Конечно же, он был прав. Может быть, туман защищал нас в
какой-то степени. Прятал. Но не исключено, что это ненадолго, и кроме того,
меня тревожили другие события. Мы пробыли в «Федерал Фукс» примерно
восемнадцать часов, и я уже чувствовал, как что-то вроде летаргии охватывает
меня, что-то очень похожее на оцепенение, которое я ощущал, заплыв слишком
далеко. Хотелось остаться, не рисковать, продолжать заботиться о Билли,
подождать вдруг туман разойдется, и все станет по-прежнему. То же самое я видел
на других лицах, и мне пришло в голову, что сейчас в супермаркете есть люди,
которые не уйдут отсюда ни при каких обстоятельствах. После того, что
случилось, одна мысль о том, что нужно выйти за дверь, затормозит их.
Миллер следил, вероятно, как эти мысли отражаются на моем
лице, потом сказал:
— Когда появился этот чертов туман, здесь было человек
восемдесят. Из этого количества вычти носильщика, Нортона, четверых, что были с
ним, и Смолли. Остается только семдесят три.
«А если вычесть еще двух солдат, что лежат теперь под
мешками щенячьей кормежки, остается семьдесят один».
— Затем вычти людей, которые просто свихнулись, — продолжал
он. — Их человек десять-двенадцать. Скажем, десять. Остается шестьдесят три.
Но… — Он поднял испачканый в сахарной пудре палец. — Из этих шестидесяти трех
человек двадцать никуда не пойдут, даже если их тащить и толкать.
— И что все это доказывает?
— Что надо выбираться отсюда, вот и все. Я иду около
полудня, наверно. И собираюсь взять с собой столько людей, сколько пойдут. Я бы
хотел, чтобы ты и твой парень пошли со мной.
— После того, что случилось с Нортоном?
— Нортон пошел как баран на бойню. Это не означает, что я и
эти люди, что пойдут со мной, должны поступать также.
— Как ты можешь этому помешать? У нас один револьвер.
— Хорошо, что один есть. Но если нам удасться пройти через
перекресток, может быть, мы попадем в «Спортсмен Эксчейндж» на Майн-стрит. Там
оружия более чем достаточно.
— Тут на одно «если» и на одно «может быть» больше чем
нужно.
— Дрэйтон, — сказал он, — мы вообще попали в довольно
сомнительную ситуацию.
Это у Миллера довольно легко слетело с языка, но у него не
было маленького сына, о котором нужно заботиться.
— Слушай, давай пока все это оставим, о'кей? Я не очень
много спал сегодня ночью, зато имел возможность о многом подумать. Хочешь,
поделюсь?
— Конечно.
Он встал и потянулся.
— Пойдем пройдемся со мной к окну.
Мы прошли вдоль касс, около хлебных полок и остановились у
одного из проемов.
— Все эти твари исчезли, — сказал дежуривший там мужчина.
Миллер хлопнул его по спине.
— Можешь сходить выпить кофе. Я постою за тебя.
— О'кей. Спасибо.
Он ушел, и мы с Миллером подошли к проему.
— Скажи мне, что ты там видишь, — попросил он.
Я посмотрел в окно. Очевидно, одна из летающих тварей
опрокинула ночью мусорный бак, рассыпав по асфальту бумажки, банки и
пластиковые стаканчики. Чуть дальше исчезал в тумане ряд ближайших к магазину
автомашин. Больше я ничего не видел и так ему и сказал.
— Вот голубой пикап «Шевроле» — мой, — сказал он, показывая
рукой, и я различил в тумане намек на что-то голубое.
— Но если ты помнишь, вчера, когда ты подъезжал, стоянка
была почти полна, не так ли?
Я взглянул на свой «Скаут», вспоминая, что мне удалось
поставить машину близко ко входу в магазин только потому, что кто-то освободил
место, и кивнул.
— А теперь, Дрэйтон, — сказал Миллер, присоединим к этому
факту еще кое-что. Нортон и его четверка… Как ты их называл?
— «Общество верящих в плоскую Землю».
— Отлично. Прямо в точку. Они выбрались, так? И прошли почти
всю длину веревки, а потом мы услышали этот рев, словно там бродило целое стадо
слонов. Так?
— Это не было похоже на слонов, — сказал я. — Скорее на…
«На что-то из доисторических болот», — просилось на язык.
— Я не знаю, на что, — закончил я тихо.
— Но, судя по звуку, это было что-то большое.
— Да, пожалуй. И я полагаю, что это еще мягко сказано.
— Тогда почему мы не слышали, как бьются машины? Скрежет
металла? Звон стекла?
— Ну потому что… — Я замолчал. — Я не знаю.
— Они никак не могли выбраться со стоянки до того, как нас
тряхнуло, — сказал Миллер. — Я вот что думаю. Я думаю, мы не слышали этих
звуков, потому что машин просто нет. Сквозь землю провалились, испарились, как
хочешь… Если уж перекосило эти рамы, с полок все попадало… И городская сирена
замолчала в тот же момент.
Я попытался представить себе половину автостоянки.
Представил, что иду и подхожу к свежему провалу в земле, где кончается асфальт
с аккуратно расчерченной желтой краской местами для автомашин. Провал, склон
или, может быть, бездонная пропасть, затянутая ровным белым туманом…
— Если ты прав, — сказал я, подумав, — то как далеко ты
уедешь на своем пикапе?
— Я про него не думал. Я думал про твою машину с
четырехколесным приводом.
Об этом, конечно, стоило подумать, но не сейчас.
— Что у тебя на уме?
— Соседняя аптека, — не заставляя себя упрашивать, продолжил
Миллер. — Об этом я тоже думал. Что ты на это скажешь?
Я открыл было рот, собираясь сказать, что не имею ни
малейшего представления, о чем он говорит, но тут же и закрыл. Когда мы
подъезжали к магазину, Бриджтонская аптека работала. Прачечную закрыли, но
аптека работала. Чтобы впустить свежий воздух, они открыли двери настежь и
застопорили их резиновыми колодками, потому что у них, как и везде,
кондиционеры остались без электричества. Дверь в аптеку должна быть не дальше
двадцати футов от входа в магазин. Тогда почему…
— Почему никто из тех людей не пришел к нам? — задал за меня
вопрос Миллер. — Ведь прошло восемнадцать часов. Они должны были бы
проголодаться.
— Там есть продукты, — сказал я. — Они всегда продают
что-нибудь. Крекеры, выпечку и всякую всячину. Плюс кондитерский прилавок.
— Я не думаю, что они стали бы сидеть на такой диете, когда
здесь столько всего.
