«Кульминацией всей этой истории стало неохотное согласие
Джейн на то, чтобы Гертруда могла приводить мальчика с собой до тех пор, пока
ей не удастся пристроить его куда-нибудь. Или до тех пор, пока Рэг не обнаружит
это, что он и собирался сделать».
«Она думала, что Рег, возможно, не будет возражать – он ведь
был таким спокойным и рассудительным все последнее время. С другой стороны, у
него мог случиться припадок. Если это произойдет, ей придется пристраивать
мальчика в другом месте. Гертруда сказала, что все понимает. И ради Бога, –
добавила Джейн, – мальчик не должен прикасаться ни к одной из вещей Рега.
Гертруда сказала, что этого никак не может случиться. Кабинет хозяина заперт, и
он никогда не войдет туда».
«Торп, должно быть, перебегал расстояние между дворами, как
идущий в атаку снайпер. Он видел, как Гертруда и Джейн стирают белье на кухне.
Но он нигде не видел мальчишку. Он осторожно пробирался по дому. В столовой
никого не было. Никого не было и в спальне. Джимми был в кабинете, именно там,
где Рег так боялся его найти. Лицо Джимми было разгоряченным, и Рег наверняка
подумал, что наконец-то он видит их настоящего агента».
«В руках у него было зажато что-то вроде луча смерти,
который он направлял в письменный стол… и Рэг услышал крики Рэкна, доносившиеся
из пишущей машинки».
«Вы можете думать, что я домысливаю картину за человека,
который уже давно мертв, одним словом, что я фантазирую. Но это не так. На
кухне Джейн и Гертруда отчетливо слышали треск игрушечного лазера Джимми… он
палил из него повсюду с того самого дня, как стал приходить сюда вместе со
своей матерью, и Джейн надеялась, что когда-нибудь батарейки кончатся. Не могло
быть никакой ошибки в том, что это за звук. И не могло быть никакой ошибки в
том, откуда он раздается – из кабинета Рэга».
«Мальчишка действительно был настоящим Джеком-потрошителем.
Если в доме была комната, в которую ему было запрещено заходить, то он должен
был туда попасть или умереть от любопытства. Так или иначе, ему не составило
особого труда обнаружить, что Джейн оставляет ключи от кабинета Рэга в столовой
на каминной доске. Заходил ли он туда до того дня? Мне кажется, да. Джейн
сказала мне, что помнила, как дала мальчику апельсин, а потом через три или
четыре дня во время уборки нашла апельсиновые шкурки под кушеткой в кабинете
Рэга. Рэг не ел апельсинов – утверждал, что у него на них аллергия».
«Джейн выронила простыню из рук в корыто и бросилась в
спальню. Она слышала громкий треск лазера и вопли Джимми: „Я попал, попал! Ты
не убежишь! Я вижу тебя сквозь СТЕКЛО!“ И… она сказала… она потом сказала мне…
что услышала, как кто-то кричит. Тонкий, отчаянный крик, – сказала она, –
который был так полон болью, что его почти невозможно было вынести».
«Когда я услышала этот крик», – сказала она мне, – «я
поняла, что должна уйти от Рэга несмотря ни на что, потому что все бабушкины
сказки действительно оказались правдой… безумие заразительно. Потому что я
слышала Рэкна. Каким-то образом этот маленький дьявол убивал его из космического
лазера, купленного за два доллара в магазине игрушек».
«Дверь кабинета была распахнута настежь, из нее торчал ключ.
Потом в этот же день я увидела, что один из стульев в столовой пододвинут к
каминной доске, а все его сиденье запачкано гнусными отпечатками пальцев
Джимми. Джимми скрючился под письменным столом Рэга, на котором стояла пишущая
машинка. У Рэга был старый конторский стол с прозрачным верхом. Джимми
приставил дуло бластера снизу к крышке стола и стрелял по пишущей машинке.
