Безопасней, конечно, ряду в шестом-седьмом, да кто ж меня спросит…
– Да будет по вашему слову, славные воины!
Ну естественно. Добившись своего, Ваирманг может и не так еще обозваться. Понятно, что ритуальная фраза. Но уж больно издевательски звучит!
Вассалы Роннена и наемники Маркинуса кое-где расступились, кое-где, напротив, сгрудились, образовав почти идеальный круг. Лорд Уртам слез с коня, начал разминаться. Возле него тут же замаячила призрачная фигура.
– Комальторн. – Айсуо здорово меня напугал, появившись за плечом и жарко зашептав в ухо. – Фамильный меч рода в третьем поколении…
– Брысь отсюда, придурок, – не поворачиваясь, бросил Ваирманг. Ну да, не стоит людям видеть оружие непутевого наследничка Великого Патрона в руках у странной девки…
Минуточку. Черный Палач заботится об Айсуо?
Или обо мне?
Все чудесатее и чудесатее. Некстати вспомнился банковский служащий, погоревший на подделке документов. Он страшно удивился тому, что мент читал Кэрролла. Не почитаешь тут, с мамой-учительницей языка и литературы!
О чем угодно думать, как угодно рефлексировать, лишь бы отвлечься от того, что перед глазами!
Роннен и Маркинус прочли молитву Кейлану Ворону и вступили в круг.
Совершенно не похоже на фильмы. Противники долго стояли друг напротив друга, покачивали мечами… Примеривались. Наконец у лорда Уртама сдали нервы.
Атака. Скорости запредельные, я уже не разбираю, кто рубит, кто уклоняется… Круг разорван, воины отскакивают, Нен-Квек что-то шипит, отталкивая меня в сторону. Падаю, вскакиваю, пытаюсь разглядеть дерущихся, но не могу – мужчины уже сгрудились, закрыв обзор. Короткий, оборванный вскрик. Небо, чей?! В случайный просвет вижу, как Маркинус Уртам падает, из культи хлещет кровь, меч валяется рядом, Роннен делает шаг назад… Облегченно выдыхаю. Хорошо. Все закончилось хорошо.
И в этот миг скельра спятила.
Потом Ваирманг сказал, что ее держало заклятие личной преданности; Роннен, убивая Маркинуса, не мог знать… Но рев зверюги заставил некоторых лошадей встать на дыбы. Скельра мотнула головой, оборвала привязь – треск хорошо выделанной кожи я запомнила надолго – и бросилась на моего мужа. Хвостом тварь мимоходом подсекла одного из вассалов Уртама. Человек свалился искалеченной куклой: нелепо вывернутая нога, голова под неестественным углом…
– Живые мечи! – Кеоссий на мгновение показался мне не придатком Ваирманга, а суровым воином. Раньше небось таким и был. – Ее возьмут живые мечи!
– Все назад! – Роннен беспокоился о своих, но отпрянули и люди Маркинуса. Понять можно: лорд мертв, денег не заплатят… – Бегите отсюда, спасайтесь!
– Сссчассс… – Реус-Зей обнажил саблю, что-то бросил на языке кехчи, и ящеры ринулись в схватку вслед за Кеоссием Имаррой, Ронненом Кримом…
Какого черта туда потянуло меня – ума не приложу. Ну да, Айсуо живой меч. Но не с моим же суконным рылом переться в элитные бойцы!
Тем не менее я полезла в драку. Клинок вибрировал, кровь от мозгов отлила не в то место, из глубины души вырвался боевой клич…
Тварь небрежно мотнула головой. Мне досталось даже не рогом – так, щекой задело. Этого хватило, чтобы я, пролетев метра три, со всей дури впечаталась спиной в земляной вал.
Дыхание перехватило, свет в глазах замигал. Рот заполнился кровью. В мозгу сами собой всплыли лекции по судебной медицине. Резкая боль на вдохе и выдохе, кровотечение через верхние дыхательные пути… Перелом ребер, похоже, множественный. Сколько – два, три? Задета ли сердечная сумка? Что там с легкими вообще?
