— Уже иду!
Подбежала. Цепь из звеньев в мой палец толщиной мерно ходила из стороны в сторону, снимая кору со ствола. Тролль неутомимо загребал землю и верхними, и нижними лапами, устремлялся вперед и иногда делал сильный рывок всем телом. Пока он был бодр и свеж. Правда, лишь пока. Как же эта цепь скреплена? Оказалось — большим многорядным узлом, который навязала какая-то добрая душа — Медведь, не иначе, — а потом еще продела через несколько звеньев дужку изящного изукрашенного замка. Гномья работа! Без ключа нечего и пытаться открыть. Все это нежно позванивало и вздрагивало при рывках. А ведь как я хорошо все придумала! Эх! В ладонь сама скользнула болтающаяся гномья железяка, я размахнулась в сердцах и ударила по цепи. Показалось или как-то сверкнул браслет?
Хрясь!
Ай! Я отскочила, прикрывая лицо. Из-под гномьей кочерги брызнули ослепительные белые искры. Когда я открыла глаза, узел из цепей с веселым звоном убегал в заросли. Тролль довольно ворчал где-то невдалеке. Я кинулась к Мышаку, бросив через плечо:
— Воротник, за мной!
Интересно, цепь порвалась сама или я ее перерубила с одного удара? Если так — смогу на ярмарках выступать!
— Бойтесь их взгляда, в глаза не глядите.
— Чего? — Я почти натянула поводья, но дракончик бежал молча и не раскрывал пасть. Показалось? Это сказал не Воротник? Ну ладно, некогда гадать, надо гнаться!
Глава семнадцатая О РАЗГАДКАХ
— Стоять!
Согласна, довольно глупая команда, если конь все заметил гораздо раньше меня и уже остановился. Мышак даже удивленно повернул ко мне голову. Я поспешила сделать вид, что очень занята разглядыванием натянутой поперек тропы веревки. Слегка поблескивая, она уходила наискосок куда-то в кусты, а другой конец терялся в деревьях. Я долго прислушивалась, поворачивалась в седле, но услышала только далекий птичий посвист.
Упустили!
Ну скажите, как можно потерять в лесу тролля? Если он громко топает, хрипло дышит, лязгает щитами, хрустит и временами рычит? Если он идет чуть быстрее моего скорого шага? Если после него остается Широкая полоса примятых кустов, сломанных молодых деревьев? Если за ним волочится толстая цепь в восемь шагов длиной с немаленьким узлом на конце? Пожалуй, надо сильно постараться. Так я и думала, направляя Мышака по проторенному троллем пути. Именно поэтому я совершенно спокойно упустила гиганта из виду, полагаясь на слух и следы. Кустарник кончился. Шума и треска стало поменьше. Но не беда — мне вполне хватало глубоких отпечатков здоровенных лап и борозды от цепи в прошлогодней листве. Но потом налетел легкий ветерок, отозвались шелестом ветки и листья, и в этом слабом невнятном шуме как-то совершенно потерялись топот, звон и пыхтение моего подопечного. Ветер стих, и наступила тишина. Мышак сделал еще с десяток шагов, и я натянула поводья. Впереди из-под земли выступал сплошной камень скалы, и след на нем совершенно пропадал. Ну не беда! Этой скалы было шагов тридцать, не больше. А дальше вновь стеной вставали деревья. Так я и подумала. Когда я раз десятый прошлась перед деревьями, все уже не казалось таким простым. Следов не было. Улетел он, что ли? Или аккуратно подобрал цепь, встал на цыпочки и осторожно, бочком пошел по вот этой узенькой тропиночке? На эту тропинку я и направила Мышака. И мы успели проехать по ней за сотню шагов, когда дорогу перегородила эта веревка. Мышак фыркал, упирался и отказывался к ней даже приблизиться. Ну и ясно было главное — тролль здесь не проходил.
