На подходе к зданию городской стражи нас встретила мрачная, угрюмая толпа, из центра которой шел знакомый вой с причитаниями. Я дернулась. Нет, только не это…
Увы – меня никто не спрашивал.
Мурашиха таки нашла своего мужа.
Барсарохи, семь лет назад
Первой брачной ночи не вышло. Роннен был занят поиском приличных кузнецов, оружейников, шорников… На Кушана в этом смысле надеяться не стоило: пузанчик гонялся за дешевизной, а не за качеством. Я подождала некоторое время, затем (не без облегчения, признаться) завалилась на телегу. На третьем сне рядом примостилось большое и теплое тело, знакомый голос пробормотал: «Все в порядке». Вскоре новоиспеченный супруг тихо посапывал, а от меня дрема почему-то сбежала. Я пошевелилась, шепнула повернувшему голову Криму (ты теперь и сама Крим, Яна, привыкай!): «Схожу туда…» – и слезла с телеги.
Забавно: раньше спокойно могла назвать сортир сортиром, а после свадьбы начала стесняться.
Прошлась. Запрокинула голову, поглазела на звезды: незнакомое все… Присела под кривым, растрепанным деревом и тихонько заплакала – ни с чего, просто так.
Айсуо возник рядом, потоптался, виновато засопел. Я срочно вытерла слезы, уставилась на пацана:
– Ты-то чего?
– Не сумел помочь. Простите, госпожа.
Небеса милостивые, теперь еще его утешать!
– Ну и что бы ты смог сделать?
– Я не знаю. Унести вас обратно в ваш мир?
Сердце стукнуло посильнее.
– А ты… справишься?
В ответ – мрачный взгляд и горестное сопение.
– Нет, сейчас уже нет. А тогда… сил не хватало. Но трещина между мирами еще была открыта! Стоило попытаться.
Я вздохнула. Блин, ну как порой не хватает телесного контакта! Погладить, за уши потрепать…
– Успокойся, а? Надрываться зря – глупо, сам же знаешь…
Вот-вот, успокойся. И мне душу не рви.
– А сейчас я могу только мелочь какую-нибудь между мирами пронести. Записку там, ножик… Ничего серьезного.
Записку… маме…
Патроны, дура!
– Точно можешь?
– Угу.
Так. Спокойно, Яночка, не пори горячку. Надо расспросить Айсуо подробнее, а затем определиться…
– Иана?
Здравствуй, семейная жизнь. Чего ж тебе не спится-то?
– Уже иду, лорд Крим.
– Роннен, моя леди.
– Да, конечно.
Заснуть удалось только под утро. В голову лезли всякие глупости. О том, как здорово было бы рвануть домой, обнять родителей, отвесить брату подзатыльник. С работой, конечно, придется попрощаться, ну да в нашем мире еще найдется место девушке с высшим образованием. Заведу, в конце концов, личную жизнь…
Почему-то невыносимо захотелось посмотреть на спящего Роннена. Я повернула голову – и уставилась в широко распахнутые глаза. Затем муж еле слышно хмыкнул, одним мягким движением сграбастал меня в охапку и притянул к себе.
– Спи, Иана.
Странное дело – приказу тело подчинилось. Эх, ментом жила, ментом помру…
Рассвет был мутным: дождик не дождик, а унылая мерзость, которую на Западной Украине характеризуют метким словечком «мряка». Вот она и есть. Чувствую, расчихаюсь завтра, надо чего-нибудь горячего добыть.
– Пей.
Роннен уже встал и теперь протягивал мне кружку, в которой плескалось нечто бурого цвета, исходящее паром. Ну-ка, ну-ка… А ничего!
– Спасибо.
– Не за что. Выезжаем через два часа, кашу я тебе велел оставить, лошадь перекована, умыться можно возле нашего костра, там бадья.
Честное слово, на миг мне даже стало стыдно. Картинка из учебника семейной жизни: «Заботливый муж демонстрирует свои многочисленные таланты».
Жалко только, в этом учебнике нет указаний, как выпутывать из волос солому. Или наоборот – полтелеги я на голову собрала, что ли?
Поспала, называется…
Нет, не выйдет из меня идеальной жены мелкого феодала. Подштанники стирать не умею, кашу варить только недавно научилась, даже поцеловать благоверного утром забыла.
Впрочем, он меня – тоже.
Лучшее, что можно сделать в подобной ситуации, – не доставлять супругу неприятностей сверх запланированных. А посему разнарядка на ближайшие пару часов такова: бурую вкуснятину залпом выпить, патлы расчесать, рожу умыть, кашу съесть, лошадь оседлать, мужу улыбнуться. Выполнять намеченное… бегом… марш!
Пускай впритык, но успела. Ай да я!
На выезде из Барсарох нас ждали.
Обоз Кушана двигался с обычной черепашьей скоростью – и если бы не земляные валы, заменяющие городу нормальные стены, то мы б ушли. Наверное. По крайней мере, попытались бы. По крайней мере, я бы попыталась.
Но увы – видеть сквозь насыпи никто из нас не умел. А когда телеги потихоньку выползли из того недоразумения, которое здесь называется воротами, было уже поздно. Изгиб стены до поры до времени надежно скрывал встречающих. А затем они выехали. Неторопливой, размеренной рысью.
Около восьмидесяти угрюмых верховых – и зверюга. Жуткая помесь бронтозавра, стегозавра, носорога и Фредди Крюгера. Огромная – с микроавтобус, а может, и с мелкий «пазик». Рог на морде завершается стальным наконечником; шипы на костяном «воротнике» тоже прикрыты железом. Костяная же естественная броня, длинные когти на лапах, толстенный, довольно гибкий хвост, явно служащий твари не для красоты… Лошади на чудище косились и нервно переступали копытами.
– Это что? – тихо поинтересовалась я у Нен-Квека.
– Смьеррть… – Кехчи всегда лаконичны, но не до такой же степени! Опять же, народ нервничает, надо подбодрить, а не стращать!
– Наша или всеобщая?
– Хороший вопрос, – Ваирманг опять возник из ниоткуда, перепугав окружающих чуть ли не до икоты. – Меня никто не предупреждал о наличии скельры.
Точно всеобщая. Скельра или фигельра – уже не важно: Черного Палача обидели.
Поворачивать назад мы не стали. Толку? Во-первых, дорогу наверняка уже перекрыли, во-вторых, достать нас стрелами не составит труда. Ну, и в-третьих: Роннен обещал Кушану Маловячему, что обоз дойдет без приключений.
Кто знает Роннена, тот поймет, почему этот псих не отступил.
– Где он набрал такую прорву народу? – тихо удивился племяш Крюйлена. Джуран хмуро пожал плечами:
– Ты на посадку их позырь, Илько. Зуб даю, половина вчера от сохи. Позарились на легкие денежки…
– Так мы их сейчас…
– Охолонь, значь, – сурово перебил племянника Крюйлен. – Тут их без двадцатки сотня, а двадцать где, а? У нас на пятках небось сидят, аль на стену влезли, стрелять, значь, будут. И скельра эта…
