит жизни
людей. И жизнь моего ребенка для меня — не последнее дело. Так что ты лучше
слушай, а не то, клянусь, я из тебя выколочу дерьмо.
— Ну, давай, — сказал Нортон, все еще улыбаясь с какой-то
безумной бравадой во взгляде. — Покажи всем, что ты сильный и смелый и можешь
избить человека с больным сердцем, который тебе в отцы годится.
— Вмажь ему! — прорычал Джим. — Хрен с ним и с его больным
сердцем. Я думаю, что у этого паршивого нью-йоркского крючкотвора вообще нет
сердца.
— Не лезь, — сказал я Джиму и наклонился к Нортону. —
Прекрати кипятиться. Ты прекрасно знаешь, что я говорю правду.
— Я… Ничего такого… Не знаю, — сказал он, тяжело дыша.
— Если бы это случилось в другое время и в другом месте, я
бы отвязался от тебя. Но сейчас ты напуган, и я не держу на тебя зла за твои
слова. Я тоже боюсь, но ты мне нужен, черт побери! Дошло до тебя? Ты мне нужен!
— Отпусти меня!
Я схватил его за рубашку и встряхнул.
— Ты что, ничего не понял? Люди начнут выходить из магазина
и наткнутся прямо на это чудовище! Понял ты наконец, черт побери?
— Отпусти меня!
— Нет. До тех пор, пока ты не пойдешь со мной и не
посмотришь.
— Я тебе сказал — нет! Это все обман, шутка, и я не
настолько глуп, чтобы…
— Тогда я потащу тебя силой.
Я схватил его за плечо и за шею. Шов рубашки на одном из
рукавов не выдержал и с легким треском разошелся. Я потащил его к дверям
склада. Нортон издал сдавленный крик. Поблизости собралось человек пятнадцать
или восемнадцать, но никто не подошел и не собирался вмешиваться.
— Помогите! — закричал Нортон, выпучив глаза за стеклами
очков. Его прическа снова рассыпалась. Люди шаркали ногами и наблюдали.
— Что ты кричишь? — прошипел я ему в ухо. — Это же всего
лишь шутка. Именно поэтому я взял тебя с собой в город, когда ты попросил, и
поэтому доверил тебе повести Билли через автостоянку. Все потому, что у меня
тут был заготовлен туман; я арендовал специальную машину в Голливуде за
пятнадцать тысяч долларов и еще заплатил восемь тысяч за доставку — все для
того, чтобы тебя разыграть. Прекрати вести себя как идиот и открой глаза.
— От-пу-сти! — провыл Нортон, когда мы были почти у дверей.
— Ну-ка, ну-ка! Что там такое? Что вы делаете? — Расталкивая
толпу, появился Браун.
— Заставьте его отпустить меня, — хрипло попросил Нортон. —
Он сошел с ума.
— Нет. Хотел бы я, чтобы так было, но это не так, —
вступился за меня Олли, и я готов был молиться на него. Он прошел между
стеллажами позади нас и остановился напротив Брауна.
Взгляд Брауна упал на банку пива, которую Олли держал в
руке.
— Ты пьешь! — произнес он, и в голосе его послышалось
удивление, не лишенное, впрочем, нотки удовлетворения. — Ты потеряешь за это
работу!
— Брось, Бад, — сказал я, отпуская Нортона. — Сейчас
чрезвычайные обстоятельства.
— Правила пока никто не отменял, — самодовольно произнес
Браун. — Я позабочусь, чтобы руководство компании узнало о случившемся. Это моя
обязанность.
Нортон тем временем отбежал в сторону и остановился там,
приглаживая волосы и заправляя рубашку. Взгляд его метался между Брауном и
мной.
— Эй! — неожиданно крикнул Олли громким и басовитым голосом.
Я никогда бы не подумал, что этот полный, но мягкий и скромный человек может
говорить таким голосом. — Эй! Вы все! Идите сюда и слушайте! Это касается всех
вас! — Он взглянул на меня спокойно и спросил, совершенно игнорируя Брауна: — Я
правильно делаю?
— Да.
Люди начали собираться. Толпа зрителей, наблюдавших за моим
спором с Нортоном, сначала удвоилась, потом утроилась.
— Вам всем следут узнать кое-что… — начал Олли.
— Немедленно поставь пиво на место, — перебил его Браун.
— Немедленно заткнись, — сказал я и шагнул к нему.
Браун тут же сделал шаг назад.
— Я не знаю, что некоторые из вас думают, — сказал он, — но
могу обещать, что все происходящее здесь будет доложено руководству «Федерал
Фудс Компани»! Все! И я хочу, чтобы вы поняли, что за этим, возможно,
последует, судебное разбирательство!