И как дела с лопатками и позвоночником? Что-то из этого может повредить селезенку…
Я вообще жить буду?
Ну и дура же…
Естественно, никто не поспешил меня спасать: клинических идиотов на свете мало, раз человечество живо до сих пор. Тем более не мог помочь Роннен. На него вообще наседала скельра. Ваирманг помогал, и только поэтому лорд Крим еще отбивался; кехчи пытались зайти с боков, но чудовище отгоняло их лапами и хвостом. Впоследствии я узнала, что Нен-Квек с Реус-Зеем хотели ударить тварь в подмышки: тогда удалось бы обездвижить хоть одну лапу. Маневр самоубийственный, но в задачу ящеров сохранение собственных жизней не входило.
Айсуо встревоженным облачком парил надо мной. Толку? Я прошипела:
– Давай туда… Помоги им.
Мальчик-меч понятливо кивнул и рванулся в гущу драки. Хоть увидала, как он дерется без меня. Впечатляюще. Призрак на секунду уплотняется, затем – сияющая, слегка размазанная в воздухе полоса… Удар, еще удар! – безрезультатно. Что же ты делаешь, ребенок, сломаешься же, ты ж эту шкуру не берешь… Похоже, Айсуо понял. Завис у скельры перед носом, мешая ей сосредоточиться на убийстве главных врагов. Но говорили же – живые мечи сработают! Или они работают, просто надо знать, куда бить? Зверюга несколько раз попыталась проткнуть малыша рогом, затем разъяренно махнула лапой, едва не упустила Реус-Зея, хлестнула хвостом в нужную сторону, и Кеоссий тут же попытался подобраться справа. Тварь зарычала, присела на задние лапы, чуть-чуть не достала шейными шипами Роннена и Реуса, зато кончиком хвоста отшвырнула Нен-Квека. Тот, впрочем, быстро поднялся и снова вступил в бой.
Рядом со мной завис полупрозрачный силуэт: Комальторн, меч Маркинуса Уртама. Он не мог ринуться в бой: то и дело дергался, по светящемуся телу бежали черные трещины. Еще один искалеченный. Меч без хозяина должен умереть. Проигравшие падут…
Скельру тем временем заставили пятиться. Или это она сама решила защитить спину? Так или иначе, тварь, отчаянно мотая головой, отступала к стене. Похоже, это ее собственное решение, судя по отчаянным рожам Роннена и Кеоссия. Понять можно, я тоже прикрываю задницу, когда могу…
Черт, а ползет-то она на меня!
Больно.
Толку дергаться? Я не смогу отодвинуться. Лежи смирно, Яночка, а то больнее умирать будет. Лежи и смотри. Вон какой хвост шипастый, один удар – и все… А когтистые лапы раздавят грудную клетку на раз. Можно делать ставки, от чего загнешься.
Не от ужаса – и то радует.
Наверное, я слишком напугалась. Так сильно, что страх отлетел куда-то в дальние дали, а взамен на лицо наползла дурацкая улыбка. Смеяться в лицо смерти чертовски глупо, но иначе совершенно невозможно лежать и ждать, ждать, наслаждаясь легким ветерком, зеленеющей былинкой, такой хрупкой и упрямой одновременно, припекающим солнцем… Жаль, запахом свежескошенной травы или там земли наслаждаться не выходит, поскольку у стены местные жители традиционно устраивают помойку – что, собственно, и заставляет так радоваться ветерку. Любоваться задницей скельры я не могла: она категорически не соответствовала моим эстетическим пристрастиям.
А еще тело потихоньку отказывалось воспринимать боль. Забавно, но это меня заботило: превышение болевого порога чревато… ну да, смертью. Дьявол, ну куда ни кинь – всюду клин!
