Огонек зажигалки потух, и редактор сосредоточенно затянулся.
«Девушка из почтового отдела, прочитавшая этот рассказ и
передавшая его по цепочке вместо того, чтобы выбросить, сейчас служит одним из
главных редакторов у „Путнама и Сыновьев“. Имя ее не имеет значения, имеет
значение, что на огромном графике жизни ее вектор пересекся с вектором Рэга
Торпа в почтовом отделе журнала „Логан“. Ее вектор шел вверх, его – вниз. Она
послала рассказ своему начальнику, а он переслал его мне. Я прочитал его, и мне
он очень понравился. Он был довольно длинным, но я отметил места, где можно
было безболезненно сократить слов пятьсот. Этого было вполне достаточно».
«О 1000 чем он был?» – спросил писатель. «Не стоит даже
спрашивать», – сказал редактор. «Тема рассказа прекрасно вписывается в контекст
сегодняшнего разговора». «О том, как сходят с ума?»
«Да, разумеется. Чему обычно учат в колледже начинающих
писателей? Писать о том, что хорошо знаешь. Рэг Торп знал о том, как сходят с
ума, потому что сам сходил с ума в то время. Возможно, рассказ понравился мне
потому, что я сам двигался в том же направлении. Сейчас можно смело утверждать,
что американские читатели не желают больше иметь дело с очередным рассказом о
том, как весь мир сходит с ума и рушатся связи между людьми. Очень популярные
темы в литературе двадцатого века. Все классики к ним обращались, и в
результате они захватаны до невозможности. Но этот рассказ был забавным. Я хочу
сказать, действительно смешным.
«Никогда раньше я не читал ничего подобного, и потом ничего
похожего мне не встречалось. Ближе всего к нему были некоторые рассказы Ф.
Скота Фицжеральда… и „Гет-сби“. Парень из рассказа Торпа сходил с ума, но все
это было как-то ужасно забавно. Я все время улыбался, и там была пара таких
мест – место, где герой выливает известковый раствор на голову толстушке, было
лучшим – читая которые, я не мог удержаться от громкого хохота. Но бывает
нервный смех, вы знаете. Вы смеетесь, а потом оглядываетесь через плечо, чтобы
посмотреть, не слышит ли кто вас. Внутренняя противоречивость этого рассказа
буквально потрясла меня. Чем больше вы смеялись, тем сильнее вы нервничали. А
чем больше нервничали, тем сильнее вы смеялись… вплоть до того места, где герой
возвращается с вечеринки, данной в его честь, и убивает свою жену и маленькую
дочку». «Каков же сюжет?» – спросил агент. «Сюжет не имеет значения», – сказал
редактор. «Это просто рассказ о молодом человеке, который не может справиться с
последствиями своего успеха. Лучше не пересказывать его. Подробный пересказ
сюжета всегда скучен и утомителен. Так всегда бывает». «Как бы то ни было, я
написал ему письмо. Там говорилось: „Дорогой Рэг Торп. Я только что прочитал „Балладу
о блуждающей пуле“, и, по-моему, это великолепная вещь. Я хотел бы опубликовать
ее в „Логане“ в начале следующего года, если это вам подходит. Как вы
отнесетесь к гонорару в восемьсот долларов? Оплата по принятию рукописи“.
Следующий абзац». Редактор прочертил сигаретой зигзаг в вечернем воздухе.
«Рассказ немного длинноват, и я попросил бы вас сократить
его на пятьсот слов, если это возможно. Я бы удовлетворился и двумястами
словами, если нет другого выхода. Мы всегда можем выбросить карикатуры. Вы можете
позвонить мне». Внизу я поставил подпись и письмо отправилось в Омаху». «Вы
что, дословно помните его?» – спросила жена писателя.
«Я хранил всю корреспонденцию в отдельной папке. Его письма
и копии своих. К концу набралась солидная стопка, в том числе там было три или
четыре письма от Джейн Торп, его жены. Я часто перечитывал эту папку.
