Я отвернулся, чувствуя себя по-настоящему хорошо в первый
раз за все утро. Моя пила завелась с первого же рывка, и я принялся за работу.
Около десяти кто-то постучал меня по плечу. Я обернулся и
увидел Билли с банкой пива в одной руке и списком, составленным Стефф, в
другой. Засунув список в задний карман джинсов, я взял у него банку пива, не то
чтобы совсем ледяного, но по крайней мере холодного, и одним глотком махнул
сразу половину.
— Спасибо, малыш.
— Мама что-то приписала внизу, но я не смог разобрать ее
почерк, — сказал Билли.
Я достал листок из кармана. «Никак не поймаю „Воксо“ по
радио, — написала Стефф. — Может, после бури они не могут выйти в эфир?»
«Воксо» — местная автоматическая станция, транслирующая
рок-музыку в длинноволновом диапозоне. Станция передает из Норуэйя, что
примерно в двадцати милях к северу, но это почти все, что берет наш старый
слабенький приемник.
— Скаже маме: «Может быть», — поручил я Билли,
предварительно прочитав ему сам вопрос. — И пусть она попробует поймать
Портланд на коротких волнах.
— О'кей. Пап, а мне можно будет поехать с тобой в город?
— Конечно. И тебе, и маме, если она захочет.
— О'кей! — Он бросился к дому с пустой банкой в руке.
Добравшись наконец до большого дерева, я сделал первый
пропил, затем заглушил пилу, чтобы дать ей немного остыть. Дерево было для нее
слишком большим, но я полагал, что справлюсь, если не буду пороть горячку.
Неожиданно я подумал, а расчищена ли дорога, ведущая к шоссе Канзас-Роуд, и как
раз в тот момент в просвете между деревьев мелькнул оранжевый грузовик
энергокомпании, видимо, направлявшийся в дальний конец нашего маленького
отрезка дороги. Значит, все в порядке, и к полудню, можно надеяться, люди из
энергокомпании будут у нас и займутся проводами.
Я отпилил большой кусок ствола, оттащил его к краю дороги и
подумал, что было бы неплохо выпить еще пива: одна банка только растравляет
душу. Затем снова взялся за пилу, но меня продолжали преследовать тревожные
мысли насчет «Воксо». Именно оттуда надвигался этот странный туман. И там же
был городок Шеймор, где размещался «Проект Стрела».
Этот самый «Проект Стрела» служил у Билли Джости одной из
версий «Черной весны». В западной части Шеймора, недалеко от того места, где
город граничит с Стонхеном, действительно находился принадлежащий правительству
участок земли, обнесенный колючей проволокой. Зона охранялась часовыми.
Никто не знал, откуда, собственно, взялось название «Проект
Стрела», и никто не мог сказать с уверенностью, действительно ли это название
проекта и ведутся ли там вообще какие-нибудь работы. Однако Билл Джости
утверждал, что ведутся, но, когда я спросил его, каким образом и откуда он это
узнал, начал крутить: якобы его племянница работает в телефонной компании
«Континенталь» и слышит порой разные вещи. Он всегда отвечал в таком духе.
— Это все атомные дела, — сказал он как-то, дохнув на меня
мощным пивным духом. — Вот этим они там и занимаются. Атомы в воздух пуляют и
все такое.
— Мистер Джости, в воздухе и так полно атомов, — влез в
разговор Билли. — Так сказала миссис Нири. Она говорила, что атомов полно
везде.
Билл Джости уставился на моего сына долгим взглядом своих
покрасневших глаз, отчего Билли в конце концов сник.
— Это совсем другие атомы, сынок.
— А-а-а, да… — Пробормотал Билли, не вступая в спор.
— Дик Мюллер, наш страховой агент, говорил, что «Проект
Стрела» — это опытная сельскохозяйственная станция, выполняющая работу для
правительства, не более того.
— Крупные томаты, способные плодоносить длительное время, —
изрек Дик глубокомысленно и вернулся к разъяснениям по поводу того, как я могу
наиболее эффективным образом помочь своей семье, если умру молодым.
Миссис Кармоди… Она, пожалуй, больше склонялась к мнению
Билла Джости: не просто атомы, а другие атомы.
Я отпилил еще два куска дерева, потом снова пришел Билли с
банкой в одной руке и запиской от Стефф в другой. Если и есть какое-нибудь
дело, которое Большой Билл любит больше, чем бегать с поручениями, то я просто
не представляю, что это может быть.
— Спасибо, — сказал я, забирая у него пиво и записку.
— А мне можно будет глоток?
— Только один. В прошлый раз ты сделал два. Я не могу
допустить, чтобы ты бегал пьяный в десять утра.
— Уже четверть одиннадцатого, — сказал он смущенно. Я
улыбнулся в ответ: не бог весть какой юмор, но Билли так редко пытается шутить.
Затем я прочитал записку. «Поймала Джей-Ви-Кью, — писала Стефф. — Не напивайся,
пока не съездишь в город. Я разрешаю тебе еще одну банку, но до ленча это все.
Как ты думаешь, дорога свободна?»
Я отдал записку Билли.
— Скажи маме, что с дорогой все в порядке, потому что я
видел, как прошел грузовик энергокомпании. Скоро они доберутся и сюда.
— О'кей.
— Малыш?
— Что, пап?
— Скажи маме, что все в порядке.
Он снова улыбнулся, словно сначала повторил все это для
себя, сказал «О'кей» и бросился бегом к дому.
Я стоял и глядел, как мелькают подошвы его кедов. Я люблю
его. Что-то есть в его лице и в том, как он смотрит на меня, отчего мне
начинает казаться, что в жизни все порядке. Конечно, это ложь: в нашем мире
никогда не бывает все в порядке и никогда не было. Но мой сын дает мне
возможность поверить в эту ложь.
Я отпил немного пива, осторожно поставил банку на камень и
взялся за пилу. Минут через двадцать кто-то легонько постучал мне по плечу, и я
обернулся, ожидая снова увидеть Билли. Но оказалось, что это Брент Нортон, и я
заглушил пилу.
Выглядел он совсем не так, как обычно. Он был потный,
уставший, несчастный и немного ошарашенный.
— Привет, Брент, — сказал я.
Последний раз мы с ним разговаривали довольно резко, и я не
знал, как сейчас себя вести. У меня появилось забавное ощущение, что он стоял в
нерешительности за моей спиной последние пять минут и старательно прочищал
горло. Этим летом я его даже толком не видел. Он похудел, но выглядел не лучше
обычного. Жена его умерла в прошлом ноябре. От рака, как сообщила Стефф Агги
Биббер, которая все про всех знает. В каждой округе есть такие. Из того, как
Нортон обычно изводил и унижал свою жену (делая это с легкой презрительностью
матадора-ветерана, всаживающего бандерильи в тело старого неуклюжего быка), я
заключил, что он будет даже рад этой развязке. Если бы меня спросили, я мог бы
предположить, что он появится на следующее лето под руку с девицей лет на
двадцать моложе его и с глупой сальной улыбкой на лице. Но вместо глупой улыбки
у него лишь прибавилось морщин, и вес сошел как-то не в тех местах, где нужно,
оставив мешки, складки и наплывы. На какое-то мгновение мне захотелось отвести
его на солнце, усадить рядом с упавшим деревом, дать ему в руку банку пива и
сделать угольный набросок портрета.
