«В тот короткий период времени я получил письма от них
обоих. Удивительно солнечные письма. Хотя солнце их было каким-то странным,
почти предзакатным. Казалось, что… Впрочем, черт с ней, с этой дешевой
философией. Если я смогу сформулировать, то скажу вам потом. А пока давайте
забудем об этом».
«Он заходил поболтать к соседям каждый вечер. Когда листья
начали падать, Рэг Торп им казался уже чем-то вроде сошедшего на землю бога.
Когда они не играли в карты, начинались разговоры о
литературе, во время которых Рэг мягко подшучивал над ними. Он взял себе щенка
из местного приюта для животных и выгуливал его утром и вечером, встречаясь и
перекидываясь парой фраз с другими людьми из квартала. Люди, подумавшие было,
что Торпы – довольно странная пара, изменили свое мнение о них. Когда Джейн
сказала, что без электричества ей стало довольно трудно справляться с домашним
хозяйством и она хотела бы нанять служанку, Рэг сразу же согласился. Она была
поражена тем, насколько легко и весело он принял известие о служанке. Дело тут было
не в деньгах – после «Антиподов» они катались как сыр в масле – дело было в
них. Рэг всегда свято верил в то, что они были повсюду. И разве мог для них
найтись лучший шпион, чем служанка, которая могла расхаживать по всему дому,
заглядывать под кровати и в чуланы, а, возможно, и в ящики письменного стола,
если их, конечно, перед этим не запереть, а еще лучше – не забить гвоздями».
«Но он сказал ей, что согласен, что с его стороны было
крайне бесчувственным не догадаться об этом самому. И это несмотря на то, –
подчеркнула она в своем письме, – что самую тяжелую работу по дому, например,
ручную стирку, он выполнял сам. Он попросил только об одном: чтобы ей не
разрешали входить в его кабинет».
«А самым лучшим и наиболее обнадеживающим с точки зрения
Джейн было то, что он вернулся к работе, на этот раз над новым романом. Она
прочитала первые три главы, и они показались ей великолепными. По ее словам,
все это началось с того момента, как я принял „Балладу о блуждающей пуле“ для
публикации в „Логане“. До того момента он был в безнадежно плохом состоянии. И
она благословляла меня за то, что я сделал».
«Я абсолютно уверен, что она была искренней, но все же в ее
благодарности не было особой теплоты, и солнечность ее письма местами
замутнялась. Вот я и опять заговорил об этом: свет, который пронизывал ее
письмо, чем-то напоминал лучи солнца в тот день, когда оно пробивается через
тяжелые дождевые облака, предвещающиебурю».
«При всех этих хороших новостях – друзьях, собаке, служанке
и новом романе – она тем не менее была слишком проницательна, чтобы поверить в
его окончательное выздоровление… по крайней мере, мне так казалось из моего
тумана. У Рэга оставались признаки психоза. Психоз чем-то похож на рак легких:
ни одна из этих болезней не может пройти сама собой, хотя и у сдвинувшихся и у
раковых больных могут быть периоды временного облегчения».
«Могу я попросить у вас еще одну сигарету, дорогая?» Жена
писателя протянула ему одну штуку. «В конце концов», – продолжил он, доставая
свой «Ронсон», – «знаки его болезни были повсюду. Ни телефона, ни
электричества. Он кормил свою пишущую машинку так же регулярно, как и своего
щенка. Соседи-студенты считали его гением, но они не видели, как по утрам он
надевает резиновые перчатки от радиации, чтобы принести свежую газету. Они не
слышали, как он стонет во сне, и им не надо было успокаивать его, когда он,
крича, просыпался от кошмаров, которые не мог потом вспомнить».
«Вы, моя милая», – повернулся редактор к жене писателя, –
«удивлялись, почему она была так привязана к нему. Но вы ведь не все сказали,
что было у вас на уме. Не так ли?» Она кивнула.
«Да. И я не собираюсь перечислять вам все причины. Когда
рассказываешь правдивые истории, надо просто перечислить все происшедшие
события, и пусть люди сами беспокоятся о том, почему они произошли. В общем,
никто никогда не знает причину тех или иных событий… а в особенности те люди,
которые утверждают, что она им известна».
«Но все-таки в представлении Джейн Торп дело значительно
поправилось. Она переговорила с негритянкой среднего возраста о работе по
уборке дома и заставила себя рассказать ей о странностях мужа настолько
откровенно, насколько она могла. Женщина – ее звали Гертруда Рулин –
рассмеялась и сказала, что ей приходилось работать на людей, которые вели себя
куда страннее. Первую неделю работы Рулин в доме Джейн провела почти с тем же
самым чувством, с которым она впервые шла вместе с мужем в гости к соседям. Она
постоянно ожидала какого-нибудь дикого взрыва. Но Рэг очаровал служанку в той
же степени, что и своих молодых друзей, поговорив с ней о ее церковной
деятельности, о ее муже и о Джимми, ее младшем сыне, рядом с которым, по словам
Гертруды, даже Джек-потрошитель выглядел бы смирным зубрилой-первоклассником. У
нее было одиннадцать детей, но между Джимми и следующим ее ребенком был разрыв
в девять лет. Ей приходилось с ним трудновато».
«Рэг выглядел неплохо… по крайней мере, если вы смотрели на
мир с его точки зрения. Но, разумеется, он был таким же сумасшедшим, как и
раньше. Таким же сумасшедшим, как и я. Безумие – это блуждающая пуля, но любой
эксперт по баллистике скажет вам о том, что не бывает двух одинаковых пуль. В
одном из писем ко мне Рэг написал немного о новом романе, а затем прямо перешел
к форнитам. К форнитам вообще и к Рэкну в частности. Он размышлял о том,
действительно ли они хотят убить форнита или, что казалось ему более вероятным,
взять их в плен живыми и изучить, что они из себя представляют. Он закончил
письмо так: „Как мой аппетит, так и мой взгляд на жизнь неизмеримо улучшились
со времени начала нашей переписки, Хенри. Я вам очень благодарен. Искренне ваш.
Рэг“. И в конце небольшой постскриптум, в котором он небрежно осведомлялся,
будет ли его рассказ проиллюстрирован. Это вызвало у меня внезапные угрызения
совести, и мне срочно потребовалось выпить».
«Рэг был занят форнитами, а я – электропроводами». «В моем
ответном письме я упомянул форнитов лишь походя. Вот когда я действительно стал
потакать ему, во всяком случае, в отношении форнитов. Эльф с девичьей фамилией
моей матери и мои повторяющиеся грамматические ошибки перестали интересовать
меня».
«Что меня начинало интересовать все больше и больше. Так это
электричество, радиоволны, микроволновые печи, радиоизлучение небольших
приборов, слабая радиация и Бог знает еще что. Я пошел в библиотеку и взял книги
по интересующему меня предмету. Я также купил несколько книг. Там было много
пугающих вещей, и, разумеется, их-то я и искал».
«Я отключил телефон и электроэнергию. Ненадолго это помогло,
но однажды, когда я стоял, пошатываясь, в дверях с одной бутылкой „Черного
Бархата“ в руке и с другой – в кармане пальто, я увидел маленький красный
глазок, уставившийся на меня с потолка. Боже мой, с минуту мне казалось, что
сейчас у меня случится сердечный приступ. Сначала я подумал, что это жук…
огромный черный жук с одним пылающим глазом».
