Мне одна бабища в жилконторе, как это сейчас называется – ДЭЗ, что ли? – в лицо не постеснялась прошипеть: «Мало вас в революцию резали!» Тебе нравится? А я ей ответила: «Нет, это таких, как ты, негодяйка, мало резали. Пожестче в свое время с этими бесами – процветала бы Россия сейчас!»
В общем, матери удалось отвоевать то, что было некогда поместьем их семьи в Калужской области. Сейчас эта территория являла собой поля и луга. На месте огромного некогда барского дома громоздились неживописные загаженные руины.
– Ничего, отстроимся! Внукам пригодится, – уверяла мама.
Второе, пожалуй, самое серьезное завоевание – земля вокруг их московского дома и первый его этаж с еще нерасселенной громадной коммуналкой. Землю вернули не всю. Но – дело шло. Адвокаты трудились. Дела рассматривались. Были бы силы. Похоже, власти рассчитывали, что сил у предъявителей прав недостанет. Брали измором. Изводили. Но не на таковскую напали: мамин характер выковывался не в теплицах Франции, а в советских детдомах. Плюс гены.
– Чужой земли не нужно нам ни пяди, но и свою врагу не отдадим! – жестко заявляла шикарная французская дама чиновникам. Почему-то именно эти слова имели магическое действие. Все, как один, пугались, что именно их сочтет она тем самым врагом, которому ничего не отдадут ни под каким видом, и понемногу сдавали позиции.
Вот – только одну ночь побыть без Андрея. Потом еще мама с Шарлем. Надо бы еще кого-нибудь пригласить для компании. Ничего, перезимуем.
Что ему тут надо?
Вечером были карты. Вот интересная штука, карты эти. Так нервы щекочут, такие острые ощущения возникают даже при игре в обыкновенного «дурака». Зигмунд Фрейд считал, что азарт при игре в карты – поведенческий признак сексуально фригидных людей, замещающих игрой то, что им недостает в другой сфере. Что-то трудно в это верилось, глядя, как захвачена игрой ее темпераментная подруга, да и вся остальная компания. Никто не хотел и не умел проигрывать, хотя играли просто на интерес, а не на деньги, как настоящие мастера картежной игры.
Засиделись допоздна: каждый проигравший требовал реванша, и немедленно. Тихон возбужденно носился вокруг стола, чувствуя всеобщий энтузиазм. И вдруг, в самый разгар очередного тура, Коля, который должен был отбиваться, на секунду задумавшись, что ему лучше предпринять в сложившейся ситуации, откинулся на спинку стула, оторвал взгляд от карт и вдруг завопил:
– Смотрите, смотрите! Опять этот! Что вчера!
Монитор добросовестно демонстрировал, как мимо ворот медленно вышагивает человек в капюшоне с косой через плечо.
Все завороженно смотрели на эту абсурдную фигуру. Чем-то зловещим от нее веяло – это почувствовали даже самые отъявленные реалисты.
– Что, интересно, ему тут надо? Что он все ходит? – спросил возмущенный Коля.
– Кто это косит по ночам, интересно? – поддержала ребенка Энэм.
Надя набрала номер Никиты, в осенне-зимний период охранявшего обычно порядок в поселке и знавшего все тонкости сельских работ.
– Никит, привет, это Надя.
– Привет, Надюх, а я как раз завтра к вам собирался, посмотреть на твоих, как вымахали, – зазвучал добрый спокойный голос, вполне приведший Надю в чувство.
– Слушай, может, мы психи, но вот у всех такое странное чувство возникло…
Надя объяснила, что их тревожит, и Никита тоже удивился:
– В плащ-палатке, говоришь? По такой жарыни? С косой? У кого бы это он косил? Все меня просят, я на мотоблоке, раз-раз – и готово. Давай-ка я завтра вечерком подойду, засяду у вас, чаи погоняем, а если этот косец или, как его там, косарь снова мимо пойдет, я у него повыспрошу, кто такой и что ему тут надо. Ты посмотри сейчас, ушел или нет?
– Да он сразу же и ушел. Медленно так шел и ушел себе. Но вторую ночь подряд, понимаешь!
– А чего не понимать – пуганая ворона куста боится, – шутканул Никита, намекая на прошлые Надины дачные приключения.
– Ну пусть куста, – согласилась Надя, – только ты давай завтра приходи, не забудь. Андрей из города вернется, посидите.
– Ну, ладненько, не скучай. А если что – я на телефоне.
Игра еще некоторое время продолжилась, но накал поостыл. Все были увлечены загадкой странного человека, который зачем-то ходит косить по ночам.
– Вполне возможно, что это настоящее привидение! – решил Коля. – Их тоже иногда камеры фиксируют, помнишь, мы фильм такой смотрели, да, Леш? Если у некой субстанции огромный энергетический потенциал…
– То эта субстанция отправляется спать, чтоб сберечь свой потенциал и использовать его в мирных целях, – приказала Надя.
Лучше бы мимо их ворот ходило привидение. Хоть каждую-прекаждую ночь.
Ночные развлечения
Милые дети
Опять никак не получалось заснуть. Ворочалась с боку на бок, мысли сумбурные колошматились в голове, страхи обступали.
Она пробовала мечтать о чем-то очень хорошем, о самом-самом несбыточном, обычно это сразу умиротворяло.
Это была такая игра с самой собой: тебе сейчас не по себе, да? Ну, и ничего. Давай построим воздушный замок. Плевать, что воздушный, зато самый прекрасный замок на свете. Мы же не чтоб жить-поживать строим, а для сиюминутной радости и покоя. На этот небольшой с точки зрения вечности отрезочек времени…
Сейчас мечты почему-то не желали появляться. Им явно мешала непроходимая стена тревоги, окружившая Надю со всех сторон. С этим необходимо было совладать любой ценой.
Надя встала, пошлепала босиком на кухню. Сонный Тихон застучал хвостом по полу, давая понять, что все чует, а зажмурился и захрапел только для отвода вражеских глаз.
Монитор безразлично отражал неподвижный ночной покой. Очень захотелось пробраться на второй этаж к детям, заглянуть к каждому, подоткнуть одеяла, полюбоваться ими спящими. В Москве она каждую ночь заходит в их комнату, крестит, целует, слушает дорогое дыхание. А тут отъединились, забрались на верхотуру, лишний раз и не заглянешь. Вот убедится сейчас, что у них все в порядке, и можно наконец расслабиться.
Она совсем неслышно поднялась по лестнице, осторожненько взялась за дверную ручку, принялась медленно-медленно ее поворачивать, тихо-тихо приоткрывать дверь, чтоб не скрипнула, не испугала никого, не разбудила. Щель уже увеличилась настолько, что в нее можно было бесшумно проскользнуть бочком, и Надя сделала аккуратный шажок. В этот самый момент раздался ошеломляющий грохот, что-то опрокинулось сверху, окатило ее холодным потоком с ног до головы и вдобавок чем-то шмякнуло по макушке. Все эти комплексные эффекты привели к тому, что Надя осела, тихо сползла по стенке и внятно произнесла:
– Ой, мамочки!
Но никакие-такие мамочки на обескураженный зов не явились. Напротив – обнаружились как раз-таки детки, чьим ангельским сном она кралась любоваться минуту назад.
