Так вот кто в нее целился тогда. Он!
Приходил зачем-то ночью, стоял над ней, спящей, со своим профессиональным оружием. Что он искал?
До нее дошло наконец, что искал он билет, и нашел его, и тайник ее – барахольный. Увидел дату отлета и подстерег! Сволочь!
Изо рта вместо слов вырывалось лишь слабое мычание.
«Мне бы только смочь заговорить, закричать, – мучилась она, – я скажу ему, как его ненавижу».
До чего ноги затекли от этого неудобного самолетного кресла!
Опять раздались какие-то пронзительные звуки – сигнализация, что ли, какая?
Как же они, эти сигналы, напоминают их с Марио условный звонок в дверь!
«Марио, бедный мой Маша! Знал бы ты, что творится сейчас со мной!»
Звуки не прекращались, слились в один непрерывный.
Все исчезло: самолет, пистолетное дуло…
4. Реальность
Надрывался дверной звонок. Еще в полусне, едва ступая затекшими ногами, добрела она до двери, глянула в глазок.
Не может быть! Ей, наверное, кажется! Или это спасительное продолжение только что промелькнувшего сна?
– Sопо io, Сhiага, арri
[5]
.
Через секунду она целовала любимое лицо.
– Как же так? Ты ведь не должен был?
– Сюрприз! Ну, как бы ты летела одна, без меня? Там, в аэропорту, будут все твои, а я так соскучился, хотел побыть с тобой, вдвоем. Чтобы только мы одни. Ты и я. Там такая суматоха, все готовятся. Мы одни, последний день в Москве побудем наедине, да?
Как же все у нее с Марио получается красиво и правильно! Как и в мечтах не бывает. Разве можно сомневаться в подаренной ей небом любви? Такая внимательная нежность, такое стремление друг к другу. Обоюдное стремление! Вот она, сказка. Они бывают в жизни. Вполне. Главное – дождаться.
– А я все вещи собрала и уснула в гостиной. Мне такое страшное снилось! – пожаловалась Светка, покоясь в надежных объятиях своего сказочно прекрасного мужа.
– Ты что-то бледная какая! И чем это тут пахнет? Ты болела? Я знаю, ты болела! У тебя все эти дни голос по телефону был такой слабый! Что с тобой было? – допытывался Марио, крепко прижимая к себе свою прекрасную половину.
– Нет, все в порядке. Я только устала, все в порядке. А у тебя есть дела в Москве?
– Завтра, завтра, несколько важных дел. Сегодня – весь вечер с тобой, всю ночь. И завтра – вечер и ночь наши. Только днем надо в некоторых делах разобраться. Ты же знаешь – проблемы из-за кризиса. Можем много-много денег потерять. А я хотел бы все здесь наладить, ради наших детей, им будет легко все понимать и здесь, и там – у них будет две родины.
Это напоминание о будущем счастье их будущей большой многодетной семьи почему-то опять вселило в Светкину душу нешуточную тревогу. Она теперь всерьез боялась, что кто-то страшный может все разрушить, всему помешать.
– Марио, я знаешь что придумала? Давай начнем сегодня же наш медовый месяц! Пусть новая жизнь пойдет с сегодняшнего дня, уже здесь… Снимем номер в гостинице на две ночи. Заберу свои чемоданы – и все. А то тут покоя не будет, звонки, звонки постоянно, днем и ночью…
– Я думал об этом, любовь моя! Боялся предложить, может быть, ты хотела последние дни дома провести, – обрадовался муж.
И тут совпадение! Удивительно, он будто мысли ее читает! Света слышала, что такое происходит с супругами, которые прожили вместе долгие годы. Но чтобы вот так, с самого начала!
Заказать номер в «Балчуге» было минутным делом.
Никогда еще Света не покидала родной дом с такой радостью, с таким облегчением. Она мечтала как можно скорее оказаться в объятиях мужа, прильнуть к нему, уснуть, чувствуя тепло и покой от того, что рядом с ней ее защитник, глава ее маленькой пока семьи и опора новой жизни.
Правда, Марио не собирался проводить вечер и ночь в уюте и покое. Едва они переступили порог гостиничного номера, муж жадно бросился к ней. Он вел себя совсем не так, как раньше. Он словно перестал прислушиваться к Светиным желаниям. Раздевал ее быстро, как бездушную куклу, сдергивая одежду, не боясь что-то порвать. У нее не было сил откликаться на его порыв. Умом она прекрасно понимала, что никакой его вины тут нет. Он же не знал и не должен был знать, что тут с ней в последние дни происходило. Он хотел любви и близости с женщиной, которая ему по праву принадлежала. В конце концов он соскучился и прилетел именно ради того, чтобы быть с ней. А ей требовалось время, она не ожидала внезапного «половодья чувств», как они с Инкой и Асей иронично называли подобные всплески мужской страсти.
Конечно, все было между ними и раньше. Правда, совсем по-другому. В первый раз Света удивлялась его нежности, терпению. Она помнила, как испугалась когда-то проявления чувственного желания Сережи. Но Марио в начале их отношений был удивительно внимателен, предупредителен. Каждое его движение казалось одухотворенным, исполненным какой-то картинной красоты. Света тогда увлеклась не только своими ощущениями, она любовалась красотой и пластичностью мужчины, которого полюбила.
Сейчас ее ласкал совершенно другой человек, не прислушивающийся к ее желаниям, стремящийся получить свое наслаждение всеми доступными ему способами. Может быть, сама мысль, что им не нужно теперь предохраняться, что они могут полностью принадлежать друг другу, кружила ему голову, ослепляла. Все-таки он был темпераментным южанином. И любил ее, и очень сильно желал.
И все-таки ей сейчас так хотелось нежности, бережных ласк.
– Марио, Марио, подожди немножко! Подожди, – умоляла она.
Но он словно не слышал ни слова из того, о чем она просила. Он трогал ее так, как хотелось ему, раскрывал ее так, как, наверное, давно мечтал, не спрашивая, приятно ли ей, нравится ли ей то, что он делает. Она даже не подозревала, на что способен обуреваемый желанием опытный мужчина. Она только сейчас и начала понимать, насколько он опытен и искушен в своей страсти. Он поворачивал ее, как игрушку, ускорял и замедлял движения, прислушиваясь к своему ритму, сажал ее на себя, ставил на коленки… Временами она испытывала боль, временами – наслаждалась вместе с ним, словно против своей воли, словно насильно, но получая неведомое до сих пор удовольствие.
Наконец, его ненасытность передалась и ей, она теперь словно распробовала их новые отношения и приняла их. Да, он будет брать, думая о себе. А она – получать свое, не меньшее удовольствие от того, что делает своего мужчину счастливым, алчным и, наконец, ужасно усталым. Совсем ненадолго усталым. Он откуда-то брал силы, чтобы этой ночью не дать ей уснуть, чтобы желание в ней просыпалось вновь и вновь.
Только под утро сморила их усталость.
– Ты совсем неопытный малыш, – прошептал, засыпая, Марио.
