Человек, угостивший сына конфетой, нашел, выходит, новый канал перемещений.
Понятно, почему волнуется Роннен Крим, двоюродный племянник Великого Патрона. Мы с ним много разговаривали о культуре и науке нашего мира. Провезти сюда особо ядреную бомбу, рвануть, не предупредив местных магов, – и вуаля, неизменно превосходный результат…
– Итак, мятеж в Замирье. Что-то еще?
– Политика, – скривился дражайший супруг. – Патрон Межевого Пояса умирает. Ну, год ему остался, может, два. Естественно, плетутся интриги. Но я выбыл из этой драчки так давно, что не все аналитики включат меня в расчеты.
Да уж. И выбыл ты, любимый, не только из-за опалы, но и вследствие неравного брака. Маленький Риан не может надеяться на положенное несовершеннолетним родственникам Великого Патрона казенное содержание, а потом – на хлебную государственную должность. Кровь его недостаточно чиста. Хорошо еще, я на момент помолвки была лично свободной женщиной, даже вассальную присягу могла принести. Обычное дворянство удалось спасти.
Муж на эти соображения обычно пожимает плечами и небрежно говорит: «Я обеспечу нашему сыну будущее».
В общем, верю. А без столичных балов Риан перебьется. Не во всякое змеиное гнездо стоит соваться, даже если там проживают твои родственники.
Иногда мне кажется, что я, помимо прочего, еще и плохая жена. Но эта мысль в голове не задерживается: ложных комплексов вины мне не нужно, хватает реальных поступков, о которых приходится горько сожалеть. Роннен Крим не был юношей бледным со взором горящим, когда делал мне предложение. Не был он также пьяным, околдованным и раненным в голову. Знал, кого хочет сделать спутницей жизни, просчитал реакцию старых друзей и недругов еще тогда – и все равно попросил моей руки. Поэтому все претензии – к нему.
Любимый задумчиво продолжал вещать:
– Несколько дуэлей между знатными господами, одна – со смертельным исходом. Победитель выслан куда-то в Паучьи Отростки. От нас довольно далеко, да и я не переходил дорогу Тайгену Барриору, поэтому месть с его стороны исключена. Кроме того, Барриор просто не станет соваться в иную реальность. Ну, какие еще известия? Цены на хлеб там поднялись…
– Да, негусто. Если вдруг всплывет что интересное – сообщишь?
– Разумеется, любовь моя. Клустициус и Ленбор совместный отчет написали, читать будешь?
– Давай, любовь моя! – Благоверный еле заметно усмехнулся в ответ на подначку, протянул кипу исписанных бумажных листов. Так… в общих чертах, все то же, что и в устном докладе. Следы внутренней непосредственной магии подтверждены, результаты анализов… края раневого канала… состав эликсира…
– Роннен, а какой силы должен быть живой меч, чтобы его магию не забил эликсир на основе многоклобуковой вилиссы, экстракта чилибухи и вина «Блауер бургундер»?
Кажется, муж моему выводу не удивился.
– Намного сильнее Айсуо, хотя с твоим мальчишкой и не поймешь… Но в обычном понимании – сильнее. Пожалуй, уровня моего Янтарного Льда. Или выше.
– То есть его владелец – Рыцарь Трона?
– Ну, зачем так сразу… Может, топтун. Может, просто сильный воин. Другое дело, что мечи такого класса я знаю все. Их около сорока. А значит, знаю и владельцев. Да ты тоже половину из них видала. И мы, если память мне не изменяет, достигли с господами из столицы соглашения…
Эх, дорогой, лучше бы она тебе с кем-нибудь изменила. Уж больно неприятно, когда договоренности по высшим или низменным соображениям летят в выгребную яму!
– А они знают, как умер Дейвин?
– Ваирманг знает, – Роннен оскалился. – И обещал позаботиться о сохранении тайны. Остальным незачем.
Снова тупик.
Таверна «Медведь и сокол», семь лет назад
Младенца из рук выхватили сразу же, как только мы завернули за угол. Ящер неприятно оскалился:
– Л’чше я п’ньесу.
Да пожалуйста. Уж я-то знаю: стоит мне захотеть, и Айсуо тут же очутится в руках.
Или нет?
В любом случае, в пистолете еще два патрона, а на него покушаться не стали.
Направлялись мы в квартал, куда я бы сама не сунулась. Не имею дурной привычки в одиночку шляться по притонам. Вот с патрулем можно… если нужно.
Вместо патруля у нас нынче мрачный кехчи, а в роли арестованной – я. Однако же причудливо тасуется колода…
Нет двух одинаковых городов, как и двух одинаковых людей. И нет в одном городе двух одинаковых кварталов. Порой за благообразными фасадами скрывается крысятня; бывает, что в покосившихся халупах встретишь чистую и непорочную любовь. Хотя в хибарах непорочную любовь, конечно, встречаешь реже, чем во дворцах, – обстановочка для романтики неподходящая. Но местам, по которым мы шли, и не пытались придать какое-то благообразие. Так опустившийся алкаш не скрывает подбитого глаза и сальных пятен на рубахе – ему все равно.
Вонь разложения, сладкий запах гнили, от которого к горлу подступает тошнота, что-то кислое… Слизь на потрескавшейся стене дома. Ребенок, играющий с облезлой кошкой. Лохматая бабища неспешно ощипывает ворону, даже не пытаясь отогнать мух. Мычание – не отчаянное, а какое-то деловое: нечто без пола и возраста, измазанное донельзя, пытается выбраться из канавы. За ним серьезно наблюдает тоненькая большеглазая девочка, время от времени швыряя камешки прямо в физиономию неряхи. Веселые места, что и говорить.
С этой стороны город был укреплен еще хуже: половину камней ушлое местное население из стены выколупало и на заборы растаскало. Вряд ли стражники каждую ночь обходят здешние улицы. Разве что десятой дорогой. Интересно, какой дорогой можно обойти улицу?
Кехчи подошел к… хм… строению. Двухэтажному. Каменному, ага. Ну очень высокий сарай с маленькими бойницами – назвать их окнами у меня язык не повернется. Это они стену сюда не разбирая уволокли, что ли? Дверь узкая, над ней – пара окон… н-да. Похоже, стену точно сняли с одного места и засунули на другое. Уж больно бойницы грамотно расположены – слепых зон почти нет. Или просто строил мастер. Такой сарайчик штурмовать – роту ОМОНа положишь почем зря.
Над дверью вывеска: поднявшийся на задние лапы медведь, у которого над головой парит… птица. Топтыгина узнать еще можно: реконструкторы у нас в N-ске любят лепить куда попало гербы позаковыристее. Так что это медведь, а не лев и не кобыла. А вот пернатое чудо я идентифицировать не смогла.
Ящер кивнул мне на дверь. Ну, конечно, сам открывать не собирается. Что логично: стукнуть по голове сзади в случае чего намного легче, чем спереди. Впрочем, бежать я и не думала. Только не здесь. Кехчи в этом гадюшнике то ли свой, то ли успешно притворяется, а на одинокую женщину охочие всегда найдутся. От одного, допустим, отобьюсь. Ну, от парочки. А дальше?
Прохладное дерево под руками. Темнота за входом. И наверняка за дверью кто-нибудь следит: незваный гость не сможет сразу разглядеть, кто сидит в здании. Фора в пару секунд, но их слишком часто оказывается достаточно.
