– Господи! И ты остался жив?
– Как видишь! – невозмутимо ответил Томас.
– Неудивительно, что он решил от тебя избавиться. – Рудольф неодобрительно покачал головой. Он сердился на Томаса и никак не мог этого скрыть. Из-за Тома он опаздывал на свидание к Джулии. Ему так хотелось пройти мимо ее дома, посмотреть на него. Он мог сделать небольшой крюк ради этого, всего пара кварталов, но он помнил слова отца: нужно как можно скорее отправить Томаса из города и сделать это так, чтобы никто их не видел.
– Что с тобой, черт подери, происходит?
– Ничего. Просто я нормальный, горячий американский парень, с такой же красной кровью, текущей в моих жилах, как и у всех.
– Мне кажется, ты его сильно достал, – сказал Рудольф. – Он дал на билет на поезд целых пятьдесят долларов. Если отец так расщедрился, отвалил пятьдесят баксов, тут дело нечисто. Должно произойти что-то невероятное, просто колоссальное!
– Меня застали на месте преступления, когда я шпионил на япошек, – спокойно ответил Томас.
– Да, ты на самом деле крутой, – заметил Рудольф. Дальше они шли молча до самой автостанции.
Они вышли на автобусной остановке в Крафтоне, возле железнодорожного вокзала. Томас остался в небольшом парке возле вокзала, а Рудольф пошел покупать билет… Поезд до Олбани отходил через пятнадцать минут. Рудольф купил брату билет в кассе у худого, морщинистого кассира с зеленоватыми синяками под глазами. Он не стал покупать билет для пересадки в Олбани. Отец строго предупредил: никто не должен знать, что он едет до Кливленда. На вокзале в Олбани Том сам купит себе билет.
Когда Рудольф пересчитывал сдачу, его так и подмывало купить и себе билет, только в противоположном направлении, до Нью-Йорка. Почему первым в их семье должен быть Томас, который спасается бегством? Но, конечно, он билет до Нью-Йорка не купил. Рудольф вышел из здания вокзала, прошел мимо поджидавших прибытия очередного поезда дремавших таксистов, сидевших в своих старых, тридцать девятого года выпуска машинах.
Том сидел в парке под деревом, скрестив ноги, впиваясь острыми каблуками ботинок в мягкую почву зеленой лужайки. Он был настроен мирно. Никуда не торопился. Как будто ничего особенного не происходило.
Рудольф осмотрелся по сторонам: не следует ли кто за ними?
– Вот твой билет, – сказал он, протягивая картонный прямоугольничек. Том бросил на него ленивый, неспешный взгляд.
– Спрячь билет, убери его подальше, – сказал Рудольф. – Вот сдача с пятидесяти долларов. Сорок два пятьдесят. Это на билет от Олбани. По-моему, у тебя куча денег!
Томас сунул деньги в карман, даже их не считая.
– Старик, наверное, писал кровью, когда вытаскивал их из своего загашника, – сказал Томас. – Ты знаешь, где он прячет деньги, а?
– Нет, не знаю.
– Плохо. Я мог бы как-нибудь заехать домой и украсть их. Но ты ведь не сказал бы мне, даже если бы и знал, где его тайник. Нет, мой братец Рудольф – не из таких.
Подъехала машина. Они наблюдали, как она остановилась. За рулем сидела девушка, рядом – лейтенант ВВС. Они вышли из машины, прошли в тень под кирпичный навес вокзала. На девушке было бледно-голубое платье. Летний шаловливый ветер играл ее подолом, который лип к ее ногам. Лейтенант – высокий, очень загорелый молодой человек, словно только что вернулся из жаркой пустыни. Они остановились, поцеловались. На его зеленой «куртке Эйзенхауэра»1 бренчали медали и был виден золоченый нагрудный знак с крыльями. В руках – авиасумка. Рудольф внезапно как бы услышал гул тысяч авиационных двигателей в чужом небе, когда, не отрывая глаз, смотрел на эту пару. Вновь ощутил глубокую глухую боль от того, что родился слишком поздно, так и не попал на войну.
– Поцелуй меня, дорогая, – захихикал Томас. – Ведь я бомбил Токио.
– Чего ты добиваешься? – попытался остановить его Рудольф. – Черт бы тебя побрал!
– Ты когда-нибудь трахался? – поинтересовался Томас.
Этот вопрос он уже слышал от отца в тот день, когда он влепил затрещину мисс Лено.
– Тебе-то что?
Томас пожал плечами, наблюдая за молодой парой, входящей в вокзал.
– Ничего. Просто я могу уехать надолго, было бы неплохо и поговорить напоследок друг с другом по душам.
– Ну, если тебе так интересно, то нет, если тебе так хочется знать именно это, – признался Рудольф.
– Я и не сомневался, – сказал Томас. – Есть в городе один дом, называется «У Алисы», на Маккинли-стрит. Там всегда можно получить кое-кого в юбке всего за пять баксов. Скажи им, что это я прислал тебя, твой брат.
– Я смогу и сам о себе позаботиться, – сказал Рудольф. Он ведь на год старше Томаса, а брат задается, словно перед ним какой-то пацан.
– Наша дорогая сестрица получает свою порцию секса регулярно. Ты знаешь об этом?
– Это ее дело, – сказал Рудольф, приходя в ужас от откровенных слов брата. Гретхен! Такая чистая, такая аккуратная девушка, такая вежливая. Он никак не мог представить ее с кем-нибудь в кровати; их потные сплетенные тела.
– Хочешь знать, с кем она трахается? А может, сам догадаешься?
– Нет, не знаю.
– С Теодором Бойланом, вот с кем. Ну, как тебе это нравится?
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво переспросил Рудольф. Он был уверен, что Томас лжет.
– Я выследил их и наблюдал за ними через окно, – равнодушно говорил Томас. – Он спустился в гостиную с голой жопой, а его хрен свисал чуть ли не до колен, ну как у жеребца-производителя, налил в два стакана виски и пошел по лестнице к ней наверх. «Гретхен, тебе принести виски наверх, или ты сама спустишься вниз?» – Томас передразнил Бойлана.
– Ну, она спустилась? – спросил Рудольф, хотя ему не хотелось слышать конец этой истории.
– Нет, и полагаю, ей было неплохо там, в постели.
– Значит, ты не видел, кто там был? – задал Рудольф вполне логичный вопрос, вступаясь за честь сестры. – Там, наверху, в кровати могла лежать любая девушка.
– Послушай, скольких девиц по имени Гретхен ты знаешь в Порт-Филипе? – спросил его Томас. – Во всяком случае, Клод Тинкер видел их вместе, когда она с Бойланом ехала к нему в машине. Она встречалась с ним у магазина Бернстайна в то время, когда должна была дежурить в своем госпитале. Может, и Бойлана тоже ранило? Во время испанско-американской войны1? Что скажешь?
– Боже мой, – вздохнул огорченный Рудольф. – С кем! С этим ублюдком Бойланом! – Но даже если бы она переспала вот с этим лейтенантом, который только что вошел в здание вокзала, он все равно защищал бы ее.
– Она, по-видимому, кое-что получает от Бойлана, – небрежно сказал Томас. – Можешь сам спросить у нее.
– Ты когда-нибудь говорил ей об этом? Намекал, что тебе все известно?
– Нет. Пусть себе наслаждается. Тихо-мирно. В любом случае, это же не мой хрен. Я просто отправился туда, на холм, чтобы немного позабавиться и как следует посмеяться. Кто она такая для меня? Ла-ди-да, ла-ди-да, откуда появляются детишки, мамочка?
