Фута два длинной, сегментированная тварь цвета розовой
заживающей после ожога кожи. Два выпуклых глаза на стебельках. Существо ползло
по стеклу, цепляясь толстыми присосками. За спиной существа медленно колыхались
огромные слюдяные крылья, похожие на крылья мухи.
У другого проема, слева от нас, по стеклу ползали, оставляя
за собой липкие улиточные следы, сразу три такие твари. Глаза, если это на
самом деле глаза, покачивались на концах стебельков толщиной в палец. Самая
большая из этих тварей была около четырех футов длиной. Время от времени они
переползали друг через друга.
— Чертовщина какая-то, — сказал Том Смолли с омерзением в
голосе. Он стоял у проема справа от нас. Я промолчал. Если эти твари ползают по
окнам у каждого проема, значит, они облепили все здание… Как черви кусок мяса…
Где-то плакали. Миссис Кармоди кричала про «исчадия ада».
Кто-то грубо приказал ей заткнуться, если она не хочет получить…
Олли достал из кармана револьвер. Я схватил его за руку.
— Не сходи с ума.
— Я знаю что делаю, — сказал он, высвобождаясь, потом с
застывшей на лице маской отвращения постучал стволом по стеклу. Твари
заработали крыльями так быстро, что их почти не стало видно, потом взлетели.
Другие увидели, что делает Олли, и, воспользовавшись идеей,
стали стучать по окнам рукоятками швабр. Твари улетали, но вскоре возвращались
обратно. Очевидно, мозгов у них было не больше, чем у обыкновенной мухи. Почти
паническая обстановка разрядилась гомоном разговоров, и я услышал, как кто-то
спрашивает, что будет, если такая тварь на тебя сядет. Отнюдь не тот вопрос,
ответ на который мне бы хотелось узнать из личного опыта.
Стук по окнам стал утихать. Олли повернулся ко мне,
собираясь что-то сказать, но не успел он открыть рот, как из тумана вынырнуло
еще что-то и схватило ползающую по стеклу тварь. Кажется, я закричал. Не помню.
Участок тумана потемнел и превратился во что-то с хлопающими
кожистыми крыльями, белым, как у альбиноса, телом и красноватыми глазами. Это
что-то схватило розовую тварь и исчезло. Все вместе заняло не более пяти
секунд. Мне показалось, что розовая тварь дергалась и трепыхалась, исчезая в
глотке, как трепыхается маленькая рыбешка в клюве чайки.
Раздался еще один удар, потом еще. Снова послышались крики,
и люди опять бросились в дальний конец магазина. Потом кто-то пронзительно
вскрикнул, на этот раз от боли, и Олли сказал:
— О, господи, там упала старушка, и ее чуть не растоптали.
Он бросился в проход между кассами. Я повернулся было бежать
за ним, но тут заметил нечто такое, что меня остановило.
Справа от меня один из мешков с удобрениями под самым
потолком начал сползать. Том Смолли сидел прямо под ним, глядя в туман через
свою амбразуру.
Еще одна розовая тварь плюхнулась на стекло у проема, где
стояли мы с Олли, и ее тут же подхватил спикировавший летающий хищник. Сбитая с
ног старушка продолжала кричать пронзительным надтреснутым голосом.
Мешок! Мешок сползал!
— Смолли! — крикнул я. — Берегись! Сверху!
В общем шуме он меня так и не расслышал. Мешок упал прямо
ему на голову. Смолли рухнул на пол, задев подбородком низкую полку, проходящую
над витриной.
Одна из тварей-альбиносов начала протискиваться через рваную
дыру в стекле, и теперь, когда крики немного стихли, я расслышал производимый
ею мягкий скребущий звук. На чуть склоненной в сторону треугольной голове
поблескивали красные глаза. Хищно раскрывался и закрывался тяжелый загнутый
клюв. Тварь одновременно напоминала птеродактиля из книги про доисторических
животных и фрагмент бредового сна сумасшедшего.
Я схватил один из факелов и обмакнул его в банку с угольной
растопкой.
Летающая тварь уселась на верхний мешок, оглядываясь вокруг
и медленно, зловеще переступая с одной когтистой лапы на другую. Я уверен, что
эти существа тоже глупы: дважды оно пыталось расправить крылья, ударяясь ими о
стены, и складывало их за горбатой спиной, словно гриф. В третий раз тварь
потеряла равновесие и неуклюже свалилась со своего насеста, упав на спину Тома
Смолли. Одним движением когтистой лапы она разорвала рубашку Тома и
располосовала его спину до крови.
Я стоял всего в трех футах от нее. С факела капала жидкость
для растопки, и я готов был убить эту тварь, но тут понял, что мне нечем зажечь
огонь. Последнюю спичку я истратил за час до того, зажигая мистеру Маквею
сигарету.
В зале творилось что-то невероятное. Люди увидели сидящую на
спине Смолли тварь — зрелище, которого никто никогда на земле еще не видел.
Тварь стремительно ударила клювом и вырвала кусок мяса из шеи Смолли.
Я уже собирался воспользоваться факелом как дубинкой, когда
обмотанный тряпками конец его вдруг вспыхнул. Рядом, держа зажигалку с эмблемой
морской пехоты, стоял Ден Миллер. Лицо его словно окаменело от ужаса и ярости.
— Убей ее, — хрипло сказал он. — Убей.
Тут же с револьвером в руке стоял Олли, но он не мог
стрелять из опасения попасть в Тома.
Тварь расправила крылья и взмахнула ими, явно не собираясь
взлетать, а просто чтобы лучше уцепиться за свою жертву, потом обволокла
крыльями туловище бедняги Смолли, и оттуда донесся звук чего-то рвущегося.
Отвратительный звук, я даже не могу его описать.
Все это произошло за считанные секунды. Затем я ткнул в нее
горящим факелом. У меня возникло ощущение, что я ударил что-то не более
прочное, чем воздушный змей, и в следующий момент тварь вспыхнула, издав
скрежещущий звук и снова, расправив крылья. Голова ее задергалась, глаза
закатились. Потом со звуком, напоминающим хлопающие на ветру простыни, тварь
взлетела и опять издала этот ржавый скребущий крик.
Следя за ее огненным предсмертным полетом, повернулись
головы. Наверное, из всего происшедшего ничто не запомнилось мне ярче, чем этот
зигзагообразный полет пылающей твари в зале супермаркета. Она летела, роняя то
тут, то там горящие куски, и в конце концов рухнула на стеллаж с соусами для
спагетти. От нее не осталось почти ничего, кроме пепла и костей. По магазину
пополз тошнотворный резкий запах горящего мяса, и, словно подчеркивая его,
появился другой — тонкий едкий запах тумана, проникающего в разбитое окно.
Мгновение стояла тишина. Нас всех словно околдовала черная
магия этого огненного полета. Потом все закричали, и откуда-то издалека я
услышал плач сына. Кто-то схватил меня за плечо. Оказалось, Бад Браун. Глаза
его лезли из орбит, рот скривился в гримасе, открывающей искусственные зубы.
— Там еще одна. Другая… — Сказал он, показывая рукой.
