Нортон начал багроветь.
Олли продолжал добивать его тем же самым мягким ровным
голосом:
— …Своими разговорами вы только вредите, вот что я вам
скажу. Здесь есть люди, которые хотят пойти домой, чтобы удостовериться, что их
семьи в порядке. У меня у самого сестра с годовалым ребенком дома в Нейплсе, и
я, конечно, хотел бы проверить, как она там. Но если люди поверят вам и начнут
расходиться, с ними случится то же самое, что с Нормом.
Но Нортон не принял предложения Олли, и никто не принял. Он
и его маленькое «Общество», уменьшившееся теперь на несколько человек, отошли к
прилавку с готовыми мясными продуктами. Один из них при этом задел Билли за
ногу, и он проснулся.
Я хотел уложить его снова, но Билли прижался ко мне и
прошептал:
— Не надо, папа. Пожалуйста.
Я разыскал тележку и посадил его на сиденье для детей. Это
было бы забавно, если бы не его бледное лицо, темные волосы, сбившиеся на лоб,
и грустные глаза.
В отсутствие «Общества верящих в плоскую Землю» дискуссия
нашла себе новый громоотвод. И теперь в этой роли оказалась миссис Кармоди.
При тусклом освещении в своем ослепительном канареечном
костюме, со вздувшейся сумкой и позвякивающей кольчугой бижутерии из
черепаховой кости и адамантина, она здорово походила на ведьму. Лицо ее
прочертили глубокие вертикальные морщины. Серые, мелко завитые волосы
удерживались на месте тремя роговыми гребнями и были собраны в пучок сзади, а
сжатые губы выглядели словно отрезок узловатого каната.
— Нет защиты против воли божьей! И того, что произошло,
следовало ожидать. Я видела знамение. Здесь есть те, кому я говорила это, но
нет таких, кто был бы настолько слеп, что не увидел бы сам.
— Ну и что? Что вы предлагаете? — перебил ее Майк Хатлен,
член городского управления, хотя сейчас, в своей яхтсменской шапочке и
«Бермудах» с отвисшим задом, он на официальное лицо никак не походил. Он пил
пиво, что теперь делали почти уже все мужчины. Бад Браун давно прекратил
протестовать, но тем не менее записывал фамилии, стараясь уследить за всеми
сразу.
— Предлагаю? — эхом откликнулась миссис Кармоди,
поворачиваясь к Хатлену. — Я предлагаю, чтобы ты, Майк Хатлен, готовился
встретить своего Господа. — Она обвела взглядом всех собравшихся. — Готовьтесь
встретить своего Господа!
— Готовьтесь встретить кучу дерьма! — пьяным голосом
пробормотал Майрон Ляфлер из-за охладителя. — Старуха, у тебя, наверно, язык
подвешен посередине, чтобы ты могла трепать им с двух сторон.
Послышался одобрительный ропот. Билли нервно оглянулся, и я
положил руку ему на плечо.
— Нет, я все-таки скажу свое слово! — прокричала миссис
Кармоди. Верхняя губа ее вытянулась вверх, открывая кривые зубы, желтые от
никотина, и мне вспомнились пыльные чучела животных из ее магазина, вечно
лакающие воду из зеркала, изображающего ручей.
— Сомневающиеся будут сомневаться до самого конца! Но
чудовища заберут этого заблудшего! Чудовища из тумана! Мерзость из дурных снов!
Ты сомневаешься? Тогда выйди на улицу!
— Миссис Кармоди, вам придется прекратить это, — сказал я. —
Вы пугаете моего ребенка.
Какой-то мужчина с маленькой девочкой поддержал меня.
Девочка с пухлыми ножками и ободранными коленками прижалась лицом к его животу
и закрыла уши руками.
— У нас есть только один шанс, — провозгласила миссис
Кармоди.
— Какой, мадам? — вежливо спросил Майк Хатлен.
— Жертвоприношение, — ответила она, и мне показалось,
улыбнулась в полумраке. — Кровавое жертвоприношение…
«Кровавое жертвоприношение» — слова будто повисли в воздухе,
медленно поворачиваясь. Даже сейчас, когда я знаю, что это не так, я говорю
себе, что она, может быть, имела в виду чью-нибудь собачку. Две как раз бегали
по залу, несмотря на правила, запрещающие приводить собак в помещение магазина.
Она открыла рот, собираясь что-то добавить, но в этот момент
небольшого роста мужчина в красных спортивных брюках и опрятной футболке ударил
ее по лицу. Мужчина с аккуратным, словно по линейке, пробором слева, в очках —
типичный турист из тех, что наезжают сюда летом.
— Немедленно прекратите эти грязные речи, — сказал он мягким
невыразительным голосом.
Миссис Кармоди подняла руку к губам, потом вытянула ее в
нашу сторону в молчаливом обвинении. На ладони была кровь, но ее черные глаза
светились, казалось, каким-то сумасшедшим ликованием.
— Давно напрашивалась! — выкрикнула из толпы женщина. — Я бы
и сама это с удовольствием сделала!
— Они доберуться до вас, — миссис Кармоди протянула к нам
окровавленную ладонь. — Не сейчас… Вечером. Ночью, когда опустится темнота. Они
придут в ночи и возьмут кого-нибудь еще… Ночью они придут! И вы услышите, как
они ползут и скребутся. И когда они придут, вы еще будете умолять мать Кармоди
подсказать вам, что делать.
Мужчина в красных спортивных брюках медленно поднял руку.
— Ну, ударь меня, — прошептала она, улыбаясь окровавленными
губами.
Рука дрогнула.
— Ударь, если посмеешь.
Рука опустилась, и миссис Кармоди пошла прочь. Билли
заплакал, прижавшись лицом ко мне, как только что плакала маленькая девочка.
— Я хочу домой, — сказал он. — Я хочу к маме.
Я утешал его как мог. Но, наверное, я мог не очень многое.
В конце концов, темы разговоров стали менее пугающими и
обескураживающими. Кто-то упомянул витринные стекла, наиболее уязвимое место
супермаркета. Майк Хатлен спросил, как еще можно проникнуть в магазин, и Олли с
Брауном тут же перечислили: две загрузочные двери, кроме той, что открывал
Норм, главный вход, и окно с толстым армированным стеклом в кабинете менеджера.
Разговор этот произвел странный эффект. Опасность стала
казаться более реальной, но в то же время все почувствовали себя лучше. Это
стало заметно даже по Билли. Он спросил меня, можно ли ему сходить взять плитку
шоколада, и я разрешил при условии, что он не будет подходить к окнам.
Когда Билли отошел подальше, мужчина, стоявший рядом с
Майком Хатленом, сказал:
— Что будем делать с окнами? Старую леди, может быть,
действительно укусил бешеный клоп, но она права насчет того, что ночью кто-то
может вломиться.
— А вдруг туман к тому времени разойдется? — предположила
какая-то женщина.
— Вряд ли, — сказал мужчина.
— Есть какие-нибудь идеи? — спросил я у Бада и Олли.