— Веревок у них много, — пробурчала я, слезая с коня, — Понатягивали — ни проехать ни пройти. А людям белье сушить не на чем.
Веревка выглядела странно. Сероватая, в полтора пальца толщиной, она была сплошной, без прядей и волокон. Я ухватилась за нее рукой, с силой потянула и отпустила. Веревка отозвалась легкой дрожью. Натянута хорошо.
— Ну что же… — Я достала нож из ножен. — Наверно, у них таких веревок целый моток, раз натягивают где попало. Значит, и потеря невелика!
Огласив приговор, я полоснула по преграде. С таким же успехом я могла стукнуть веревку поленом. Никакого результата. Я ударила еще пару раз, попробовала пилить. Ничего. Да что же у меня за день такой? Ничего не получается! Я оглянулась. Показалось или Мышак с Воротником глянули на меня с немым укором?
Я прекратила зря тупить нож, опять попыталась прислушаться, вглядеться в окружающий лес. Ничего. Глубокая тишина. Даже странно — ни птичьих криков, ни шороха, ни треска. Я устало откинулась на бок Мышака, закрыла глаза. Воротник привычно замер рядом.
Ну вот. Я снова была неизвестно где и не знала, куда направиться. Привыкнуть можно. И к лагерю торговцев я вряд ли смогу вернуться — можно даже и не стараться. Все равно ведь заблужусь — так зачем вообще куда-нибудь идти? Может, подбросить монетку? Солнцем вверх — так и быть, поедем обратно, поищем лагерь. Выпадет колосок — сложу здесь шалаш, буду охотиться на белок и обирать их кладовки, распугивать волков и медведей с упырями балладой о Белой Деве, к зиме срублю избу, пошью Воротнику меховую попону, сделаю волокушу и запрягу в нее Мышака…
Похоже, мой конь умел читать мысли. Как только я придумала волокушу, на которую поместятся особо тяжелые бревна и камни, Мышак всхрапнул и попятился. Я едва не упала.
— Ты чего? Уже и помечтать нельзя? — Я повернулась к Мышаку, ухватила за повод, но он продолжал пятиться и глядеть мимо меня. Опять? Я быстро обернулась, но не увидела за спиной никаких чудовищ. Только шевелилась веревка.
Веревка. Она равномерно вздрагивала, ходила вверх-вниз, и с каждым движением Мышак вздрагивал и храпел. Почему-то и мне стало неуютно. Показалось или справа докатился далекий шорох? И тянулась веревка, по-моему, как раз оттуда. И раскачивалась все сильнее. И моему коню это не нравилось.
— А ты как думаешь? — спросила я у Воротника.
Он молча пятился вместе с Мышаком и выглядел довольно испуганным.
На глаза попалась привязанная у седла гномья кочерга.
Ну что же, она меня пока не подводила.
Веревка лопнула с одного удара. Левый конец просто упал на землю, зато правый мгновенно унесся наискось вверх. Там что-то затрещало, потом мягко шлепнулось. Может, еще и раздраженно зашипело, но я могла и ошибиться.
— Ну вот, а вы боялись, — укоризненно обратилась я к своей команде. Но очень сильно сомневаюсь, чтобы им было стыдно. Зато у меня ушли сомнения. Вперед, и только вперед! Гномья погонялка приятно оттягивала руку. — Что-то ты меня в последнее время сильно выручаешь, — задумчиво сказала я кочерге. — За свои подвиги ты заслуживаешь имя. Теперьты будешь называться Шпилькой!
Торжественности момента никто не оценил.
Шпильку я прицепила на пояс. Оказалось, на штанах под нее были удобные петельки.
Мы двинулись вперед, и шагов через двадцать я снова услыхала в стороне родной знакомый треск. Тролль! Ура! Нашелся! Побыстрее, пока гигант опять не затаился, я кинулась на шум. Тропинка услужливо вела как раз куда надо.