Тра-та-та-та, внутри машинки видны были пурпурные вспышки. И внезапно я понял
все, что Рег обычно говорил об электричестве, потому что хотя эта штука и
работала на обычных безвредных батарейках, мне действительно казалось, что из
нее выражаются волны яда, проникают мне в голову и сжигают мой мозг».
«Я вижу, ты там!» – вопил Джимми, и лицо его было полно
детского ликования – оно было одновременно красивым и в чем-то омерзительным.
«Ты не скроешься от капитана космического корабля! Ты убит, чужак!» И тот крик…
он становился все слабее… все тише…» «Джимми, прекрати немедленно!» – закричала
я». «Он подпрыгнул от неожиданности. Я испугала его. Он обернулся… показал мне
язык… а потом снова приставил лазер к крышке стола и нажал на курок. Тра-та-та,
и эти ужасные красные вспышки». «Приближалась Гертруда и вопила, чтобы он
прекратил стрельбу и убираются оттуда, а иначе она засечет его до смерти… А
затем распахнулась парадная дверь, и в холл ворвался ревущий Рэг. Мне
достаточно было взглянуть на него один раз, чтобы понять, что он безумен. В
руке он держал револьвер».
«Не стреляйте в моего ребенка!» – завизжала Гертруда, увидев
его, и попыталась схватить его за руку. Рэг отшвырнул ее прочь».
«Джимми, казалось, даже не понимал, что происходит, он
просто продолжал палить из лазера в пишущую машинку. Я видела, как темные
пространства между клавишами освещались пульсирующими пурпурными вспышками, и
это было похоже на сварочный аппарат, на который нельзя смотреть без
специальных очков, иначе блеск сожжет сетчатку и ослепит тебя». «Рэг вошел,
оттолкнул меня и сбил меня с ног». «РЭКН!» – закричал он. «ТЫ УБИВАЕШЬ РЭКНА!»
«И даже в тот мгновенный промежуток времени, пока Рэг несся через комнату со
всей очевидностью намереваясь прикончить Джимми», – говорила мне Джейн, – «я
успела подумать о том, сколько раз он все-таки бывал в этой комнате и стрелял
из своей штуки по пишущей машинке, пока я с его матерью перестилали кровати
наверху или, возможно, развешивали выстиранную одежду на заднем дворе, откуда
нам не было слышно тра-та-та его лазера и… крик этого существа… форнита из
пишущей машинки».
«Джимми не прекратил стрельбу, даже когда ворвался Рэг. Он
продолжал палить по пишущей машинке, как будто знал, что это был его последний
шанс. И тогда мне пришло в голову, а не был ли Рэг прав и насчет их – может
быть, они – повсюду вокруг нас, и время от времени они влезают человеку в
голову и заставляют его сделать какое-нибудь грязное дело. А потом они уходят,
и парень, в котором они побывали, спрашивает: „Кто? Я? А что я такого сделал?“
«И за секунду до того, как Рэг подбежал к письменному столу,
крик из пишущей машинки перешел в короткий, сверлящий визг, и я увидела, что
кровь хлынула на прозрачную крышку стола, словно то существо, которое было в
машинке, в конце просто-напросто взорвалось примерно таким же образом, как,
говорят, взрывается небольшое животное, если его засунуть в микроволновую печь.
Я знаю, как невероятно это звучит, но я видела эту кровь, она выплеснулась на
стекло и потекла вниз».
«Попал», – сказал Джимми с огромным удовлетворением.
«Наконец-то…» «Рэг схватил его и отшвырнул в другой конец комнаты. Он ударился
об стену. Лазер выпал у него из рук, ударился об пол и распался на куски.
Разумеется, внутри не было ничего, кроме пластмассы и обычных батареек». «Рэг
заглянул в пишущую машинку и вскрикнул. Это не был крик боли или ярости, хотя
ярость, конечно, в нем тоже была. Рэг закричал от горя. Потом он повернулся к
мальчишке. Джимми упал на пол, и кем бы он ни был минуту назад, если он вообще
не был самым обычным озорником, сейчас он превратился в напуганного
шестилетнего ребенка. Рэг направил на него револьвер, и это было последнее, что
я помню».
