— Да, но не беспокойся. Электричеству нужна земля, а не ты.
Все будет в порядке, если ты не станешь подходить близко к проводам.
— Земля нужна… — Пробормотал он, подбежав ко мне, и мы,
взявшись за руки, пошли вдоль аллеи.
Все оказалось несколько хуже, чем я ожидал. В четырех местах
на дорогу упали деревья: одно маленькое, два средних и еще одно совсем старое,
толщиной, наверное, футов в пять, облепленное мхом, словно гнилым корсетом.
Повсюду валялись ветки с ободранными листьями, и мы с Билли
дошли до самой грунтовой дороги, отбрасывая в сторону те, что были не очень
большие.
— Пап, можно я пойду к озеру?
Он устал бросать ветки, а когда ребенок устает что-то
делать, единственный разумный способ занять его — это разрешить делать
что-нибудь другое. Мы вместе вернулись к дому, и оттуда Билли побежал направо,
обогнув дом и упавшие провода по широкой дуге, а я пошел налево к гаражу. Как я
и предвидел, вдоль всего берега озера уже запели свою заунывную песню бензопилы
соседей. Я залил бачок пилы бензином, снял рубашку и двинулся было к аллее, но
тут, озабоченно глядя на повалившиеся деревья, вышла из дома Стефф.
— Как дела?
— Справляюсь. Как дома?
— Я убрала стекла, но, Дэвид, ты должен сделать что-нибудь с
березой. Дерево в гостиной будет нам мешать.
— Пожалуй, ты права, — преувеличенно серьезно сказал я.
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Я поставил пилу
на бетонированную площадку и поцеловал Стефф.
— Не надо, — прошептала она. — Билли…
В тот же момент он выскочил из-за угла дома.
— Папа! Папа! Иди посмотри…
Стеффи заметила оборванные провода и закричала, чтобы он был
осторожнее. Билли, бежавший достаточно далеко от них, остановился.
— Все в порядке, мама, — произнес он тоном, каким люди
обычно успокаивают очень старых и глупых, и двинулся к нам, демонстрируя, что с
ним действительно все в порядке.
— Не волнуйся, — сказал я Стефф. — Он предупрежден.
— Да, но людей постоянно убивает током, — возразила она. —
По телевизору постоянно предупреждают про оборванные провода… Билли, немедленно
иди домой!
— Да ладно тебе, мама… Я хочу показать папе лодочный сарай.
— Глаза его просто лезли из орбит от возбуждения.
— Иди домой! Эти провода опасны и…
— Папа сказал, что им нужна земля, а не я…
— Билли, не спорь со мной!
— Я сейчас приду посмотрю, малыш. Ты пока беги… — Я
почувствовал, как напряглась Стефф, — … С другой стороны дома.
— Ага. Ладно.
Он пронесся мимо нас. Рубашка вылезла у него из брюк. Он
скрылся за углом, и вскоре оттуда донеслось еще одно «О-о-о!», свидетельствующее
о том, что он обнаружил новые следы разрушения.
— Билли знает про провода, — сказал я Стефф, положив руки ей
на плечи. — Он их боится, и это хорошо, потому что так он будет в безопасности.
По ее щеке скатилась слеза.
— Я тоже боюсь, Дэвид.
— Ну что ты. Все уже кончилось.
— Ты уверен? Зима была плохая… И поздняя весна… В городе ее
называют «Черной весной», говорят, такого в нынешних местах не было с 1888
года…
«Говорят» — это наверняка имеется ввиду миссис Кармоди,
владелица «Бриджтонского антиквариата», магазинчика со всяким хламом, в который
Стефф иногда заглядывала. Билли всегда с радостью ходил с ней. Там, в глубине
магазинчика, в одной из пыльных комнат «жили» чучела сов с окаймленными золотым
блеском глазами, навсегда расправившие крылья и ухватившиеся лапами за
полированные сучья, трио енотов, стоящих у «ручья», сделанного из длинного
куска покрывшегося пылью зеркала, и даже изъеденное молью чучело застывшего в
леденящем душу вечном молчаливом рыке волка, из пасти которого вместо слюны
падали опилки. Миссис Кармоди уверяла, что волка еще в 1901 году застрелил ее
отец, когда зверь пришел напиться у ручья Стивен-Брук.
Эта экспедиция в антикварную лавку доставляли и жене, и сыну
массу удовольствия. Стефф отводила душу, перебирая стеклянные украшения, а
Билли изучал «Смерть во имя таксидермии». Однако мне всегда казалось, что
старуха довольно неприятным образом влияет на здравомыслие Стефф, которая во
всех других отношениях была практична и рациональна. Старухе просто удалось
найти ее слабое место, «ахиллесову пяту» ее натуры. Впрочем, в городе Стефф
оказалась не единственным человеком, кого миссис Кармоди удалось приворожить
своими предсказаниями и народными рецептами (которые всегда прописывались
именем божьим).
Вода из гнилого пня поможет вам избавиться от синяков под
глазами, если ваш муж из тех, что после третьей рюмки распускают руки. Зиму
предсказать вы сможете, сосчитав в июле количество сегментов на гусеницах или
измерив толщину пчелиных сот в августе. А сейчас, боже спаси и сохрани, вновь
наступила ЧЕРНАЯ ВЕСНА 1888 ГОДА (восклицательных знаков проставьте сколько вам
захочется). Я тоже слышал эту историю. Ее здесь любят рассказывать: если весна
будет достаточно холодная, лед на реке станет черным, как гнилой зуб. Редкое,
конечно, явление, но едва ли из тех, что случаются раз в столетие. Тем не менее
всю эту историю рассказывают, но я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь, кроме миссис
Кармоди, мог рассказывать ее с такой убедительностью.
— Была обычная плохая зима, потом поздняя весна. Теперь
наступило жаркое лето. Прошла буря, но теперь все кончилось. Ты же всегда умела
рассуждать здраво, Стефф.
— Это была не обычная буря, — сказала она неожиданно хриплым
голосом.
— Хорошо. Здесь я с тобой соглашусь.
Рассказ о «Черной весне» мне довелось услышать от Билла
Джости, владельца и в некотором смысле управляющего «Мобил Джости» в Каско
Виллидж.
Стефф снова с сомнением поглядела на упавшие провода.
— Когда приедут люди из энергокомпании?
— Как только смогут. Скоро. И не беспокойся о Билли. У него
голова на месте. Он, может быть, забывает иногда убрать свою одежду, но, уверяю
тебя, не будет бегать среди проводов под напряжением. Он прекрасно понимает,
что такое опасность. — Я коснулся пальцем уголка ее рта, и он послушно двинулся
чуть вверх, рождая улыбку. — Уже лучше?
— Когда я поговорю с тобой, мне всегда становится лучше, —
сказала она, и от этого мне тоже стало лучше.
— Тогда пойдем осмотрим развалины.
— Для этого, — фыркнула Стефф, печально улыбнувшись, — мне
достаточно пройти в гостиную.