Безрезультатно, разумеется. Пытаться понять, что такое блуждающая пуля, это
примерно то же самое, что и пытаться разобраться, как у ленты Мебиуса может
быть только одна сторона. Вот как обстоят дела в лучшем из всех возможных
миров. Да, я помню почти все эти письма слово в слово. Ну что ж, есть люди,
которые помнят наизусть Декларацию независимости».
«И он позвонил вам на следующий день», – сказал агент,
улыбаясь.
«Нет, не позвонил. Некоторое время спустя после „Антиподов“
Торп вообще перестал пользоваться телефоном. Его жена сказала мне об этом.
Когда они переехали в Омаху из Нью-Йорка, они даже не поставили телефон в своем
новом жилище. Видите ли, ему пришло в голову, что телефонная связь работает не
на электричестве, а на радии. Он полагал, что это одна из двух или трех очень
тщательно сохраняемых мировых тайн. Он заявил своей жене, что именно из-за
радия растет число раковых заболеваний, а не из-за сигарет, автомобильных
выхлопов или промышленного загрязнения. В трубкукаждого телефона вставлен
маленький радиевый кристалл, и каждый раз, когда вы говорите по телефону, вы
получаете большую дозу радиации».
«Да он совсем помешался», – вырвалось у писателя, и все засмеялись.
«Он написал мне», – сказал редактор, отбрасывая окурок в
направлении озера. «Вот что было в его письме: „Дорогой Хенри Уилсон (или
просто Хенри, если вы не против)! Ваше письмо приятно взволновало меня, и еще
большее удовольствие доставило моей жене. Деньги – это прекрасно… хотя, если
честно, сам факт публикации в „Логане“ кажется мне более чем достаточным
вознаграждением (но я возьму их, возьму). Я просмотрел ваши предложения по
сокращениям, и согласен с ними. Они улучшат рассказ и позволят освободить место
для этих ваших карикатур. С наилучшими пожеланиями, Рэг Торп“.
«Под его подписью был маленький забавный рисунок. Скорее
даже машинально нацарапанный набросок. Глаз в пирамиде, как на долларовых
банкнотах. Но вместо „Novus Ordo Seclorum“ на знамени внизу было написано
„Fornit Some Fornus“.
«Что-то по латыни или из Гручо Маркса», – сказала жена
агента.
«Просто одно из проявлений возрастающей эксцентричности Рэга
Торпа», – сказал редактор. «Жена сказала мне, что он начал верить в „маленький
народец“, нечто вроде эльфов или фей. Они были добрыми духами, и он думал, что
один из них живет в его пишущей машинке». «О Боже мой», – сказала жена
писателя.
«Торп считал, что у каждого форнита есть небольшое
устройство, нечто вроде бесшумного ружья, заряженного… порошком счастья – я
думаю, так это следует назвать. А порошок счастья…»
«… назывался форнус», – закончил писатель, широко
улыбнувшись.
«Да. И его жене это тоже казалось очень забавным. Поначалу.
Она ведь думала сначала – Торп выдумал форнитов за два года до того, еще когда
только задумывал „Антиподов“ – что Рэг просто подшучивает над ней. И, возможно,
так оно сначала и было. Сначала это было выдумкой, потом суеверием, а потом
непоколебимой верой. Это была… блуждающая фантазия. Но кончилось все это плохо.
Очень плохо».
Все сидели в молчании. Улыбки исчезли с лиц. «У форнитов
была своя смешная сторона», – сказал редактор. «Машинка Торпа стала очень часто
ломаться в конце их пребывания в Нью-Йорке и на новом месте в Омахе. Он взял
машинку напрокат, когда отдал свою в починку после первой поломки в Омахе.
После того, как Рэг получил свою машинку обратно, через несколько дней ему
позвонил менеджер и сказал, что пришлет счет за чистку обеих машинок».
